"Я хочу...-- замялся Путин.-- Я хочу быть Березовским"
На минувшей неделе в Европе и США в продажу поступила книга "Смерть диссидента", написанная другом отравленного в Лондоне политэмигранта Александра Литвиненко Алексом Гольдфарбом в соавторстве с его вдовой Мариной Литвиненко. С согласия авторов и издателей "Власть" публикует перевод нескольких отрывков из книги, пока не существующей в русскоязычном варианте.
Лоялист
На следующий день (22 апреля 1999 года.— "Власть") Борис (Борис Березовский.— "Власть") отправился на встречу с Путиным в его кабинет в здании ФСБ. Ничем не примечательный человек — копия Путина — проводил его к лифту и затем в новенький директорский кабинет на четвертом этаже. В кабинете Путина сделали ремонт, чтобы он соответствовал его аскетическим вкусам: светлая деревянная мебель, в высшей степени функциональная. Влияние, вероятно, оказали годы, проведенные Путиным в Восточной Германии. Старый кабинет руководителя ФСБ, в котором его бывшие хозяева, такие, как Берия и Андропов, занимались планированием холодной войны, был превращен по приказу нового директора в настоящий храм.
Небольшая фигурка Путина выглядела еще меньше за огромным столом, на котором стоял бронзовый бюст Феликса Дзержинского, создателя советской тайной полиции. Путин приложил палец к губам, призывая к молчанию, и жестом пригласил Бориса следовать за ним в заднюю дверь. Они прошли через личную столовую и вышли в маленький коридорчик.
Борис оглянулся. Они находились в маленькой комнатке без окон напротив двери лифта. Очевидно, это был задний выход из кабинета к личному директорскому лифту.
— Это самое безопасное место для разговора,— сказал Путин.
На повестке дня Бориса стояли два вопроса: Примаков и Литвиненко...
Выборов 2000 года стране оставалось ждать восемь месяцев. Очевидным образом Примус (Евгений Примаков, в 1998-1999 годах глава правительства РФ.— "Власть"), семидесятилетний реликт советской эпохи, поддержанный кликой коммунистов, бывших аппаратчиков и шпионов, был вовсе не тем, в ком нуждалась страна, входя в XXI век... У кандидата должно было быть одно обязательное качество: способность побить кандидата, поддержанного коммунистами, возможно, самого Примуса, в последние недели завоевавшего популярность. Но, рассматривая список кандидатов, Борис и Путин понимали, что пейзаж пуст...
— Володя, а что по поводу тебя? — внезапно спросил Борис.
— Что по поводу меня? — не понял Путин.
— Ты мог бы стать президентом?
— Я? Нет, я не того сорта. Не этого я хочу в жизни.
— Ну а что тогда? Хочешь оставаться здесь навсегда?
— Я хочу...— замялся Путин.— Я хочу быть Березовским.
— Нет, не может быть,— рассмеялся Борис.
Они сменили тему.
Следующим вопросом Бориса был вопрос о Саше.
— Слушай,— сказал Путин,— буду с тобой откровенен. Ты знаешь, что я думаю о Литвиненко. Он тебя использовал. Он предатель. Но, если ты просишь, я попробую помочь. Проблема в том, что это не я контролирую. Все в руках скуратовских (Юрий Скуратов, в 1995-1999 годах генпрокурор РФ.— "Власть") военных прокуроров. Сначала давай избавимся от Скуратова, а потом посмотрим, что можно сделать по поводу Литвиненко.
Борису все это показалось здравым. Но было что-то в выражении лица Путина, что ему не понравилось.
— И Борис,— продолжал Путин.— Что бы ты о нем ни думал, он нечист. Он много плохого сделал.
— Я не верю тебе,— сказал Борис.— Я его знаю.
— Я видел улики.
Последовала неловкая пауза. Как странно, думал Борис. Путин и Саша — два человека в ФСБ, которые не берут взяток, и они так друг друга ненавидят.
— Он предатель,— повторил Путин.— Но я сделаю что смогу.
Путин взялся за ручку двери. Она повернулась, не захватив механизм замка.
— Блин,— сказал Путин.— Тут замки не могут сделать так, чтобы они работали, а ты хочешь, чтобы я управлял страной. Мы тут застряли.
— Эй, кто-нибудь! — закричал он, стуча в дверь, отделявшую прихожую от основного коридора.— Это Путин! Мы застряли.
Они стучали примерно десять минут, пока кто-то их не услышал и не пришел на помощь...
Победители
Был конец августа 1999 года. Борис ехал на дачу, когда позвонил Путин и попросил о немедленной встрече. Борис развернулся и поехал прямо в Белый дом. Путин принял его в старом кабинете Примакова. Все было как обычно, но Борис заметил, что небольшой бюст Дзержинского, основателя КГБ, который он уже видел в кабинете Путина в ФСБ, теперь стоял на столе премьер-министра.
Путин был в ярости.
— Твой друг был здесь. Гусь (Владимир Гусинский, до 2000 года владелец холдинга "Медиа-мост", эмигрировал в Израиль.— "Власть"). Он мне угрожал.
— Чем?
— Он сказал, что, когда Примус станет президентом, все вы неизбежно отправитесь в тюрьму. Таня, Валя (Татьяна Дьяченко и Валентин Юмашев, дочь президента Бориса Ельцина и глава его администрации.— "Власть"), ты и я тоже — за то, что вас покрываю...
"Это был второй раз, когда я увидел в нем это,— вспоминал позже Борис.— Было то же выражение на лице, как тогда, когда он говорил о предательстве Саши. Это и еще статуэтка Дзержинского заставили меня задуматься".
Борис колебался примерно месяц. Должен ли он поддержать ельцинского преемника? Ельцин исходил из того, что Путин оставил спецслужбы восемь лет назад раз и навсегда и вступил в братство реформаторов. Но был ли он настоящим реформатором? Или он в глубине души был человеком КГБ? Возможно, было еще не поздно найти другого наследника. Борис поделился своими сомнениями с Ромой Абрамовичем и попросил его съездить в Петербург 7 октября (1999 года.— "Власть") на день рождения Путина. Если контора все еще держала его в своих руках, то это, разумеется, проявилось бы как-нибудь во время празднования.
Рома вернулся успокоенным.
— Ты послал меня шпионить за шпионами,— сказал он,— но там не было никаких шпионов. Нормальная тусовка, его возраста, в джинсах, кто-то играл на гитаре. Никаких кагэбэшных типов вообще.
— А как его жена? — спросил Борис.— Поправляется?
Людмила Путина чуть не погибла в автокатастрофе в Санкт-Петербурге в 1993 году. У нее была серьезная травма позвоночника, которая требовала нейрохирургического вмешательства и нескольких лет реабилитации.
— Я нашел ее все еще немного напряженной,— доложил Рома.
— А другие женщины?
— Я проверил последние пять лет,— сказал Рома со злой усмешкой.— Никаких вообще...
Суд над Сашей начался в начале октября (1999 года.— "Власть"). Слушания были закрытыми, Марине приходилось ждать в коридоре. Все, о чем она мечтала,— это хотя бы мельком увидеть Сашу, когда его вводили в зал суда и выводили оттуда. Обвинение утверждало, что в 1997 году в необъяснимом гневе Саша избил водителя одного из своих "подопечных" из мира организованной преступности...
26 ноября журналисты и телекамеры заполнили здание суда. Адвокаты выступили с последним заявлением, требуя вынесения оправдательного приговора. Судья удалился на совещание. Ему понадобилось четыре часа, чтобы вынести вердикт. Наконец он объявил о своем решении: "Невиновен. Свободен".
Когда охранник открывал дверь клетки, чтобы выпустить Сашу, у дверей внезапно началось какое-то движение. Группа вооруженных людей в камуфляже и масках пронеслась мимо Марины и ворвалась в зал заседаний. "В сторону! ФСБ!" Саше они крикнули: "Ты арестован".
Они предъявили ордер на арест, снова надели на Сашу наручники и увели его. Когда Сашу вели мимо, Марина потянулась к нему. Один из сотрудников ФСБ оттолкнул ее.
"Не трогай ее!" — закричал Саша, получив в ответ удар прикладом. Эту сцену засняли телекамеры...
На следующее утро Борис поехал на встречу с Путиным в Белый дом... Путин оправдывался. У него просто не было времени следить за этим делом, утверждал он, в конце концов, у него на руках война. Он объяснил Борису, что новый арест был фээсбэшной инициативой невысокого ранга, исходившей от одного из многочисленных врагов Саши. Чтобы решить проблему, потребуется всего несколько дней.
16 декабря Московский военный суд изменил Саше меру пресечения. Он был освобожден под подписку о невыезде. У него забрали паспорт.
Через три дня, в воскресенье, 19 декабря, россияне отправились на избирательные участки на выборы в Госдуму. Детище Бориса — четырехмесячная партия "Единство" — финишировала второй с 72 местами после коммунистов с их 113...Голосование вместе с войной усилило позиции Путина как лидирующего кандидата на президентских выборах в марте. Его популярность достигла 45%, в то время как популярность Примакова опустилась до 11%.
В день, когда были оглашены итоги выборов в Госдуму, Путин пригласил Бориса в Белый дом. Когда Борис приехал незадолго до полуночи, Путин выглядел торжественно. Возможно, это был первый день, когда он действительно поверил в то, что будет следующим президентом России.
— Хочу сказать тебе, Борис, то, что ты сделал,— феноменально,— начал Путин своим монотонным голосом.— Никто не верил тебе, и я знаю, что ты болел, работал из больницы. Я не люблю мелодрам, поэтому то, что я собираюсь сказать, особенно важно. У меня нет брата. У тебя тоже. Ты должен знать, что в моем лице у тебя есть брат, Борис. Это говорю я, поэтому это не пустые слова.
На мгновение Борис потерял дар речи. Он не ожидал эмоционального всплеска от Путина, контролирующего себя лучше всех людей, с которыми ему приходилось встречаться. Раньше очень редкие проявления эмоций, которые видел Борис, ограничивались всплесками агрессии. Теперь, когда Путин говорил от всего сердца, он побледнел, а его голос немного дрожал. На долю секунды Борис увидел ранимую душу, неуверенную в собственном успехе.
— Спасибо, Володя. Ты должен знать, что я делал это не для тебя, а для всех нас и, прости и меня за мелодраму, для России. Теперь все взгляды устремлены на тебя. Ты побьешь Примуса и Лужкова и продолжишь ту работу, которую начал Борис Николаевич. Давай за это выпьем!
Беглецы
Для Путина катастрофа с "Курском" стала пиар-катастрофой. В течение суток после того, как лодка затонула, ОРТ и НТВ показывали холодные воды и горюющие на берегу семьи моряков, перемежая это кадрами, на которых Путин катается на водных лыжах и наслаждается барбекю на своей даче в Сочи...
Борис услышал о "Курске", находясь во Франции, в своем шато на Кап-д`Антиб. Он тут же начал звонить Путину, но смог дозвониться только 16 августа, на пятый день трагедии.
— Володя, почему ты в Сочи? Ты должен прервать свой отдых и отправиться на базу подводных лодок или по крайней мере в Москву. Ты не чувствуешь ситуации, и это повредит тебе.
— А ты почему во Франции? Ты на заслуженном отдыхе, да? — Путин был саркастичен.
— Во-первых, я не отец нации, и никого не ебет, где я нахожусь. Во-вторых, утром я вылетаю в Москву.
— О`кей, Борис, спасибо за совет.
Когда Борис приземлился в Москве 17-го, Путин все еще отдыхал. Он прибыл в Москву утром в субботу, 19 августа...
Всю субботу Борис звонил в Кремль, добиваясь встречи с президентом. Он был уверен, что это был тот момент, когда он может пробиться к Володе, когда сможет заставить его выучить уроки прошедшей недели и объяснить, что его стиль руководства вредит ему. Наконец он дозвонился.
— О`кей, приезжай, поговорим,— сказал Путин.
Но когда он приехал, его ждал Волошин. Он перешел прямо к делу.
— Слушай, мы чувствуем, что ОРТ работает против президента. Я прошу тебя, отдай контроль, и мы разойдемся друзьями.
— Повтори это,— сказал Борис.
— Передай свои акции кому-нибудь лояльному нам. Если не сделаешь, отправишься за Гусем в Бутырку.
Борис попытался найти верные слова для ответа. Волошин был его собственным управляющим активами, которого он отправил в ельцинский Кремль три года назад как своего лучшего человека, который на ходу подметки рвал. Теперь он рвал его самого.
— Отъебись,— сказал Борис.— Я хочу поговорить с Володей.
— Хорошо,— сказал Волошин без всяких эмоций, как и раньше.— Приезжай завтра.
Утром все трое встретились в кабинете Волошина. Путин вошел в кабинет с папкой. Он начал в деловой манере, как если бы выступал на официальном мероприятии:
— ОРТ — важнейший телеканал. Он слишком важен, чтобы оставаться вне государственного влияния. Мы приняли решение.
Затем он внезапно остановился, взглянул своими водянистыми глазами и сказал:
— Борис, скажи, я не понимаю. Почему ты это все делаешь? Почему ты нападаешь на меня? Я чем-то тебя обидел? Поверь, я был более чем толерантен к твоим эскападам.
— Володя, ты совершил ошибку, оставшись в Сочи. Все станции в мире...
— Меня не волнуют все станции в мире,— прервал его Путин.— Почему ты это сделал? Ты же вроде как мой друг. Ты же меня уговорил на эту должность. А теперь ты бьешь меня ножом в спину. Что я такого сделал, чтобы заслужить это?
— Заслужить что?
— У меня есть отчет, что твои люди нанимали шлюх, чтобы те играли роль жен и сестер моряков, чтобы меня очернять.
— Это не шлюхи, это настоящие жены и сестры. Твои идиоты из КГБ скармливают тебе небылицы, а ты такой же.
Волошин застыл как восковая фигура; в его глазах читался ужас.
— Ты забыл наш разговор после выборов, Володя,— продолжал Борис.— Я сказал тебе, что никогда не присягал тебе лично. Ты обещал идти путем Ельцина. Ему бы и в голову не пришло затыкать журналиста, который на него напал. Ты разрушаешь Россию.
— Ну ты же несерьезно про Россию,— прервал Путин.— Думаю, вот и конец.
— Скажи мне одно, Володя. Отправить меня вслед за Гусем — это была твоя идея или Волошина?
— Теперь это уже без разницы,— Путин снова стал хладнокровным собой.— Прощайте, Борис Абрамович.
— Прощай, Володя.
Они оба знали, что это их последняя встреча.
Детективы
Юрий Фельштинский и Саша Литвиненко приземлились в Тбилиси (речь идет о событиях 2002 года.— "Власть"). Саша в темных очках прошел паспортный контроль под именем Эдвина Редуальда Картера, британского подданного. Юрий прошел отдельно, и встретились они уже в номере Sheraton Metekhi Palace, где к ним присоединился глава местного охранного агентства, "самого надежного и обладающего самыми хорошими связями в Грузии", как говорили советники по безопасности Бориса в Лондоне. Они прибыли с секретной и опасной миссией — встретиться с человеком, называвшим себя Ачемезом Гочияевым, главным подозреваемым ФСБ в московских взрывах...
Фельштинский договорился ждать в определенный день на определенном перекрестке в Тбилиси. В руках у Фельштинского должен был быть номер International Herald Tribune. Человек, который к нему подойдет, должен был быть в зеленой бейсболке. Он отведет его к Гочияеву.
"Мы можем гарантировать вашу безопасность в периметре города,— сказал человек из охранного агентства.— Но мы не можем гарантировать ничего, если вы покинете город. За городом единственной формой защиты может быть взвод солдат на БТР".
Вооружившись номером Herald Tribune, Фельштинский пошел на встречу. Саша следил издали на случай проблем.
— Если вы готовы, то поехали. У меня машина,— сказал человек в зеленой бейсболке, чеченец средних лет, после того как они обменялись паролями.
— Поехали куда? — спросил Фельштинский.
— В Панкисское ущелье.
— Нет, я не могу. Почему вы не привезли его сюда?
— Невозможно. Тут все кишит сотрудниками ФСБ. Ущелье — единственное место, куда они не проникли. Нам придется ехать туда.
После 20-минутного спора стало ясно, что встреча с Гочияевым лицом к лицу невозможна... Они дали чеченцу диктофон, видеокамеру и список вопросов для Гочияева, которые подготовил Саша. Они договорились встретиться на следующий день, когда чеченец привезет показания Гочияева.
Чеченец позвонил на мобильный телефон Фельштинского через три часа.
— Я дома,— сказал он.— Но у меня была компания, настолько, насколько они смогли доехать. Так что осторожней. Увидимся завтра.
Встреча не состоялась. Вместо этого в шесть утра их разбудил глава охранного агентства.
— Вы уезжаете домой,— заявил он.— Первым самолетом. Он вылетает через два часа. События развиваются таким образом, что мы уже ничего не можем гарантировать.
Они рванули в аэропорт в колонне джипов. Десяток охранников окружили их, когда они вошли в терминал. Как позже выяснили Фельштинский и Саша, предыдущей ночью в засаду попал автомобиль, который им предоставили. Водитель был убит.
Зеркальная комната
Детективы Скотленд-Ярда обнаружили несколько следов полония в Лондоне и за его пределами. К моменту подписания книги в печать никакой официальной информации распространено не было. Тем не менее утечек из надежных источников в лондонские газеты было достаточно, чтобы реконструировать более или менее полную картину. А следователи, по существу, подтвердили эти утечки Марине (вдове Александра Литвиненко.— "Власть").
Уже через несколько часов после смерти Саши охотники за радиоактивностью из HPA (Health Protection Agency, британское Агентство по охране здоровья.— "Власть") обнаружили и закрыли несколько зараженных мест в Лондоне, включая японский ресторан Itsu на Пиккадилли, где Саша встречался с Марио Скарамеллой, и бар в Millennium Hotel, где он пил чай с русскими. По мере продвижения расследования они добавили еще десятки мест к полониевой карте Лондона. Офицер связи Скотленд-Ярда сказал Марине: "Мы знаем точно, кто это сделал, где и как".
По всей видимости, отравление произошло в баре Millennium Hotel примерно в пять часов вечера. Следователи нашли чайник с остатками яда, который отравил всю кухню вплоть до посудомоечной машины... Все, к чему Саша прикасался, придя домой, было сильно заражено радиацией. Уровень радиоактивности, которая проявилась в первые три дня болезни, то есть до того, как его поместили в больницу, была огромной. Согласно предварительным оценкам, на очистку дома потребуется более {pound}100 тыс. ($200 тыс.). Шесть месяцев спустя Марина и Толик (сын Александра Литвиненко.— "Власть") все еще не могут вернуться домой.
Из всех, кто вступал в контакт с Сашей, Марина пострадала в наибольшей степени, поскольку она ухаживала и убирала за ним в те три дня, когда его мучили страшные приступы рвоты. Тесты показали, что у нее положительная реакция на полоний, но небольшая доза, к счастью, не угрожает здоровью. Уровень ее заражения не настолько велик, чтобы оставлять собственные следы. Это подтверждает, что тот, кто оставляет радиоактивный след, получил его не от Саши, а непосредственно контактировал с полонием. Толик, который оставался все три дня дома, но меньше контактировал с отцом, вовсе не был заражен.
Кроме Саши полониевый след оставил Андрей Луговой. Вместе со своим партнером Дмитрием Ковтуном, школьным товарищем и армейским приятелем, ветераном армейской разведки ГРУ, Луговой дважды встречался с Сашей, 16 октября и 1 ноября (2006 года.— "Власть").
Уровень радиоактивности, которую распространял Луговой, показывает, что он непосредственно контактировал с полонием, но не глотал его. Количество, которое нужно принять внутрь, чтобы оставить такие следы, как оставил Луговой, наверняка было бы смертельным.
Когда Скотленд-Ярд выпустит компьютерную модель распространения радиоактивности, можно будет точно сказать, где и как хранился яд до того, как оказаться в чайнике Саши. Но уже сейчас можно сказать, что Луговой оставлял радиоактивные следы еще до того, как Саша был отравлен 1 ноября. К примеру, на кожаном диване в офисе Бориса, где он побывал 31 октября.
Есть след полония и от предыдущего визита Лугового в Лондон 16-17 октября: в гостиничных номерах, офисах, в самолете British Airways, на котором он летел обратно в Москву. Именно во время этого приезда был заражен ресторан Itsu, который в день отравления посетили Саша и Марио Скарамелла. Это совпадение стало причиной сильной путаницы — пока не выяснилось, что Саша и Скарамелла 1 ноября сидели не за тем же столиком, за которым сидели Луговой, Ковтун и Саша двумя неделями ранее.
Что Луговой делал с полонием в Лондоне во время поездки 16 октября — тайна. Одна из гипотез состоит в том, что было две попытки подложить полоний в Сашину еду. Первая (возможно, в ресторане Itsu) закончилась неудачей. Другая версия состоит в том, что 16 октября была проведена генеральная репетиция...
У меня есть еще одна версия: 16 октября была проведена настоящая операция, но что-то пошло не так. Тем не менее след радиоактивного заражения остался; короче говоря, что-то они напортачили. Поэтому для ноябрьской встречи был послан профессиональный убийца, "третий человек". Посредники служили только для того, чтобы свести наемного убийцу с жертвой. Эта теория "третьего" продвигалась в прессе бывшим шпионом Олегом Гордиевским, который цитировал собственные анонимные источники. Был "высокий человек с азиатскими чертами", который прибыл в Лондон рейсом из Гамбурга 31 октября. Его засекли камеры слежения в аэропорту, а потом он исчез без следа.
Полиция не подтвердила Марине версию о "третьем", но и не оспаривала ее. Это соответствует тому, что Саша говорил мне и другим: Луговой привел с собой человека, которого Саша не знал и у которого "были глаза убийцы".
Наконец, был еще один человек, Владислав Соколенко, которого видели с Луговым 1 ноября. Его роль неясна, однако он, очевидно, полонием не заразился.
Нет сомнений в том, что на многие вопросы ответы будут получены в суде — если исполнители будут преданы суду. Если королевская прокурорская служба решит, что исполнители не могут быть арестованы, полиция, возможно, все-таки предаст гласности дело. Тогда мы увидим не только детальную полониевую карту, но и поминутный отчет о передвижениях Саши, Лугового и других по улицам центрального Лондона...
Мне кажется, что ни один офицер-ренегат среднего уровня, ни один наемный убийца, ни один наскоро собранный "эскадрон смерти" не смог бы получить доступ к материалу, который, кроме всего прочего, годится для массового теракта: полоний-210 более токсичен, чем антракс, и так же хорош для изготовления "грязной бомбы", как плутоний. Только высшие эшелоны российского руководства могли иметь к нему доступ. И я убежден, что в российском правительстве все дела, имеющие отношение к группе лондонских диссидентов, персонально контролируются президентом. Лондонская операция просто не могла получить санкцию без его ведома.
Важно и то, что лишь очень убедительные аргументы могли привлечь Андрея Лугового в этот проект. В конце концов, он небедный человек, его состояние оценивается где-то в $20-25 млн. Он не стал бы делать это из-за денег. У него не было мотива убивать Сашу. Только интерес к делу очень влиятельных лиц мог бы убедить его принять в нем участие.
Зачем кому-то надо идти на все эти трудности ради того, чтобы убить человека, живущего в съемном доме на Мусвелл-Хилл? Здесь я согласен с Путиным: ничего, что Саша сделал или мог бы сделать, не стоило трудов. Он не был главной целью — его смерть была средством достижения цели. Цели очень важной, которую оправдывали такие жуткие средства. Есть только один убедительный мотив для убийства — тот самый, который лорд Тим Белл назвал еще до того, как полоний-210 и Андрей Луговой стали частью уравнения: пришить убийство другой стороне в непрекращающемся противостоянии Путина и Березовского.