Три дня в денежной гавани

повестка

XI Петербургский экономический форум, проходивший 8-11 июня, стал крупнейшим событием в этой отрасли в мире. Организаторы форума не скрывают того, что их самой большой проблемой на форуме стало перевыполнение планов — и участников, и тем для обсуждения, и дискуссий оказалось больше, чем ожидалось. Удержать под контролем все события одного из крупнейших саммитов деловых кругов в мире оказалось невозможно, и там, где форум в Санкт-Петербурге вышел за рамки программы, он показался корреспондентам Ъ и значимым, и интересным, и важным событием.

На итоговой пресс-конференции Петербургского экономического форума глава Минэкономразвития Герман Греф сказал, что в 2008 году формат форума будет изменен: он будет более "экономическим", как и заложено в его названии. Во что бы это ни вылилось, у МЭРТ есть все основания сокращать повестку дня. В нынешнем году она оказалась, что было совершенно очевидно, избыточной: девять тысяч участников, десяток президентов, полсотни министров и премьер-министров, а также несколько сот CEO и топ-менеджеров компаний теоретически могли обсуждать на ПЭФ все что угодно, но не могли обсуждать одновременно все, а именно это и предполагалось.

К тому же "силовая" часть российской власти, слабо представленная на форуме, все же нашла способ заявить о своем присутствии. Федеральная служба охраны явно воспринимала ПЭФ-2007 как непосредственную угрозу своим многочисленным подопечным и нейтрализовала ее на удивление эффективно: непосредственного контакта с ключевыми участниками форума была лишена не только пресса, но и большая часть рядовых участников. Таким образом, форум был практически лишен доступных кулуаров — в итоге значительная часть дискуссий велась в полузакрытой форме и проходила в основном за пределами выставочного центра "Ленэкспо" на многочисленных светских мероприятиях ПЭФ (см. стр. 30).

Впрочем, тем рабочей, а не развлекательной повестки дня было настолько много, а предметы и участники дискуссии настолько разнообразны, что форум просто не мог быть неудачным. Первый вице-премьер Дмитрий Медведев не напрасно говорил о том, что ПЭФ сравним по масштабам с швейцарским форумом WEF в Давосе,— но поскольку большая часть обсуждения была все же локально российской (затеянная Владимиром Путиным дискуссия о реформе ВТО и международных финансовых институтов, о которой читайте на стр. 26,— не в счет), перебор выступающих и обсуждающих порой был очевиден, равно как и то, что присутствующие могли бы говорить на темы, предложенные на "круглых столах" и пленарных заседаниях, не два, а двадцать два дня.

Тем не менее, ключевые дискуссии форума оправдали ожидания организаторов. Прежде всего, это стартовая дискуссия 9 июня о перспективах российской экономики в 2020 году, полемика о построении доверия к экономике России и — распределенное по всем выступлениям форума обсуждение с иностранными инвесторами того, чем является российская власть — регулятором бизнеса или бизнес-игроком.

Диалоги об инновациях с финансовым директором

То, что неожиданности на форуме будут, показало уже его открытие. Торжественные Герман Греф и губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко открыли форум короткими приветственными речами — и сразу после этого первый вице-премьер Сергей Иванов, глава Института экономики переходного периода Егор Гайдар и председатель консультационного совета Citigroup Джеймс Вулфенсон с разных сторон начали обсуждение того, как будет выглядеть политическая и экономическая сфера России к 2020 году и какой путь для этого ей придется пройти.

Выступление Сергея Иванова (о том, что происходило с первыми вице-премьерами на форуме, читайте на стр. 27) выглядело на удивление комплиментарным большинству присутствующих в конференц-зале западных CEO и стало, как выяснилось позже, откровением и для значительной части российских присутствующих — как потом признавались участники в частных беседах, реакцией многих на риторику Сергея Иванова было "не верю!". По-русски такие выступления в последние годы звучали слишком редко.

Джеймс Вулфенсон, неоднократно не только слышавший подобные речи в те времена, когда он возглавлял Всемирный банк, но и сам их произносивший, смену риторики "военного" вице-премьера на веру не принял. Разумеется, он констатировал, что с тех пор как к власти в России пришел Владимир Путин, позиции России в мировом сообществе значительно изменились. "Мы привыкли думать о России и русских как о странных существах",— сказал господин Вулфенсон, подчеркнув, что это связано с предрассудками прошлого, остатками "холодной войны". Однако, несмотря на все произошедшие с 2000 года изменения, Россию и Запад по-прежнему разделяет "чувство неопределенности, чувство остающихся между нами различий".

Мысль о том, что Россия и ее экономика должны играть особую роль и занять особое место в мире к 2020 году, господин Вулфенсон поддержал, но вовсе не так, как того хотели бы в России. Он отметил особую роль России в смещении центров мира. Но говоря о развитых странах, Джеймс Вулфенсон упорно называл "большую восьмерку" "большой семеркой", объяснив, что у России особая роль — быть связующим звеном между Европой и быстроразвивающимся Востоком. А претензии российских компаний на место в числе крупнейших центров принятия решений в корпоративном мире глава консультационного совета Citigroup признал оправданными только для отдельных компаний — например, для "Российского алюминия".

Егор Гайдар теоретически должен был занять позицию между господами Ивановым и Вульфенсоном, но он предпочел для себя третий угол в треугольнике — его оценки не совпадали ни с российским, ни с западным участником обсуждения. Он отметил, что нынешнее руководство России, несомненно, извлекло уроки из экономического кризиса Советского Союза, о чем свидетельствует ежегодный рост на 6-7%. Но при этом господин Гайдар несколько остудил пыл Сергея Иванова, констатировав, что Россия по-прежнему зависит от конъюнктуры рынков нефти и газа. "Если колебания в 15% считаются очень серьезными для большинства рынков, то рынок нефти может колебаться в десятки раз, и никто не научился эти колебания толком прогнозировать",— обозначил свою обеспокоенность и скептицизм господин Гайдар. Правда, по его словам, шаги, предпринятые нынешним правительством,— формирование стабилизационного фонда и планирование трехлетнего бюджета без учета нефтегазовых доходов — помогут избежать катастрофы по крайней мере до 2010 года. "Мы сейчас имеем дело с проблемами, порожденными успехом",— подчеркнул господин Гайдар. Но трезво предположил, что проблемы, порожденные возможными неудачами, тоже не исключены.

Таких проблем глава ИЭПП перечислил сразу несколько. Например, он напомнил о неблагоприятной демографической ситуации в России и пояснил, что пенсия, которая сейчас составляет 30% от зарплаты, может стать "легче" вдвое, что приведет к необходимости поднимать налоги. И это произойдет не к 2020 году, а несколько раньше.

Удовольствия выступление Гайдара никому не доставило. По итогам речи главы ИЭПП Герман Греф отметил, что если Карамзин называл две проблемы России: плохой менеджмент и плохая инфраструктура, то теперь Егор Гайдар добавил к этому еще и проблему пенсионеров и приватизаторов. Впрочем, поскольку проблему приватизаторов на ПЭФ создал сам МЭРТ, пригласив Гайдара оппонировать высокому сообществу выступающих, то траектория движения России к светлому 2020 году была обречена стать неоднозначной.

Недоверие к доверяющим

Не секрет, что форум в Санкт-Петербурге рассматривался его организаторами именно как международный — именно поэтому формирование отношения западных инвесторов к состоянию и перспективам экономики России и было одной из его ключевых задач. Сами иностранные инвесторы, присутствовавшие на форуме в количестве, которое сделало бы честь любому бизнес-форуму мира, предпочитали слушать, а не говорить, и наблюдать, а не показывать себя. Они обсуждали важнейшие проблемы экономики России, а именно нефтегазовые, на собственных мероприятиях: круглом столе по нефти и газу, где весь цвет углеводородной индустрии мира от Shell до Statoil в основном говорил о рисках инвестиций в российский нефтегаз (напомним, вопрос об отзыве лицензии на Ковыктинское месторождение у дочки ТНК-ВР правительство России отложило как раз для того, чтобы не превращать форум в обсуждение проблем ВР), а также на встречах с Владимиром Путиным и двумя его неофициальными "преемниками". А тем временем о доверии к России говорили довольно много — ключевой стала дискуссия "Россия: построение доверия", на которой о недоверии к России говорили в основном российские бизнесмены.

Поначалу то, что организаторы МЭРТ выбрали модератором дискуссии телеведущую Юлию Бордовских, настраивало на не очень серьезный лад. "Мы думали, что будет сплошная поп-музыка и агитация",— признался Ъ один из участников форума. Однако председатель совета директоров "Тройки Диалог" Рубен Варданян, гендиректор "Вымпелкома" Александр Изосимов и владелец "Евросети" Евгений Чичваркин с коллегами по крупному неолигархическому бизнесу (любопытно, но практически никого из тех, кого принято считать "олигархами", на ПЭФ-2007, по крайней мере в публичной его части, не было замечено) показали, что тема для обсуждения есть и раскрыть ее — вполне реальное дело. Только не всем понравится.

Проблема доверия к российскому бизнесу в изложении дискутантов — это не столько проблема с внутренними стандартами, по которым ведется бизнес в России. Это известно всем, и здесь разговор порой был весьма откровенным. Так, Рубен Варданян довольно подробно и с изрядной горечью высказывался о двойных стандартах, которые применяются и в России, и за ее пределами и к бизнесу, и к действиям государства. "Нам говорят: спорт — это хорошо. Но спортсмены погибают от запрещенных препаратов. Говорят, что в России будет один вице-премьер. Их вместо этого три. Так и живем",— констатировал руководитель "Тройки Диалог". Евгений Чичваркин вообще не жалел красок для описания того, что вызывает недоверие к российскому бизнесу — в первую очередь, это недоверие к нему государства. Глава "Евросети" довольно точно определил работу налоговых органов государства как "индустрию недоверия" и призвал разобраться с налоговым прессингом как можно быстрее — в противном случае российский бизнес будет бежать даже не в ЕС, а в Китай. Примечательно, что полная противоположность господину Чичваркину, гуру западного корпоративного управления в российских условиях Александр Изосимов, не говорил ничего принципиально иного. "Мы нормальные люди, нам просто нужна нормальная среда",— заявил господин Изосимов.

Майкл Кляйн, исполнительный директор Citigroup, подтвердил версию о том, что причина недоверия к бизнесу России за пределами страны — это проблема внутриполитическая. Господин Кляйн, откровенно сказав, что российские продукты и одежду на Западе никто в глаза не видел, а происхождение нефти и газа мало кого из потребителей впрямую волнует, пояснил, что Россию в мире воспринимают политически, а не экономически. Это надо менять. Как, господин Кляйн не знает.

Держава бизнеса

Не секрет, что большинство присутствующих на форуме ждали выступлений Владимира Путина — российский президент был "приманкой" не менее чем для половины участников ПЭФ, остальных не в меньшей степени интересовали чиновники России рангом ниже. Владимир Путин, тем не менее, не стал концентрироваться, как уже стало привычным, на деловой повестке дня — политические встречи и дискуссии для него были куда важнее. Например, президент России в рамках форума неожиданно встретился один на один с президентом Грузии Михаилом Саакашвили, совместно с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым подверг острой критике Всемирную торговую организацию и "архаичные" и "несправедливые", по их мнению, взаимоотношения крупных держав с рядовыми участниками мировых политических и экономических организаций. В настоящий ступор привела всех идея Владимира Путина создать "евроазиатский аналог ВТО" — при том, что значительная часть дискуссий была посвящена предстоящему в ближайшие месяцы вступлению России в ВТО.

Однако, отходя от политической части повестки дня, президент России, как и его подчиненные, немедля начинал выглядеть как бизнесмен на переговорах — пусть и первый среди равных. Торжественная речь президента на ПЭФ-2007, которой ждали все, и которая не состоялась, была заменена предельно четким высказыванием Владимира Путина, выдававшим в нем скорее менеджера крупного бизнеса государственного масштаба, нежели главу государственного регуляторного аппарата для бизнеса. "Мы ничего не национализируем,— ответил президент России на предложение прокомментировать концентрацию капиталов в руках государства в последние годы.— Мы только собираем под одну крышу то, что и так принадлежит государству, но то, что в расчлененном виде работает неэффективно и не может выдержать конкуренцию в Европе и Северной Америке".

Декларация: "Государство в России интересует в первую очередь международный бизнес госкомпаний" вряд ли стала новостью для присутствующих. Тем более что еще одним такого же рода внятным заявлением на форуме стали слова главы ВТБ Андрея Костина о том, что государство не допустит падения котировок его банка после IPO. И хотя слова господина Костина уже через несколько часов опроверг министр финансов Алексей Кудрин, пояснивший, что "поддержка" банка со стороны владельца-государства будет оказана путем качественного корпоративного управления банком, а не чем-то еще, слова господина Костина были восприняты однозначно.

Такой подход выглядел на Петербургском экономическом форуме вполне логично. Отметим, что среди контрактов, заключенных на ПЭФ-2007, не было ни одной сделки между частными компаниями — по сути речь всегда шла о частно-государственных контрактах. Но по общему тону остальных выступлений на форуме было понятно, что такая конструкция уже не считается нормальной и полностью приемлемой в бизнес-среде.

Возможно, проблемы, вызванные таким подходом, и станут основной темой Петербургского экономического форума в 2008 году.

Дмитрий Бутрин, Мария Мокейчева