На фестивале "Звезды белых ночей" выступил ансамбль солистов Венского филармонического оркестра — Ensemble Wiener Collage. Удовольствие публики разделил ВЛАДИМИР РАННЕВ.
Художественного руководителя Мариинского театра маэстро Валерия Гергиева часто приглашают в Вену дирижировать легендарным Венским филармоническим оркестром, поэтому ответный визит ансамбля его солистов выглядит прямо-таки обязательным визитом вежливости. Струнное трио Шуберта, Дуэт-этюд для скрипки и альта Эдислава Высоцки, Дуэт для флейты-пикколо и скрипки Рене Стаара (худрука, дирижера и первой скрипки этого ансамбля) и "Контрасты" Белы Бартока на "Звездах белых ночей" вышли своеобразным знакомством публики с музыкантами перед главным событием — исполнением музыкальной мелодрамы Арнольда Шенберга "Лунный Пьеро" (1912).
Уже в первом отделении обнаружилось, что самые сильные из солистов — флейтист Гюнтер Федерзель и кларнетист Штефан Нойбаур. Последний обладал совершенно уникальным звуком, с тончайшей нюансировкой и редкой красоты тембром. Поначалу некоторым разочарованием стала скрипка Рене Стаара, который как-то расхлябанно сыграл трио Шуберта. Впрочем, потом дело у него поправилось. В "Контрастах" Бартока пианистка Матильда Урсиангу начала тоже чересчур грубовато, но к финалу выстроила-таки нужный баланс с остальными коллегами.
Но все это оказалось присказкой. А вот сказка у Ensemble Wiener Collage ("Лунный Пьеро" во втором отделении с солисткой Сильви Рорер) была — хотите верьте, хотите нет — настоящим потрясением. В этой мелодраме с подзаголовком "трижды семь стихотворений Альбера Жиро" Арнольд Шенберг сделал открытия в музыке, сопоставимые по масштабу с открытиями Альберта Эйнштейна в науке. И если последний сильно поколебал позиции ньютоновской физики, то Шенберг расправился с целой вселенной классико-романтической гармонии, которую европейская культура пестовала и лелеяла в течение двух веков. Кроме того, композитор открыл новый тип вокализации вербального текста: его знаменитое Sprechstimme прервало монополию раздутой помпы оперного вокала. По словам самого автора, здесь "мелодия... не предназначена для пения. Задача исполнителя состоит в превращении ее, с точным сохранением указанной звуковысотности, в разговорную мелодию". Еще стоит вспомнить, что венский новатор открыл также новые принципы инструментального комбинирования, и характерный саунд "Лунного Пьеро" мерцает с тех пор в подавляющей массе позднейших сочинений целых поколений композиторов. Наконец, именно этим опусом композитор открыл новое художественное пространство в искусстве ХХ века — музыкальный экспрессионизм. Упреки в "умозрительности", "учености" музыки Шенберга до сих пор позволяют себе даже образованные музыканты. Но нет в ХХ веке искусства более выстраданного и вырванного из глубин человеческого отчаяния, чем экспрессионизм.
В Концертном зале Мариинского театра вокалистка Сильви Рорер и Ensemble Wiener Collage с отменным вкусом и безукоризненной точностью воспроизвели прихотливую звуковую ткань мелодрамы. Как водится на таких концертах, человек десять по ходу дела покинули зал. Но надо было видеть, как они это делали: ступая замедленно-напряженно, дабы не произвести ни единого звука.
Солистка вела себя сдержанно-раскованно: пела сложнейший нотный текст не по партитуре, а наизусть, при этом позволяя себе некоторое движение по сцене. Отнюдь не с рутинными оперными перебежками и застываниями в неестественных позах, ведь госпожа Рорер — знаменитая в Австрии драматическая актриса. Впрочем, и с вокалом у нее все в порядке, особенно видно это в таком рискованном репертуаре, как Sprechstimme, где так трудно удержаться в узких рамках специфической техники и стиля. Что ни говори, и госпожа Рорер, и ее венские коллеги на сцене чувствовали и передавали этот стиль абсолютно органично, и не будь на дворе XXI век, можно было бы смело утверждать, что на "Звездах белых ночей" мы имели редкую возможность услышать нововенскую классику из первых уст.