Африканский Тюильри

Одного из самых известных сегодня французов из Марокко зовут Ив Сен-Лоран. Теперь великий дизайнер постоянно живет в Париже и лишь изредка посещает свое поместье в центре Марракеша. Зато многие тысячи других французов по-прежнему считают Марокко чем-то вроде южной дачи и приезжают сюда несколько раз в году. О том, что осталось в Марокко истинно французского, рассказывает Полина Фурсова.

Касабланка

Королевство Марокко находилось под французским протекторатом по меркам глобальным историческим ну совсем недолго — всего лишь 44 года (с 1912 по 1956 год), но даже за этот относительно короткий период французское влияние в этом королевстве буквально воздвигло себе памятник.

Достаточно пройтись по широким улицам Касабланки (или Касы, как этот город называют местные жители), чтобы в этом убедиться.

После первой мировой войны французы затеяли в городе широкомасштабное строительство, и крошечная Медина (или Старый город) Касабланки вдруг стала обрастать широкими бульварами с высокими белыми домами, зелеными парками и могучими фонтанами. Колониальная застройка велась по тогдашней французской моде, то есть в стиле ар-деко. Можно предположить, что новенькие бульвары и площади Касабланки тогда прямо-таки слепили белизной своих домов. Потом, конечно, сырой морской воздух сделал свое дело, и дома посерели, пошли подтеками, вполне, впрочем, живописными.

Особенной жизнью Касабланка жила в 1940-х годах. Фашисты постепенно завоевывали Европу, выталкивая беженцев на берега Атлантики. Когда же немцы оказались совсем под Парижем, оставался один путь — в Америку, и путь этот часто лежал через Касабланку, где надо было получать выездные визы, отправляться в Лиссабон, а затем в Новый Свет. Те, кому визу получить не удавалось, "оставались ждать в Касабланке и ждали, ждали, ждали". Вы наверняка узнали эту цитату из "Касабланки", легендарного фильма с Хэмфри Богартом.

Надо сказать, что ждали они со вкусом, с европейским размахом — ели устриц в ресторанах, пили марокканский чай в маленьких французских cafe, дрались под громкую "Марсельезу" в барах, проигрывались в пух и прах в казино. Словом, вели отчаянную светскую жизнь.

Кстати, в те самые годы такая же буйная светская жизнь кипела и на урожденном французском побережье — Лазурном берегу. Так что и марокканская Атлантика, и Лазурный берег Франции жили в определенный момент по общим законам — и военного времени, и светским. Сейчас от посеревших, а некогда фешенебельных французских бульваров Касабланки веет грустью. Но и такую особенного рода грусть — ностальгию — можно назвать истинно французским состоянием души.

И хотя на улицах больше не поют песни Эдит Пиаф, все равно французское наследие чувствуется повсюду. Его нельзя побороть, его нельзя разрушить. И никто не собирается это делать. Французские названия улиц хотя и меняются на арабские, но все равно остаются rue. Жизнь здесь только притворяется штукой восточной. Быть может, днем Восток дает о себе знать, но только не вечером. А вечером на этих самых rue под козырьками с вывесками restaurant, cafe, bar сидят вперемешку подданные его величества и европейские искатели приключений. Когда время переваливает за полночь, все они едут в центр клубный жизни Касабланки — роскошный район Ain Diab, где, забыв о законах шариата, пьют и танцуют под хиты Боба Синклера.

Фес

В Марокко есть прекрасный город Фес. Там на холме над Мединой стоит отель Palais Jamai, в котором Клод Лелюш снимал картину "А теперь, дамы и господа...". В фильме у героя Джереми Айронса в Фесе случается приступ амнезии, а героиня Патрисии Каас приезжает в этот город нарочно, чтобы забыть прошлое.

Забыться в Фесе и правда очень легко. Для этого достаточно проснуться рано утром под пение сотни муэдзинов и отправиться на прогулку в самую старую и красивую Медину во всем Марокко, то есть на всем свете. В Медину, где несутся по узким улочкам нагруженные упрямые ослы, подгоняемые прутьями угрюмых хозяев, где шлепают торговцы джелябами и бабушами, где стоят деревянные лотки со специями и сухофруктами, где сидят на мостовых женщины с густо обведенными черным глазами, где громкие мальчишки бегают с подносами марокканского чая.

Фес — самый марокканский город Марокко. Кажется, что здесь ничего не менялось за последние 500 лет. Все тот же запах из красильни для кож, те же дома, та же еда. Разве что над некоторыми крышами можно увидеть спутниковые тарелки, да проходящая мимо марокканка пожурит вас по-французски за то, что вы фотографируете изучающего вас ребенка.

Марракеш

Если и дальше идти по французским следам, то в городе Марракеше надо обязательно побывать в отеле La Mamounia. Сейчас судьба, не побоимся этого слова, величайшего отеля находится в руках французского декоратора Жака Гарсиа. Господин Гарсиа занимается отелем по инициативе нынешнего короля страны Мохаммеда VI. Отметим, что в свободное от монарших заказов время Жак Гарсиа обслуживает братьев Кост и парочку русских олигархов.

Конечно, история дружбы Мохаммеда VI и Жака Гарсиа имеет свою легенду. Рассказывают, что как-то раз король и его любимый декоратор сидели в марокканском ресторане великой гостиницы, ели кус-кус, пили чай, рассуждали о современном дизайне, который господину Гарсиа совсем не по душе, обсуждали творение архитектора Проста, построившего в 1924 году La Mamounia (естественно, строение это в стиле ар-деко), и как-то между делом решили вдохнуть новую жизнь в старую гостиницу. Судьба проекта покрыта тайной, но из просочившейся информации следует, что из марокканского ресторана сделают SPA, что ставшие хрестоматийными интерьеры в стиле ар-деко обещают не трогать, только обновить и что плафон Мажореля в салоне "Нормандия" менять не станут. Очевидно, что Мохаммеду VI не хочется нарушать французскую сторону La Mamounia.

Кстати, о Мажореле. Еще одна французская достопримечательность Марракеша — Jardin Majorelle, сады того самого Мажореля, который когда-то расписал потолок в отеле La Mamounia. Посреди сада с зарослями бамбука и расписанными любовными посланиями кактусами стоит вилла необычного синего цвета, названного по имени художника мажорелем. В ней с 1922 по 1962 год художник Жак Мажорель жил и писал картины. После Мажореля вилла с роскошным тропическим садом принадлежала Иву Сен-Лорану (он приобрел поместье в 1960-х годах), который однажды взял да и подарил все это Марракешу, и теперь всякий желающий может полюбопытствовать и даже оставить на толстом кактусе свое послание человечеству.

Ив Сен-Лоран, впрочем, оставил часть сада с другим домом себе, только вот отгородился от любопытной публики красивой решеткой. Но, как мы уже сказали, дизайнер посещает в последние годы свою африканскую дачу нечасто — здоровье уже не то.

Эль-Сауира

Еще одна марокканская Франция — городок Эль-Сауира, который на океане, в четырех часах езды от Марракеша. Попадаешь сюда и чувствуешь, будто ты на атлантическом побережье Франции. И крепость соответствующая имеется, чайки наличествуют, устриц открывают, вино во льду. В маленьком порту, словно в Биаррице каком-нибудь, стоят десятки голубых лодок с потрескавшейся от времени и соли краской. В портовых ресторанах Chez Sam и Chez Zanotte подают французские булки, свежих морских гадов и розовое шампанское. По набережной прогуливаются разного возраста влюбленные парочки, волны быстро смывают следы копыт промчавшейся лошади, мальчишки играют на песке в футбол и пускают воздушных змеев. Ну чем не Франция?

Все эти места, вся эта марокканская Франция или французское Марокко (как больше нравится) — все это явное порождение французского искусства жить. Оно как бы пролилось на африканский песок, но не ушло в него, а стало озерцом, которое и превратило пустыню в оазис.

Вот, посмотрите, все английские арабские колонии уже стали оплотом фундаментализма или быстрыми шагами идут в его сторону. Все французские держатся в рамках светского правления. А все потому, что англичане вечно интриговали. Их главной целью было сделать так, чтобы после ухода колониальных администраций никакого внятного государственного устройства не осталось, чтобы немедленно начиналась какая-нибудь междоусобица. Французы же, напротив, управлением сильно не увлекались, зато трогательно устраивали свой быт таким образом, чтобы даже в колонии нашлось место хорошим манерам, отменной кухне, искусствам, вину. В общем, сочиняли поэзию новой жизни. В Марокко у них все так и получилось.

Подписи

В старом Фесе легко забыть прошлое. Это понял и Клод Лелюш

В Марракеше Жак Мажорель построил дом с садом. Сегодня часть дома художника принадлежит Иву Сен-Лорану

Реставрацией легендарного отеля La Mamounia занимается дизайнер Жак Гарсиа