Великоскорбные дни Страстной недели чрезвычайно развили в столичных муниципальных чиновниках и без того присущее им горячее благочестие. Особенно возрос в силе духа ответственный за благочинное проведение уличных шествий и демонстраций начальник столичного ГПУ Сергей Донцов. Излагая свой взгляд на перспективы майских празднований и возможную роль в этих празднованиях лидера Русского национального единства Александра Баркашова и лидера Союза офицеров Станислава Терехова, начальник ГПУ указал, что путь к гражданскому примирению — "Молитва Господня: и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим". В этом же смысле Баркашов и Терехов внушают Донцову глубокий оптимизм — первый "писал в газете, что в тюрьме много молился", а второй "будучи в больнице молился, много молился". "Фашистские идеи и вера в Бога — вещи несовместимые", — заключает начальник ГПУ.
Наружная совместимость фашизма с верой в Бога — вещь, возможно, более тонкая, чем то кажется Донцову. Владимир Соловьев, склонный, подобно начальнику ГПУ, к религиозно-философским размышлениям, устами одного из своих героев отмечал: "Что же касается ваших 'христиан' и 'не-христиан', то для жертв всяких насилий la question manque d`interet, если с меня кто-нибудь дерет шкуру, я ведь не стану обращаться к нему с вопросом: а какого вы, милостивый государь вероисповедания? — и я нисколько не буду утешен, если окажется, что терзающие меня люди не только весьма неприятны и неудобны для меня, но, сверх того, в качестве христиан крайне гнусны и для своего собственного Бога, над повелениями которого они глумятся", — из чего можно заключить, что несовместимость фашистских идей с фарисейством не кажется столь же несомненной. Впрочем, тема фарисейства интересна и в другом отношении. Если бы начальник ГПУ знакомился с цитируемой им Молитвой Господней (именуемой также "Отче наш") по первоисточнику, т. е. по Евангелию от Матфея (6, 10-13), то, знакомясь с Нагорной проповедью с начала, а не с середины, он мог бы пятью стихами выше обнаружить неожиданное указание о том, следует ли писать в газетах о своих молитвенных упражнениях: "И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми". Впрочем, непосредственное знакомство с текстом Св. Писания издавна служит верным признаком безблагодатного протестантства, а Донцов, кажется, наряду с Баркашовым и Тереховым, тверд в правоверии.
Еще тверже в нем сам мэр, кипучая энергия которого на Страстной неделе достигла высшей точки кипения. Обнародовав обширные планы светской монументальной пропаганды (памятник 300-летию русского флота, памятник героям-летчикам, памятник маршалу Жукову, комплекс боевой славы на Поклонной горе), Лужков намерен всерьез заняться также и церковным зодчеством. Со второй половины этого года начнется строительство храма Христа Спасителя, причем, как пояснил мэр, "финансирование должно осуществляться не за счет бюджета — нужно привлечь банки и коммерческие структуры".
Такое известие больше всего должно обрадовать еврейские банки и структуры, которые сейчас радостно хвалят Бога за то, что Лужков мэр Москвы, а не Иерусалима — в противном случае крепкий хозяйственник немедля взялся бы за восстановление разрушенного Титом Второго Храма, блеск и величие которого, описанные в Талмуде, таковы, что дорогостоящее воспроизводство их повергло бы весь всемирный сионистский капитал в полное ничтожество. Храм Христа Спасителя несколько уступал Второму Храму по размерам и по великолепию внутреннего убранства, так что российскому национальному капиталу придется чуть легче. Но надобно учесть, что и сам российский национальный капитал по сравнению со всемирным сионистским — трость, ветром колеблемая, поэтому если храм будет восстанавливаться не в упрощенном виде из продукции Московского завода ЖБИ, а со всей должной добросовестностью, оплачивающие эту добросовестность new russians немедля обратятся в new beggards. Причины, побуждающие new russians отдать все свое имение на дело храмостроительства, могут оцениваться различно. Циники могут сослаться на знатока купеческого быта П.И. Мельникова (Андрея Печерского), отмечавшего, что "пожертвования ежегодно делаются российским купечеством добровольно, то есть наступя на горло". Идеалисты, напротив, в том видят описанную тем же П.И. Мельниковым благочестивую российскую традицию поминать усопшего христолюбца, который при своей земной жизни "случится к казне подъехать — и казну не помилует". А именно: "Сгромоздят колокольню в семь ярусов, выльют в тысячу пудов колокол, чтобы до до третиего небеси было слышно, как тот колокол будет вызванивать из ада душу христолюбца. Сотни рублей платят наследники христолюбца голосистому протодьякону, чтобы такую 'вечную память' сорал он по тятеньке, от какой бы и во аде всем чертям стало тошнехонько. И вызвонят, и выревут таким способом грешную душу из вечныя муки". Явное преимущество XX века перед веком XIX тут видится в том, что христолюбивый мэр совместно с христолюбивыми структурами готовятся избавлять свои души от жупела огненного немедленно — даже не дожидаясь своего блаженного успения и тем самым избавляя наследников от лишних хлопот.
Впрочем, имеются и другие способы избавиться от жупела огненного (соответственно — и от денег). Артист Никита Михалков предложил съезду российских банкиров купить у него, а затем передать в армейские читальни для нижних чинов изданные Российским фондом культуры сборники научных трудов, а предводитель банкиров Сергей Егоров призвал финансистов поддерживать воинство не только через посредство Михалкова, но даже и напрямую, в качестве примера указав на положительный опыт комсомола в решении армейских проблем.
Апелляция Егорова к комсомольскому опыту была воспринята несколько кисло, что на первый взгляд удивительно, ибо такие столпы банковского дела, как президенты Кредобанка и "Менатепа" начинали свой бизнес в сугубо комсомольском качестве, и им вполне естественно было откликнуться на призыв Егорова словами известной песни "Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым". Такой расчет не учитывает, однако, сложной диалектики отношения к былому. Так, например, нынешний австралиец безмерно гордится тем, что его прапрадедушка был каторжником, тогда как сам прапрадедушка скорее всего гордился этим фактом своей биографии несколько меньше. По аналогии с Австралией следует предположить, что в грядущей постиндустриальной России человек, имеющий в родословной комсомольского активиста, будут вызывать заслуженную зависть снобов, но поскольку Россия постиндустриальной стадии еще не достигла, снобизм Егорова оказался преждевременным.
Однако сроки наступления постиндустриальной стадии нельзя считать фиксированными — их можно сократить, и тут многое зависит от рвения лиц, эту стадию приближающих. Знаменитый теоретик "постиндустриального прорыва" режиссер Сергей Кургинян собрал в новооткрытом клубе "Содержательное единство" других видных теоретиков и практиков постиндустриального развития: писателя Александра Проханова, председателя ФНС Илью Константинова, ex-председателя КС Валерия Зорькина, ex-председателя КГБ Владимира Крючкова. В доказательство того, что прорыв идет успешно, режиссер похвалился тем, что к нему "на стол попадают отчеты о каждом совещании, прошедшем у Геннадия Бурбулиса, на третий день после его окончания".
Тяга к согласию проявляется не только на официозных мероприятиях в Георгиевском зале, но и на приватных клубных сходках. Помирились не только антикоммунист Константинов и "совесть нации" Зорькин со старым чекистом Крючковым — тут большого дива нет, но и вдребезги, казалось бы, разругавшиеся Проханов с Кургиняном — еще недавно режиссер обличал писателя в причастности к всемирному заговору германского неонацизма. Непонятно, однако, зачем Кургинян крадет документы у Бурбулиса — степень нынешнего влияния Бурбулиса на разворачивающиеся процессы такова, что полезнее было бы похищать отчеты из штаб-квартиры Партии любителей пива. Вероятно, смысл похвальбы не в указании на ценность похищенного, а в подчеркивании самой своей склонности к хищению документов — этим Кургинян, должно быть, рассчитывал вызвать особое благорасположение Крючкова, который, судя по рассказам президента СССР, регулярно похищал бумажки у своего патрона — точь-в-точь как хитрый Кургинян у Бурбулиса.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ