Президент России Владимир Путин вчера встретился с делегатами Всероссийской конференции преподавателей общественных наук. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ считает, что в разговоре с президентом преподаватели истории и обществознания еще до того, как пресса оставила их наедине с президентом, получили от него в руки красную философскую нить, за которую им следует держаться при общении с учениками.
26 делегатов приехали в Ново-Огарево где-то за час до встречи с президентом России. Выйдя из автобуса у самого крыльца, они спешили попасть внутрь гостевого дома, принципиально не глядя по сторонам, так как их, очевидно, преследовало ощущение, что президент уже вышел встречать их ко входу в резиденцию и уже даже немножко беспокоится, что они маленько запаздывают.
Впрочем, минут через десять они один за другим стали несмело выглядывать из дверей резиденции, потянувшись к солнышку во дворе (а не в помещении).
Или даже лучше так. Суровая действительность не встретила их у входа. Опаздывала она, а не они.
Я спросил у одного делегата, Ивана Внукова, учителя из Москвы, устраивают ли его новые учебники истории и обществоведения, содержанием которых сейчас возмущаются многие преподаватели, которые и хотели бы, может, максимально близко к сердцу принять идеи государственного патриотизма, но просто у них не все сразу получается.
— Есть то, что еще нужно сделать, конечно,— признался Иван Внуков.— Надо, чтобы учебник был красочным, например.
— Что-то еще?
— Вообще отношение позитивное. Ведь кто-то должен, в конце концов, заниматься проработкой идеологии сверху... А вам, я смотрю, понравилось слово "сверху"... Ну понятно... Но тем не менее кто-то же должен...
— Недоработок много, чего там говорить,— вздохнула учительница истории и обществоведения из Тюмени Светлана Шубенина.— Но, понимаете, для нас эти учебники все-таки подстраховка...
Я понял, что на себя преподаватели уже не надеются. И встреча с президентом для них тоже была, видимо, подстраховкой. Они надеялись услышать какие-то важнейшие слова о жизни, политике и судьбе — и запомнить их.
И они их услышали.
Господин Путин рассказал, что существующие учебники "подчас абстрактно и, мягко говоря, противоречиво освещают события... Отстают учебники от жизни!"
А должны, видимо, опережать.
— И это жаль,— продолжил господин Путин.— Современному российскому обществу нужны глубокие мировоззренческие исследования. К сожалению, это часто подчинено текущим потребностям, конъюнктуре. Нам не нужно конъюнктурить, нам нужны глубокие, фундаментальные знания.
То, что он говорил, пока не давало учителям того, в чем они так нуждались, то есть жесткого нравственного и идеологического ориентира, и скорее запутывало и без того сложную ситуацию, в которой они оказались после того, как выяснилось, что у современных историков есть не одна точка зрения на происходящие события, а по крайней мере несколько и что роднит эти точки зрения лишь понимание того, что происходящие события и вправду являются историческими.
— В обществе каша, и в головах преподавателей каша,— рассказал господин Путин преподавателям.
Преподаватели легко соглашались с ним. Они внимательно слушали президента. Перед каждым лежала методическая литература, которой они намерены были воспользоваться при беседе с президентом. Настольной книгой Леонида Полякова из Высшей школы экономики был "План президента Путина". Очевидно, именно его намерен был изложить президенту Леонид Поляков, которому Владимир Путин дал слово сразу после себя.
Но потом я понял, что прямо у нас на глазах забил уже новый родник цитат.
— Вы правильно сказали,— подчеркнул Леонид Поляков,— каша в голове у всего общества!.. Если говорить в терминах холодной войны (а именно это, видимо, сейчас наиболее правильно и актуально.— А. К.), то мы идейно разоружились. В 1990-1991 годах мы отказались от марксизма и коммунизма как от научной теории.
По виду господина Полякова было трудно сказать, жалеет он об этом или пытается радоваться. По его следующим словам стало понятно, что первое гораздо вероятнее.
— А что вместо этого пришло? — продолжил он.— Пришла некая зыбкая, абстрактная идеология общечеловеческих ценностей! Мы усвоили слова "свобода", "демократия", "рынок", "права человека", "гражданское общество"... Вот как в детстве дают кубики с буквами, но не учат, как складывать слова... Вот нам дали их, и мы до сих складываем и при этом попали в ситуацию, когда нам кто-то выдал и смотрит... то есть мы как в школе... даже не в школе, а как в детском саду!
Я потом проверил, действительно ли, как значилось в списке участников встречи, господин Поляков работает заведующим кафедрой общей политологии Высшей школы экономики. Мои худшие предположения подтвердились: да, работает.
— С той же демократией возьмите пример,— продолжал господин Поляков.— Нам сказали: вы отказались от коммунизма и строите демократию, а мы будем судить вас, когда и как вы ее построите! Если не менять эту оптику и если вырабатывать свой собственный язык и понимание, что принципы демократии универсальны... что есть русская политкультура... Без этой пригонки ничего не получится...
Я на ходу пытался как-то осмыслить сказанное и, может быть, даже в пользу господина Полякова. Возможно, господин Поляков говорил все это не потому, что так на самом деле думал, а потому, что думал, что Владимир Путин хочет все это услышать. Но у меня не получалось так решить, потому что господин Поляков не давал ни единого повода так подумать. Голос его стал звонче и еще искреннее.
— Мы ученики! — с горькой усмешкой на устах произнес он.— Сколько можно-то?! Мы, страна, огромная страна, сделавшая невероятное, все ходит в учениках, и любой человек из "Фридом хаус" ставит нам галочку и говорит: "Вы на 161-м месте!"
В конце речи господин Поляков перешел к конструктивной части.
— Собственно, какую идеологию мы создаем? — спросил он, раздираемый, видимо, пониманием того, что именно он и вынужден заниматься этим трудным и неблагодарным делом просто потому, что больше некому и если не он, то кто же.— Национальную!
Господин Поляков считает ее естественным дополнением к национально-патриотической, основы которой, по его признанию, уже сформировал лично верховный главнокомандующий. И было видно, что господин Поляков благодарен ему за это.
Но и господин Путин был благодарен господину Полякову.
— Вы правы, конечно,— подчеркнул он,— что кто-то встает на позицию учителей, это правильно. И это значит, человек присваивает себе право учить и хочет продолжить это...
Имена не назывались, но всем здесь они были известны. Именно эти люди, отчаявшись, похоже, научить нас хоть чему-то из перечисленного и устав уже ждать, что мы научимся сами, решили на всякий случай разместить в Чехии и Польше свою систему ПРО.
— Никто не может изъять у нас наши национальные особенности, наши традиции! — заявил Владимир Путин с выражением лица человека, у которого их изымают прямо сейчас и у нас на глазах, а он этих людей бьет по рукам и приговаривает: — И в этом смысле есть и у нас чему поучиться! Эти традиции — на генетическом уровне... И наши религии приспособлены для того, чтобы существовать на одной территории и под одним небом... Толерантность у нас, по сути, в крови...
— Важно, чтобы наши ученики ощущали связь времен и земель,— говорила Оксана Гаман-Голутвина, один из авторов нового учебника новейшей истории.— История наказывает за невыученные уроки... Кто контролирует прошлое, тот контролирует настоящее и будущее... Как известно, битва при Ватерлоо была выиграна на спортивных площадках Итона... Нам нужны свои Итоны...
— Я бы просил уйти от этих зарубежных штампов,— резко ответил господин Путин,— по поводу элитного образования. У меня сразу же... возникает чувство недосягаемости этого образования...
Было уже понятно, что любое сравнение России с Западом раздражает российского президента, так как является по определению невыгодным.
— Есть еще замечания,— продолжил президент России,— к тому, что вы уже сказали, пресса нас покинет, и я расскажу...
Делегаты понимающе улыбались, а я подумал, что все-таки есть еще вещи, которые президент России стесняется произносить при журналистах. Или, может, наоборот, их раньше не было, и вот теперь они есть.
Между тем чем дальше, тем все удивительнее было для меня, что же это могут быть за мысли, которых президент все-таки стеснялся. Ведь он спокойно говорил то, чего и в самом деле стоило бы застесняться.
— Многие наши учебники пишут люди, которые получают иностранные гранты,— так же раздраженно произнес президент.— Исполняют польку-бабочку, которую заказывают те, кто платит!
Делегаты приободрились. Через несколько минут они уже во весь рост ставили вопрос об ответственности издательств, распространяющих даже такую литературу, как "ЕГЭ сдаем без проблем!" и "24 часа до экзамена", по причине ее "околоучебности". Они говорили о ярлычках, к которым кое-кем ангажированные историки подбирают специальные факты...
— Это приводит к дезориентации детей! — воскликнула доцент Псковского университета Марина Ерохина.
Впрочем, Владимир Путин, в отличие от делегатов помня, наверное, что пресса еще находится в помещении, сказал: "Нужно все-таки не навязывать точку зрения, которая сегодня власти кажется правильной... И нужно помочь ученику сформировать свою точку зрения..."
Отказаться от этой помощи, впрочем, я полагаю, будет очень трудно.
Свои мысли Владимир Путин иллюстрировал примерами. По его мнению, если бы "было написано, что Великобритания потеряла во второй мировой войне 300 тыс. человек убитыми, а мы 30 млн, тогда историк в учебниках мог бы что угодно еще написать, какие угодно выводы мог сделать..." "Надо, чтобы грамотно был изложен фактологический материал",— сказал он.
То есть Владимир Путин призывал историков к ювелирной, а не к топорной работе с источниками.
Слова его находили горячий отклик в сердцах делегатов.
— У детей острая потребность в позитивном настоящем и позитивном прошлом! — признавался глава центра образования "Царицыно" Ефим Рачевский.— При этом они нуждаются в правде!
Он поставил перед присутствующими, таким образом, просто-таки неразрешимую задачу. Но только на первый взгляд. Господин Рачевский рассказал, например, что с помощью социальных практик, которые он дает в своем учебном заведении, можно решить эту проблему.
— Так, они у меня исследовали пробки на Каширском шоссе, где мы сидим,— рассказал он.— Взяли спутниковые снимки из "гугла", все посчитали, оформили... Префект нам потом подарил автобус!
— После этого? — переспросил кто-то из делегатов.
— Конечно! — засмеялся директор.
То есть он давал понять, что даже из такого безнадежного дела, как пробки на Каширском шоссе, можно извлечь позитив.
— Но пробки не стали меньше? — уточнил господин Путин, который нуждался в позитиве, видимо, не так сильно, как остальные участники встречи.
— Нам нужны позитивные целеустановки! — последовательно закончил господин Рачевский.— То есть к чему мы идем.
Это постарался разъяснить учитель истории и обществознания из Якутии Владислав Голованов:
— Для меня история — это живой и цветущий заповедник! Но из него ушли в какой-то момент егеря, которые его охраняли.
Он сделал эффектную театральную паузу, чтобы присутствующие смогли оценить блеск метафоры. Делегаты неторопливо засмеялись.
— Продолжайте! — с таким же театральным подъемом приободрил его господин Путин.
В общем, заповедником, как выяснилось, завладели браконьеры. И теперь к господину Голованову время от времени подходят ученики, которые спрашивают его, действительно ли это СССР напал на фашистскую Германию.
— Все-таки государству надо возвращаться в свой заповедник! — предложил господин Голованов.— Сколько можно себя сечь?! Ребенок должен чувствовать себя в успешной команде! Даже маленькие дети радуются позитиву!
Господин Путин отвечал на слова господина Голованова, но на самом деле, по-моему, просто решил все же произнести вслух что-то из накипевшего.
— Демократия не только не противоречит идее государства,— заявил он.— Это способ организации государства... Да, у нас были страшные страницы в истории, вспомним 37-й год... Нам нельзя внутри себя забывать об этом... Но, во всяком случае, мы не применяли атомное оружие против мирного населения... Мы не поливали химикатами... Нельзя позволить, чтобы нам навязывали чувство вины! Пусть о себе подумают!
То есть до того, как мы вышли из помещения, он все-таки, по-моему, сказал то, что собирался отложить на потом.
Как же они его бесят.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ