Северо-Кавказский окружной военный суд вчера вынес приговор по делу четверых спецназовцев ГРУ из группы Эдуарда Ульмана, обвиняемых в убийстве шести мирных чеченцев (сюжет об этом стал одним из наиболее популярных на российских телеканалах — см. рубрику "Доступ к теле", стр. 4). Подсудимых, которых ранее дважды оправдывали присяжные, профессиональные судьи на этот раз приговорили к длительным срокам заключения. Причем трое офицеров, скрывшихся от суда, осуждены заочно. Защита считает, что приговор вынесен незаконно, и собирается обжаловать его в Верховном суде.
Заявленное на девять утра вынесение приговора затянулось на полтора часа, вызвав недоумение как у участников заседания, так и у многочисленных работников самого военного суда, которые неуверенно объясняли журналистам, что идет "последняя шлифовка приговора". Трое обвиняемых — офицеры Эдуард Ульман, Александр Калаганский и Владимир Воеводин, исчезнувшие в апреле,— не явились и на оглашение приговора. Только подсудимый майор Алексей Перелевский сосредоточенно ходил по коридору суда в компании своего друга, майора из 22-й бригады спецназа ГРУ, дислоцируемой под Ростовом-на-Дону. Военные из этой бригады поддерживали своих сослуживцев в течение четырех лет судебных тяжб, неизменно появляясь в суде с боевыми наградами на груди. Журналисты попросили подсудимого Перелевского о коротком интервью после оглашения приговора, на что майор ответил как-то обреченно: "А будет ли вообще такая возможность?"
Адвокат Эдуарда Ульмана Роман Кржечковский в беседе с Ъ тоже признавал, что мало верит в оправдание обвиняемых на третьем процессе, утверждая, что Конституционный суд "пошел на поводу у чеченской стороны и различных политических сил" (в апреле прошлого года Конституционный суд по запросу тогдашнего президента Чечни Алу Алханова постановил, что дела военнослужащих, совершивших тяжкие преступления в республике, должны рассматриваться профессиональными судьями, пока в Чечне не будут сформированы суды присяжных).
Когда судебная тройка появились в зале, председательствующий Николай Гулько сразу же объявил, что готов огласить только вводную и резолютивную части, так как в описательной части приговора "содержатся сведения, составляющие государственную тайну". Во время процесса журналистов только однажды удаляли из зала под этим предлогом, хотя адвокаты и свидетели тогда дружно уверяли, что никакой военной и государственной тайны они не услышали.
В итоге оглашение судебного решения заняло всего 17 минут. Судебная тройка признала, что в январе 2002 года в ходе операции у селения Дай спецназовцы действовали, находясь в засаде, что предполагало применение ими оружия без предупредительных выстрелов — именно на этом все четыре года строила свою версию защита, тогда как обвинение настаивало, что спецназовцы получили приказ заниматься досмотром автотранспорта и обязаны были играть роль "шлагбаума" на дороге. Тем не менее суд решил, что капитан Ульман "вышел за рамки своих полномочий", приказав обстрелять УАЗ, что привело к смерти одного и ранению еще двух человек, находившихся в нем. Майор Перелевский, осуществлявший связь между группой Эдуарда Ульмана и штабом по проведению спецоперации, по мнению суда, "передал приказ на уничтожение пассажиров", а затем еще "неоднократно добивался правильного понимания приказа". В расстреле пассажиров приняли участие остальные подсудимые. Затем они уничтожили УАЗ, имитируя его подрыв на мине боевиков.
Тем не менее судья Гулько объявил, что в действиях всех подсудимых имеются смягчающие обстоятельства, в частности, наличие малолетних детей, государственные награды, отсутствие взысканий, положительные характеристики с места службы, участие в боевых действиях, поэтому он счел нужным назначить им "минимально возможное наказание" (обвинение требовало приговорить их на сроки от 18 до 23 лет). Возможно, именно снижение сроков для подсудимых и стало причиной задержки заседания — во всяком случае, появились слухи, что в дело вмешались военные чиновники из Москвы. Таким образом, Эдуард Ульман получил 14 лет строгого режима, из которых более двух лет он уже отсидел под следствием; прапорщик Владимир Воеводин был приговорен к 12 годам (девять месяцев он уже отбыл), старшему лейтенанту Александру Калаганскому дали 11 лет, а находящийся в зале майор Перелевский был осужден на 9 лет. Суд не стал лишать обвиняемых боевых наград — ордена Мужества, медалей "За отвагу" и "За заслуги перед Отечеством", хотя на этом и настаивала военная прокуратура. Кстати, осужденный этим же судом полковник Буданов был лишен всех воинских наград.
По решению суда осужденные также должны возместить потерпевшим материальный ущерб в размере 476 тыс. рублей — по 119 тыс. с каждого, а супруге убитого водителя УАЗа Коке Тубуровой — выплатить 48 тыс. рублей за сгоревший УАЗ.
Когда судья закончил читать приговор, в зале началась небольшая суматоха. К майору Перелевскому подошли конвойные, он встал и направился в клетку, куда тут же вбежал один из операторов центральных телеканалов. "Мужик, иди сюда! Тебя там тоже закрыть?" — крикнули ему конвойные. Они не стали надевать наручники на осужденного майора, и было видно, что им перед ним неловко — они даже стеснялись взять его за локоть. Майор сразу дал понять, что никаких заявлений для прессы делать не будет. Он подошел к решетке и обнялся со стоявшим по ту сторону клетки офицером из 22-й бригады. Затем снял с себя крест с цепочкой и надел на друга, который тут же покинул помещение, пояснив, что поехал за вещами осужденного Перелевского, который в суд пришел налегке.
Сразу же после оглашения приговора адвокаты подсудимых заявили, что намерены обжаловать решение суда. "Очевидно, что решение суда — политическое,— заявил Ъ адвокат Роман Кржечковский.— Непонятно только 'сострадание' суда к обвиняемым и столь 'мягкие' сроки. Вероятно, судьи попытались удовлетворить все стороны одновременно". "Приговор не может быть обвинительным, если два суда с участием присяжных заседателей вынесли оправдательный вердикт",— в свою очередь, считает адвокат Владимира Воеводина Елена Дзюба. Защитники заочно осужденных спецназовцев считают, что и сам приговор был вынесен незаконно. Конкретизировать свою позицию они не стали, сказав, что она будет изложена в кассации в Верховный суд.
За них это сделал адвокат Евгений Бару, защищавший на заочном процессе обвиняемого в госизмене генерала КГБ Олега Калугина. Господин Бару заявил, что в данном случае "был нарушен принцип состязательности сторон". "Поскольку подсудимые по невыясненным причинам не явились на прения, суд не смог выслушать их позицию,— заявил господин Бару.— А это особенно важно, поскольку присяжные дважды оправдывали капитана Ульмана и его сослуживцев. Исходя из этого, суд в приговоре выразил позицию, не основанную на анализе совокупности мнений, которые должны были быть оценены судьей в совещательной комнате". По мнению адвоката Бару, суд должен был приостановить процесс за неявкой подсудимых, а установив, что они скрылись, объявить их в розыск. В том случае если подсудимых найти не удалось, из их дела выделяется дело оставшегося обвиняемого, и ему выносится приговор.
"Выступать в прениях — это право обвиняемых, но не обязанность",— заявили на это Ъ в Северо-Кавказском окружном военном суде, отметив, что при рассмотрении дела спецназовцев была использована часть 5 статья 247 УПК (участие подсудимого): "В исключительных случаях судебное разбирательство по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях может проводиться в отсутствие подсудимого, который находится за пределами территории Российской Федерации и (или) уклоняется от явки в суд".
В свою очередь, гособвинитель Николай Титов, отметив мягкость наказания, тут же оговорился, что это "право суда". Удовлетворенными оказались и потерпевшие. Госпожа Тубурова заявила, что "не намерена обжаловать приговор", а ее адвокат Мурад Мусаев пояснил, что потерпевших "интересовал обвинительный характер приговора, а сроки заключения не представляют для них интереса".
Решением суда оказался доволен и чеченский президент Рамзан Кадыров. "Суд показал, что закон для всех один, невзирая на лица, звания и регалии,— заявил господин Кадыров.— Только в этом случае мы можем говорить о правовом обществе".
В российском обществе решение суда вызвало вчера бурное обсуждение. "То, что по одному и тому же делу выносятся прямо противоположные вердикты, не прибавляет авторитета судебной системе страны",— заявил глава комиссии Общественной палаты РФ по контролю за деятельностью правоохранительных органов Анатолий Кучерена. Поддерживает господина Кучерену и депутат Госдумы Дмитрий Рогозин, выступающий общественным защитником по делу офицеров внутренних войск, обвиняемых в убийстве мирных чеченцев, суд над которыми также проходит в Ростове-на-Дону. "Присяжные дважды оправдывали Ульмана, и тем не менее дело вернули в суд для вынесения 'нужного' приговора, который устроил бы политическое руководство Чечни,— считает господин Рогозин.— В Европе и США такое немыслимо. Там не бывает, чтобы решение суда присяжных пересматривалось во второй и в третий раз". По мнению депутата, выносить приговор Эдуарду Ульману нельзя было просто потому, что до сих пор не установлены обстоятельства его исчезновения. По мнению другого депутата Госдумы, Андрея Савельева, Северо-Кавказский окружной военный суд "опозорил российское правосудие". А обычно дипломатичный депутат-единоросс Геннадий Гудков заявил вчера, что "Ульман стал козлом отпущения, он всего-навсего стрелочник, организаторы же остались за кадром".
