На прошлой неделе руководство Башкирской академии наук продемонстрировало журналистам доказательства того, что Уфе не 433 года, как считалось до сих пор, а целых полторы тысячи. Это можно считать первым уроком истории Уфы и башкирской государственности, который предстоит выучить федеральным властям.
Умножение на три
Во вторник вице-президент Академии наук Башкирии Нияз Мажитов привел журналистов на раскопки городища Уфа-II, показал участок крепостной стены, датируемый IV-V веками, керамику, костяные наконечники стрел, изделия из драгметаллов, а также обратил внимание на "непрерывность культурного слоя", доказывающую, что "люди жили здесь постоянно". При этом академик проявил несвойственное ученому кокетство. На прямой вопрос: "Значит ли это, что Уфе полторы тысячи лет?" Мажитов ответил: "Я этого не говорил, это вы назвали цифру".
Следует заметить, что в течение последних лет доктор Мажитов только тем и занимался, что "называл цифру". "Расхожее мнение о 430-летнем возрасте Уфы основывается на элементарной безграмотности и незнании истории. Древнему поселению, из которого возникла Уфа, не менее полутора тысяч лет",— заявил он в августе 2004 года, через пару месяцев после того, как башкирская столица официально и всенародно отметила некруглую дату. А потом дал понять, что это еще предельно сдержанная оценка, ведь "мы находили личную печать парфянских царей I-II века нашей эры".
Первоначально шуметь о древности столицы республики вице-президент башкирской академии стал главным образом для того, чтобы спасти городище, которое как раз начало бойко застраиваться гаражами. Запустив в Уфу-II отряд студентов с лопатами и кисточками, Мажитов отсрочил разгром культурного слоя. А ряд интервью местным СМИ привлек внимание чиновников во главе с президентом Башкирии Муртазой Рахимовым, который распорядился включить финансирование раскопок в программу подготовки 450-летия присоединения Башкирии к России. И машина закрутилась.
Нынешний год, объявленный Рахимовым годом 450-летия единства Башкортостана с Россией, обещал стать одним большим праздником. В прошлом октябре по инициативе Владимира Путина башкирский руководитель был переутвержден на новый срок, доказав, что поражение оппозиции на последних выборах было совсем не случайным. Праздник омрачали только разбирательства вокруг приватизации башкирского ТЭКа, а также невозможность заткнуть за пояс Татарстан, вечного соперника, которому Москва продолжала оказывать куда более яркие знаки внимания. Например, с Казанью федеральный центр заключил новый договор, а с Уфой не захотел. И в конце концов, оргкомитет празднования 1000-летия Казани возглавил лично Путин, а торжества по случаю 450-летия присоединения Башкирии курирует лишь министр финансов Алексей Кудрин — соответственно, на празднование выделяются куда меньшие деньги.
Видимо, простое сопоставление цифр позволило заинтересованным лицам понять, с чем может быть связано прохладное отношение Москвы. И в конце прошлого года идея 1500-летия Уфы была подхвачена большинством башкирских ученых и чиновников.
Русский ответ
Энтузиазм по поводу 1500-летия Уфы разделяют, однако, далеко не все, о чем выразительно свидетельствует последний скандал на историческую тему. Две недели назад на окраине башкирской столицы был установлен памятник основателю города воеводе Михаилу Нагому. Инициатором выступил глава башкирского Союза предпринимателей Николай Швецов, в качестве "независимого русского историка" беспрестанно разоблачающий "националистические сказки" доктора Мажитова и других руководителей Башкирской академии наук, а заодно и их "хозяев", которые когда-нибудь "сядут на скамью подсудимых за воровство и организацию заказных убийств или тихо помрут по старости". Частью этой борьбы и стал брошенный Швецовым клич о сборе денег на памятник Нагому. Собрать удалось 2 млн руб., вдвое больше необходимого. Но муниципальные власти отказали инициативной группе в праве установить статую в центре города и предложили согласовать "художественный образ" с министерством культуры и национальной политики. Оно ответило Швецову заключением республиканской АН за подписью Мажитова, который назвал ошибочной версию Института истории РАН о том, что Уфу в 1586 году (даже не 1574-м, как считалось до сих пор) основал Михаил Нагой. Республиканская академия отметила, что Нагой был не "основателем города", а "всего лишь одним из строителей Уфимской крепости (кремля) на территории башкирского города Х — середины XVI вв.". В заключение Мажитов констатировал: "Н. А. Швецов и его единомышленники открыто признают, что все это они делают для политической борьбы с "правящим режимом"".
В итоге Николай Швецов подал на профессора в суд за "распространение порочащих сведений" и установил памятник на участке принадлежащего его фирме пригородного поселка. Милиция составила протокол об административном правонарушении за установку памятника на месте, предназначенном для клумбы, и потребовала снести статую в десятидневный срок. В ответ казаки и активисты партии "Патриоты России" взяли объект под круглосуточную охрану. А инициативная группа пообещала к осени установить в ограде одной из уфимских церквей еще одну статую Нагого и уговорить патриарха Алексия II пригласить на церемонию открытия Владимира Путина, который как раз должен прибыть на торжества по случаю русско-башкирского единения.
Слуги Белого царя
Отметить годовщину русско-башкирского единства можно было и годом раньше, и полувеком позже. По официальной версии, зимой 1554 года башкирские делегаты на лыжах добежали до павшей двумя годами раньше Казани, чтобы договориться о переходе из казанского в русское подданство и о размерах ясака, взимаемого новой властью. В 1556 и 1557 году послы (в том числе бий племени кипчаков Машавли Каракужак, прямым потомком которого считается Муртаза Рахимов) добрались до Москвы, где получили царские жалованные грамоты, подтвердившие принципы самоуправления башкир, гарантированные еще ханами Золотой Орды. Однако племена, жившие на территории Ногайской орды и Сибирского ханства, признали власть Белого царя лет на 30-60 позже, после разгрома и распада этих государств.
В раннесоветское время большая часть исследователей объявила доктрину мирного вхождения башкир в Русское царство выдумкой самодержавных пропагандистов. Но к концу 30-х годов разоблачение царских колонизаторов в отечественной науке утратило популярность.
В 1957 году Башкирская АССР отметила юбилей добровольного присоединения к Русскому государству. К тому времени оформилась официальная концепция башкирской истории, вкратце сводившаяся к тому, что присоединение к Русскому царству спасло кочевые башкирские племена от потери национальной идентичности и растворения в близких по языку татарах и ногайцах. Историки и этнографы исходили из того, что в дорусский период территория нынешнего Башкортостана была заселена исключительно кочевниками, не знавшими городов,— первым стала Уфа, построенная русскими из двух соображений: "для обереганья Казанского уезда башкирдцов" и "чтоб казаки беглые с Волги на Белую Волжку не ходили". Считается, что выбор места под застройку и разработку генплана в два приема (в 1560 и 1569 году) выполнил думный дворянин Иван Артемьев, а основателем, строителем и первым воеводой Уфы стал Михаил Нагой — дядька царицы Марии Федоровны и дружка на ее свадьбе с Иваном Грозным.
Такая хронология устраивала башкирское руководство только до 2005 года, в течение которого оно наблюдало, как творческий подход к академической науке позволил Казани превратиться в город с тысячелетней историей и извлечь из этого массу политических, финансовых и пропагандистских преимуществ.
Кроме соседского примера на башкирских чиновников, несомненно, подействовали и насмешки. В Уфе, очевидно, никогда не забудут пространных рассуждений политического советника Минтимера Шаймиева, директора института истории Академии наук Татарстана Рафаэля Хакимова о том, что башкир и башкирский язык "изобрели большевики", продолжившие столыпинскую политику дробления единого татарского народа на киргизов, узбеков, азербайджанцев, кумыков, балкар, ногайцев и т. д. А в прошлом году хакимовский институт издал брошюру "Пирамида Салавата", объясняющую, что гордость и святыня башкирского народа был попросту бандитом и убийцей. После этого практически всю башкирскую элиту охватило острое желание догнать, перегнать такого соседа и продемонстрировать ему, кто от кого произошел. Для этого уфимские ученые переняли и творчески развили методы казанских коллег.
Шежере до седьмого колена
Первым делом в ход пошли иноземные источники, без ссылок на которые не могут обойтись местные историки и чиновники (собственные архивы погибли в ходе пугачевского бунта). Официальный сайт празднования 450-летия вхождения Башкортостана в состав России отмечает: "Достоверные данные о башкирах содержит книга Ахмеда ибн-Фадлана, который в 922 г. в составе посольства багдадского халифа посетил Волжскую Булгарию. Он описывает их как воинственный тюркский народ, поклоняющийся различным силам природы, птицам и зверям". Правда, прямых цитат создатели сайта предусмотрительно предпочли избежать. Потому что при ближайшем рассмотрении достоверные данные выглядят так: "И вот мы прибыли в страну народа турок, называемого аль-Башгирд. Мы остерегались их с величайшей осторожностью, потому что это худшие из турок, самые грязные из них и более других посягающие на убийство". Ибн-Фадлан указал, что жители этой страны режут встречным головы на сувениры, грызут вшей и поклоняются деревянному нагрудному фаллу. А фламандский монах Вильгельм де Рубрук, проехавший свежесозданную Золотую Орду два века спустя, и вовсе констатировал, что "паскатиры", живущие за рекой Ягак (т. е. Яик),— "пастухи, не имеющие никакого города".
Что не мешает идеологам полуторатысячелетней Уфы ссылаться и на де Рубрука. Никто и не ждал от иностранных источников позитивного и правдивого отражения жизни народов, живущих на территории будущей великой России. Задача западных и ближневосточных наветчиков была маленькой: сказать, что на территории так называемого исторического Башкортостана жили именно башкиры. Слегка подкрепив таким способом доказательную базу, и без того крепко сколоченную благодаря археологическим изысканиям и главному башкирскому ноу-хау — шежере (родословной).
Запись родословной, характерная для большинства тюркских народов, в Башкирии стала предметом культа: прошлогоднее постановление правительства учредило всенародный праздник шежере. С середины прошлого века родословные стали важным научным и политическим фактором, позволяющим закрашивать белые пятна истории наиболее подходящими к случаю красками. Именно шежере считаются сегодня главным свидетельством добровольного присоединения башкир к Русскому царству. Именно в шежере удалось обнаружить данные о том, что башкирские племена не просто кочевали по степям и предгорьям, но иногда заезжали зимовать в специальный город, который назывался не то Башкорт, не то Имэн-кала (раньше историки полагали, что Имэн-калой, Дубовой крепостью, башкиры называли построенную Нагим Уфимскую крепость — из-за соответствующей ограды).
Наконец, именно лучшие шежере являются неопровержимым доказательством того, что башкирские роды восходят не только к центральноазиатским князьям и чингизидам, но и автохтонным угорским племенам, жившим на Урале в начале эры, а потом и напрямую к Адаму. Выходит, именно башкир при желании можно объявить старейшей нацией, не настаивающей на изобретении гольфа и колеса, но уж бесспорно построившей старейший город страны.
Есть, конечно, и конкуренты. Например, дагестанский Дербент впервые упоминается Гекатеем Милетским еще в VI в. до н. э., а вообще, как считается, возник 5 тыс. лет назад. Но кто его помнит, кроме ценителей одноименного коньяка? К тому же в Дербент осенью Путин не приедет — а в Уфу приедет. И только от башкирских властей зависит, придет ли президент в праздничное настроение, которое позволит согласиться с новым возрастом Уфы, новым статусом древнейшего, интенсивно растущего, но все так же преданного башкирского народа — и необходимостью отметить все это на высшем уровне.
Завидными перспективами, видимо, и объясняется настойчивость исторических изысканий, раздражение по поводу памятника Нагому, а также отказ руководства академии от лобовой агитации в пользу нового возраста Уфы. И без них есть кому агитировать.
Немного странно будет, конечно, отмечать 1500-летие Уфы через несколько лет после 430-летия. Но тут уж все зависит от весомости аргументов, причем не только научных. В конце концов, если Москва откажется признать старшинство Уфы, ей придется придумывать другой бонус для обиженных башкир, например в виде вожделенного договора, аналогичного татарскому. Ведь в умении достигать желаемого в обмен на легкий ясак нынешние башкирские руководители достигли не меньшей изощренности, чем их легендарные предки.