Беринг мой, Беринг ласковый
"Власть" завершает публикацию репортажей из приграничных регионов России и сопредельных стран*. Корреспондент "Власти" Борис Волхонский, побывавший на Чукотке и на Аляске, пришел к выводу, что граница, проходящая по Берингову проливу, почти непреодолима. И не в силу природных факторов, а потому, что кому-то очень не хочется ее открывать.
Помню, в середине 90-х годов я общался с доцентом из Хабаровска, который с воодушевлением рассказывал о внешних связях своего университета:
— У нас прямой рейс до Анкориджа, и мы летаем туда регулярно,— с азартом говорил он.— А уж в Китай и Японию ездим чуть ли не как к себе домой.
Памятуя об этом разговоре, я поначалу не предвидел никаких транспортных трудностей в поездке на Чукотку и на Аляску. Однако московские турфирмы в один голос утверждали, что регулярных авиарейсов на Аляску ни из одного дальневосточного города нет. Пришлось звонить в Анадырь коллегам-журналистам и сотрудникам окружной администрации.
— Какой Анкоридж? — ответили.— От нас и в Магадан или Петропавловск-Камчатский улететь проблематично. На Аляску, кажется, какие-то чартеры иногда летают, но, сами понимаете, чартер летит тогда, когда его кто-то закажет. В общем, пока сами сюда не прилетите, не разберетесь.
"Все здесь построено при Абрамовиче"
Практически вся территория Чукотского автономного округа объявлена приграничной зоной, и для ее посещения — будь ты иностранец или гражданин России — требуется пропуск. Стандартная процедура получения пропуска занимает около месяца. В пресс-службе окружного правительства мне пообещали ускорить этот процесс, а потом сообщили, что пропуск необязателен — хватит командировочного удостоверения. Так и вышло. Когда самолет приземлился в Анадыре, в салон вошли две женщины-пограничницы и начали проверять документы. Моего удостоверения вкупе с распечаткой электронной переписки с пресс-службой администрации оказалось достаточно.
Позднее один из офицеров расквартированного в Анадыре погранотряда пояснил, что вокруг режима погранзоны ходит слишком много мифов:
— Виной всему наша правовая безграмотность,— заметил он.— В приказе главы ФСБ четко оговаривается, какие документы могут служить основанием для въезда в приграничную зону. И если у вас есть правильно оформленное командировочное удостоверение, то ничего больше и не надо.
Добраться до аэропорта Анадыря еще не значило попасть в город. Между аэропортом и городом — широкий Анадырский лиман, через который раз в два часа ходит паром. Мне повезло: я прилетел в Анадырь в конце июня, лед сошел недели за две до моего приезда.
Первое, что поражает при взгляде на Анадырь с лимана,— это разноцветье городских строений на фоне серого неба, бурой воды и желтовато-бурой тундры. Город, взбегающий от берега на окрестные сопки, имеет в длину около 1,5 км, а в ширину не более 1 км и виден с парома весь. Пока мы плыли, сотрудница пресс-службы администрации Екатерина Маранели устроила для меня обзорную экскурсию:
— Вот здание окружной больницы,— сказала она.— Построено при Абрамовиче (Роман Абрамович был избран губернатором Чукотки в декабре 2000 года.— "Власть"). Вон храм — построен при Абрамовиче. Памятник Николаю Угоднику — тоже.
— А вон те ветряки,— я указал на дальнюю сопку,— они тоже поставлены при Абрамовиче?
— Можете и не спрашивать,— ответила Катя.— По сути, все, что здесь построено, построено при Абрамовиче. А уж сравнивать нынешнее состояние с той разрухой, что была при Назарове (предшественник Абрамовича на посту губернатора Чукотки Александр Назаров.— "Власть"), вообще нельзя.
— Ну как же,— возразил я.— Вот эти пятиэтажные дома явно построены в 60-70-е годы.
— Да, жилые дома, конечно, построены давно. Но покрашены опять-таки при Абрамовиче.
Буйство расцветок жилых домов, стоящих на высоких сваях (как того требует технология строительства на вечной мерзлоте), вблизи поражает еще сильнее, чем на расстоянии. На улицах почти нет мусора, тротуары вымощены керамогранитной плиткой, а бетонное покрытие центральной улицы и отходящих от нее боковых — вполне приличного качества.
Идет в Анадыре и строительство. Большинство новых домов — малоэтажные строения, возводимые по канадской технологии (говорят, они способны выдержать морозы до -60°C), а большинство строителей — турки.
— Почему турки? — спросил я одного из местных чиновников.— Своих строителей что ли нет?
— Ну, во-первых, квалифицированных строителей, можно сказать, и нет,— ответил он.— А во-вторых, у нас тут давно коммунизм. Во всяком случае, не выйти на работу потому, что вчера перебрал,— это здесь в порядке вещей.
Цены в Анадыре поражают. На большинство продуктов питания они в 3-4 раза выше, чем в Москве, а на фрукты — так и вовсе на порядок. Разве что самые дешевые китайские яблоки сорта фуджи стоят 90 руб. за кг, а на остальные фрукты цены начинаются от 250 руб. Единственная группа товаров, цены на которые сопоставимы с московскими,— это мясо и рыба местного производства: оленина — по 160-180 руб. за кг, мясо морского зверя (моржа или тюленя) — 50, щука — 35.
При этом снабжение Чукотки продовольствием, насколько я смог заметить, поставлено на плановую основу. Главная организация, ведающая этими вопросами,— "Чукотоптторг". Его директор Виктор Мищенко показал мне таблицы, по которым рассчитываются нормы завоза конкретных продуктов. Если не вдаваться в детали, то получается, что на 50 тыс. населения требуется около 45 тыс. тонн продовольствия в год. При этом "Чукотоптторг" создает запас на полтора года.
— Население тут небогатое, доставка в районы дорогая, цены высокие, так что порой нам приходится торговать себе в убыток,— говорит Мищенко.— Выкручиваемся как можем, например, повышаем наценку на водку.
— А почему бы не завозить продукты из США? — спрашиваю я.— Америка близко, а продукты там стоят очень дешево.
— Да, цена невысока, но если добавить транспортировку, НДС и таможенные пошлины, то получается, что из России везти дешевле. Из США мы завозим в основном картофель — 2,5 тыс. тонн в год. Еще заполняем свободные места на судне — везем свинину, окорочка, яблоки. В итоге получается 3,3-3,4 тыс. тонн.
Из Чукотки вывозятся некоторые виды продовольствия, прежде всего рыба и оленье мясо. Правда, и тут удаленность региона от большой земли значительно увеличивает себестоимость продукта. Впрочем, генеральный директор ОАО "Чукотрыбпромхоз" Владимир Горбунов заверил меня, что спрос на чукотскую продукцию как в России, так и за рубежом (основной иностранный потребитель — Корея) очень высок.
— Конкурировать с другими производителями мы можем только за счет качества,— заметил он.
Одна из главных проблем, по словам Горбунова, заключается в том, что путина в водах, омывающих Чукотку, длится всего два месяца. В остальное время суда простаивают, а завод по переработке выловленной рыбы, недавно построенный в соседнем с Анадырем селе Тавайваам, работает с июня по сентябрь.
— Решаем, как сделать работу завода круглогодичной. Например, в те месяцы, когда рыба еще не идет, используем его мощности для заготовки оленины.
Я побывал на этом заводе. Путина еще не началась, и большинство помещений пустовало. Лишь на одном станке рабочий разделывал мороженые оленьи туши, двое подносили, а еще двое упаковывали куски мяса в большие бумажные мешки.
"Чукотское направление очень трудно продавать"
Как меня и предупреждали, никто ничего не знал о каких-либо рейсах на Аляску. А посмотрев на расписание рейсов из аэропорта Анадыря, я понял, что не смогу побывать и ни в одном из отдаленных населенных пунктов области. То есть улететь-то я, например, в поселок Провидения могу, но обратного рейса придется ждать целую неделю. Да и то если позволит погода.
— Что же это получается: Чукотка оказывается фактически оторванной и от основной территории России, и от ближайшего соседа — Аляски, да и разные районы самой Чукотки между собой практически никак не связаны? — спросил я заместителя начальника управления по делам молодежи, спорту и туризму Дмитрия Мальцева.— Ведь потенциал для туризма огромный.
— Главный сдерживающий фактор,— ответил Мальцев,— это то, что Чукотка — регион с регламентированным посещением для иностранцев. На всю Чукотку только два пограничных пункта пропуска — один в поселке Провидения, другой — в Беринговском районе. А в других пунктах по закону иностранцам сходить на берег нельзя. Американцы очень активно осваивают такой вид туризма, как морские круизы по северной части Тихого океана. Но Чукотку они чаще всего вынуждены разглядывать, стоя на рейде. Да и сам пункт пропуска в Провидения — старый, ветхий и не приспособлен для приема круизных судов. Мы ведем переписку на этот счет, но пограничники ссылаются на недофинансирование. А уж что касается поездок жителей Чукотки на Аляску, то тут сложностей еще больше. Коренные жители приграничных районов Чукотки, правда, имеют возможность безвизового посещения приграничных районов Аляски, а всем остальным, чтобы получить визу, надо лететь во Владивосток, где находится американское консульство. И при этом прямых рейсов до Владивостока нет, а рейсы на Хабаровск летают летом два раза в месяц, зимой — один.
— И что же делать?
— Мы готовим пакет документов, чтобы Чукотку исключили из перечня режимных регионов. А то сегодня сюда и гражданам России проблематично попасть. Вы вот приехали по командировочному удостоверению, а туристам порой приходится ждать пропуска до 45 суток. Если бы режимный статус удалось отменить, это был бы огромный толчок для развития туризма, а значит, и для создания инфраструктуры. Пока она у нас слабенькая. Гостиниц мало, кафе, ресторанов — тоже, дорог практически нет. Есть зимник от Магадана до Анадыря, но, по сути, это не дорога, а направление.
Мне удалось побеседовать с высокопоставленным сотрудником одной из федеральных служб, ведающих проблемами приграничья, который на условиях анонимности объяснил мне, почему никаких особых контактов через Берингов пролив нет.
— Возьмем хотя бы коренных жителей, которые имеют право безвизового посещения соседней страны,— сказал мой собеседник.— Перейти границу они могут фактически только в поселке Провидения. Если попробуют сделать это где-то еще, например в самом восточном и самом близком к Аляске населенном пункте России селе Уэлен, то автоматически нарушат закон о границе. Местные жители — люди небогатые, и делать крюк, чтобы с неясной целью побывать на Аляске, им ни к чему.
— Ну как с неясной целью? — заметил я.— Ведь во всем мире приграничье питает жителей сопредельных регионов. Люди продают свою продукцию и покупают чужую.
— Да что они там могут продать? Резьбу по моржовой кости? Для этого им сначала надо получить разрешение на вывоз, а это еще больший крюк, чем из Уэлена до Провидения. Да и в Америке на этот счет строгие законы — там, например, не разрешается продавать необработанную кость. За это могут оштрафовать, а то и посадить.
Позднее, уже попав на Аляску, я убедился, что мой собеседник был прав. Хотя цены на изделия из моржовой кости в Америке весьма высоки, предложение там значительно превышает спрос: в любом маленьком городишке найдется с десяток магазинчиков, предлагающих резные изделия. Так что быстро сбыть такую продукцию по приемлемой цене трудно.
А другие слова моего собеседника подтвердила глава туристической компании Circumpolar Expeditions Тэнди Воллак.
— Американцы платят деньги за круиз и говорят: "Мы хотим побывать на Чукотке". А мы им никогда не можем твердо обещать, сойдут они на берег или нет. Иногда это получается, а иногда нет, и от нас это не зависит. Так что чукотское направление стало очень трудно продавать.
"Главная проблема — отсутствие навигационных карт на английском"
Способ пересечь Берингов пролив и оказаться на Аляске все же нашелся — как оказалось, каждую неделю туда летают чартеры, организуемые компанией Bering Air.
— Что же это — американцы летают, а мы не можем? — спросил я гендиректора главного авиаперевозчика по Чукотке ФГУП "Чукотавиа" Геннадия Байбородова.
— У нас сейчас на вооружении самолеты Ан-24, которые не соответствуют международным стандартам и не имеют права летать в США, а также вертолеты Ми-8 — дорогие и очень затратные. И для того чтобы начать более или менее регулярное авиасообщение с Аляской, нужны легкие самолеты вроде Cessna. Но наше предприятие убыточное, и я не могу себе позволить выложить $1,7 млн за один такой самолет. Раньше, в советские времена, я мог написать докладную в центр, и, если мой запрос был обоснован, я получал то, что нужно. А сегодня мы свой авиапром завалили, и хотя в последние годы какие-то подвижки намечаются, реального прорыва пока нет.
— Мы начали летать в Россию в конце 80-х годов. Куда только не летали — по всей Чукотке, в Магадан, в Петропавловск-Камчатский,— рассказал генеральный директор Bering Air Аллен Хаддади.— Теперь гораздо меньше, а на Чукотке — только в Анадырь и Провидения. Главная проблема — это отсутствие навигационных карт на английском языке. Ну и, конечно, возникли трудности, когда Назаров ввел пропускной режим на Чукотке. И все-таки в последнее время мы пусть и не вышли на полностью регулярные рейсы, но фактически летаем каждую неделю.
— А вот в первую неделю августа у нас запланировано целых пять полетов в Россию,— вступила в разговор менеджер русского направления Bering Air Елена Васильева.— Больше не можем — на Чукотке аэропорты в субботу и воскресенье закрыты.
— Ваша компания получает дотации от государства?
— В Америке и в России по-разному понимают слово "дотация". На самом деле это плата за определенные услуги. Мы же перевозим государственную почту, исполняем другие заказы. Прямой же финансовой помощи от государственных структур нет.
— И все же — российское направление прибыльное?
— Мы делаем это потому, что это должно быть сделано,— ответил Хаддади.— Но мы бы не делали это себе в убыток. Не могу сказать, что это приносит большие прибыли, но это окупается.
"В магазинах даже принимали рубли"
Короткие таможенные и пограничные формальности в аэропорту Анадыря, и я в самолете в компании десяти канадцев — горных инженеров и специалистов по оборудованию для золотодобычи. Все они работают на Чукотке по контракту с канадской фирмой BimaGold, занимающейся разработкой золотых месторождений по проекту "Купол".
Два часа перелета, и мы приземлились в Номе. Здесь пограничные формальности заняли еще меньше времени — разве что пограничник попросил меня пропустить вперед всех канадцев, у которых безвизовый въезд в США.
Крохотный городок Ном с населением около 3,5 тыс. человек вполне вписывается в традиционный образ одноэтажной Америки. Прямоугольная планировка, несколько церквей, а вдоль главной улицы — бесчисленное множество маленьких кафе, баров, закусочных, магазинчиков. На стене одного из магазинов — надпись на двух языках, русском и английском: "Чукотка Аляска Инк. Магазин. Ручная работа. Чукотские, эскимосские, русские сувениры, подарки, туризм".
— Кому это адресовано? — спросил я Елену Васильеву.— Кроме вас других русских я тут не встречал.
— Ой, знаете, как много их тут было в 90-е годы! Вообще, пока Назаров не закрыл Чукотку, турбизнес процветал. Ном вообще живет за счет туризма. И знаете, зачем сюда приезжают туристы со всего света — из Европы, из Японии, из Кореи? Они приезжают полюбоваться на перелетных птиц — летом их тут множество.
Примерно то же говорил и член совета директоров Торговой палаты Нома Джим Стимпл. Он с видимой ностальгией вспоминал эпоху конца 80-х, когда открылась граница.
— Ведь до того, как границу закрыли в 1948 году, она была открыта тысячу лет. Люди свободно перемещались туда и сюда. Потом в конце 80-х, в эпоху Горбачева, нам показалось, что все опять вернется в норму. Здесь было так много русских, что в Номе в магазинах даже принимали рубли, причем по нашему собственному обменному курсу. Правда, оказалось, что их невозможно использовать, потому что ввоз рублей в Россию был запрещен. Только Bering Air принимал их к оплате. Но в конце концов пришлось все отдать в качестве пожертвований на школу в поселке Провидения. А потом все прекратилось: Назаров закрыл Чукотку, контакты прервались.
— Почему вы все говорите: "Назаров закрыл Чукотку"? Такие решения принимаются не в регионах, а в центре.
— Ну инициатива-то исходила от него.
"США — это одно, а Аляска — совсем другое"
Аляску недаром называют самым летающим штатом. Автомобильные и железные дороги тут развиты только на востоке, а на западе и севере люди передвигаются исключительно по воздуху. В Номе есть офисы не менее пяти-шести авиакомпаний, каждая из которых имеет свой терминал на аэродроме.
Я полетел в крайний западный населенный пункт Аляски Уэйлс. В эту эскимосскую деревню с населением около 150 человек летают две авиакомпании, каждая совершает в день по два рейса, и, вылетев утром, я сумел вернуться в Ном к вечеру.
Во внешнем облике Уэйлса нет почти ничего американского. Десятка три одноэтажных дощатых домиков, стоящих на каркасных фундаментах из металлических труб. Между аэропортом (если так можно назвать короткую взлетно-посадочную полосу и находящийся рядом ангар) и деревней — кладбище, где одинаковые кресты торчат из невысоких песчаных дюн. Песок — ненадежное укрытие для мертвых: дюны кое-где размыло, и кости и черепа вылезли наружу. В самой деревне нет даже водопровода. В недавно построенном здании общественного центра (нечто среднее между сельсоветом и сельским клубом) стоят унитазы и умывальники, но они не работают, а нужду можно справить в простое ведро, в которое налита биоактивная жидкость. Тут же висит объявление, призывающее жителей не разбрасывать мусор, поскольку пищевые отходы привлекают белых медведей.
Выяснилось, что и на Аляске существуют свои ограничения для иностранцев: я был вынужден ограничить свои передвижения дорогами и узкой полоской берега, где догнивал труп кита, выброшенный морем прошлой осенью. Ограничения, правда, введены не пограничниками, как на Чукотке, а вызваны заботой об охране среды обитания коренных жителей. Как пояснил мне президент местной Корпорации коренных жителей Уинтон Ваяпук, окрестные земли принадлежат корпорации, и чужаков туда не пускают, потому что там в земле сохранились различные артефакты, оставшиеся с древних времен: изделия из моржовой кости, старинные орудия труда и т. д. Местные жители могут разгуливать по землям корпорации свободно.
— Часто вы ездите в Россию навещать сородичей? — спросил я Уинтона Ваяпука.
— Нет, нечасто,— ответил он.— К нам уже давно никто не приезжал — с конца 90-х годов. Я сам ездил на Чукотку несколько лет назад, но никого не нашел. Да даже и не знал, кого искать и где: кто-то из моих родственников уже умер, другие разъехались. И потом, у нас не такие уж прочные родственные связи — мы с трудом понимаем язык наших соплеменников на Чукотке.
В Уэйлсе я познакомился с тремя женщинами, которые работают здесь в программе изучения и сохранения поголовья северного оленя: берут анализы, составляют опись потомства и т. п. Одна из них по имени Ким родом из Нома, другая — Лу — из Новой Зеландии, третья — Мона — из Шотландии. Они пригласили меня посмотреть, в каких условиях они живут. Лу и Мона жили в простой туристской палатке, а Ким снимала угол в доме местной жительницы по имени Фэй. Внутри дом ничем не отличался от обычной российской деревенской избы: жарко натопленная печь, большая комната, ничем не отделенная от кухни, служила и столовой, и гостиной, а маленькие комнатушки — спальнями. На стенах висели фотографии многочисленных родственников, дешевые иконки и картинки на религиозные сюжеты. В дом постоянно кто-то приходил и уходил — почти все жители деревни состоят в родстве друг с другом. На столе время от времени появлялась какая-то еда, и кто хотел — будь то хозяева или гости,— не дожидаясь приглашения, садился за стол и ел. Мне впервые в жизни удалось отведать настоящий суп из оленины: густой темно-бурый отвар, в котором плавали куски мяса и редкие вермишелинки — экзотика для здешних мест.
Иностранки завели разговор о том, как воспринимается Аляска за пределами Америки.
— В Шотландии, конечно, все знают, что Аляска — часть США, но подсознательно думают, что США — это одно, а Аляска — совсем другое,— сказала Мона.
— Тут на самом деле точно так же,— заявила Ким.— Когда мы что-то заказываем, например, из Калифорнии, нам отвечают, что доставку обеспечивают только в пределах США.
"Уровень жизни выходцев из России ниже, чем у тех, кто здесь родился"
Анкоридж (население 250 тыс. человек — в пять раз больше, чем население всей Чукотки) — это типичный американский город с даунтауном, где возвышаются многоэтажные здания офисов транснациональных нефтяных корпораций и отелей ведущих сетей, и с тихими, утопающими в цветах и зелени жилыми кварталами среднего класса. Эти кварталы построенных по индивидуальным проектам двухэтажных коттеджей находятся в каких-нибудь 5-10 минутах езды от центра.
В центре — море цветов, причем короткое северное лето заставляет одновременно цвести и сирень с шиповником, которые у нас цветут в конце весны, и георгины с мальвами, распускающиеся в наших краях ближе к концу лета, и комнатные бегонии с геранями. Толпы туристов, азартно фотографирующихся на фоне плюшевых мишек гризли и деревянных индейцев, выставленных на каждом углу. Тут же, в центре,— сквер, носящий имя Элизабет и Роя Ператрович, где на травке расположились неопрятного вида коренные жители Америки, явно пьяные.
Многое напоминает о том, что Аляска когда-то была русской. Русские имена сохранились и в географических названиях (Василла, Шишмареф и т. д.), и в названиях улиц. Есть на Аляске и целые деревни, где до сих пор живут потомки староверов, поселившихся тут еще в XVIII веке. Но живут они замкнуто и не очень охотно подпускают к себе чужаков.
Есть и более свежие признаки "русского присутствия". В Университете Анкориджа с 1993 года работает образовательный американо-российский центр. Как сказал мне его директор Рассел Хауэлл, благодаря программе, позволяющей российским студентам из городов Дальнего Востока получать два диплома — российский и американский,— Университет Анкориджа стал лидером в США по числу студентов из России.
— Правда, скоро этому может прийти конец,— заметил Хауэлл.— Во-первых, мы чувствуем, что в последнее время российские власти уже не так, как раньше, жаждут нашего присутствия. А мы не хотим быть там, где нас не ждут. И во-вторых, сегодняшняя Россия уже не та, что в 90-е годы: денег в стране стало гораздо больше, и теперь уже о помощи, как еще лет десять тому назад, речь не идет. Но, наверное, сотрудничество с дальневосточными университетами не прекратится, просто оно будет поставлено на более равноправную основу.
— Как к вам добираются студенты с Дальнего Востока?
— Летают через Сеул. Раньше были прямые рейсы из Владивостока, Хабаровска, Южно-Сахалинска. Компания Reeve Aleutian Airlines если и делала на чем-то деньги, так только на российском направлении. Но она разорилась, и пока никто не возобновил регулярное авиасообщение.
Еще одно свидетельство российско-американских духовных и культурных связей на Аляске — музыкальный коллектив "Певцы российско-американской колонии". Его руководитель Злата Лунд родом из Магадана, но в 90-е годы она и ее мать вышли замуж за американцев и переехали в Анкоридж. Живет Злата с мужем и сыном от первого брака в тихом квартале Анкориджа.
— Мы с мамой давно пели дуэтом. А тут я неожиданно встретила много музыкантов из России, в том числе моих бывших однокурсников из музыкального училища,— рассказывает Злата.— Так получилось, что сначала муж мамы пригласил нас выступить на одном из благотворительных концертов, а потом постепенно к нам стали приходить другие исполнители — и русские, и американцы. Вообще, в Америке музыкальная культура развита очень высоко: на оперных представлениях всегда аншлаги.
Злата ставит записи концертов своего коллектива. Сами записи сделаны на любительском уровне, но качество исполнения, на мой непрофессиональный взгляд, очень высокое.
— На что вы существуете? Насколько я понимаю, ваши концерты в основном благотворительные.
— Америка — удивительное место. Американские участники нашего ансамбля сами готовы платить за то, чтобы иметь возможность петь. Иногда мы получаем различные гранты. А наша мечта — съездить в Россию и, например, дать концерты по пути следования командора Беринга. Причем американские члены нашего коллектива готовы сами оплатить все расходы на свою поездку, а вот выходцам из России это будет труднее — все-таки их уровень жизни в целом ниже, чем у тех, кто здесь родился.
Результатом слабости транспортных связей между Аляской и Россией стало то, что возвращаться в Москву мне пришлось не через Россию, а через Атлантику. Из огромного аэропорта Анкориджа рейсы летают во все крупные и многие средние города США и Канады, а также в столицы практически всех стран Тихоокеанского региона. Трансатлантические рейсы в основном направляются во Франкфурт — главный пересадочный аэропорт Европы. Долгий перелет — и я в Москве. Закончилось кругосветное путешествие, а вместе с ним и проект "Граница".
*Репортаж из Омской области и Казахстана см. в N28, из Благовещенска и Китая — в N30, из Калининградской области — в N32, из Абхазии — в N34, из Псковской области и Эстонии — в N36, из Северной Осетии — в N38, с Южных Курил — в N40, из Выборга, Костомукши и Финляндии — в N42, из Белгорода и Харькова — в N44, из Мурманской области и Норвегии — в N46, из Смоленской области и Белоруссии — в N49 за 2006 год, из Итум-Калинского района Чечни и Панкисского ущелья в Грузии — в N6, из Астрахани и Казахстана — в N8, из Бурятии и Монголии — в N12, из Дагестана и Азербайджана — в N14, из Пыталовского района Псковской области и Латвии — в N17 за 2007 год.
Как Россия осваивала Чукотку и Аляску
Чукотка и Аляска принадлежат разным государствам — России и США. Однако открыты эти территории были русскими мореплавателями и путешественниками.
Первое упоминание о чукчах в российской истории относится к 1641-1642 годам, когда чукчи на реке Алазея (северо-восток Якутии) напали на казаков, собиравших дань с местных жителей. В следующие пять лет была открыта "чукотская землица". В 1648 году якутский казак Семен Дежнев и приказчик московского купца Федот Попов совершили плавание вокруг Чукотского полуострова, впервые пройдя пролив между Азией и Америкой. Однако доклад Дежнева так и не дошел до Москвы, поэтому вопрос о наличии пролива остался открытым. В конце XVII века казак Владимир Атласов открыл полуостров Камчатка. В 1725 году император Петр I издал указ о снаряжении первой камчатской экспедиции для решения вопроса о наличии перешейка или пролива между Азией и Америкой. Руководителем экспедиции стал капитан-командор Витус Беринг. До 1730 года экспедиция обошла восточный берег Камчатки, южный и восточный берега Чукотки, но не обнаружила берегов Америки. В 1733-1741 годах Витус Беринг возглавил вторую камчатскую экспедицию, которая 17 июля 1741 года достигла побережья Северной Америки, что стало доказательством наличия пролива, впоследствии названного Беринговым. Также были открыты некоторые острова Алеутской гряды.
Попытки привести чукчей в российское подданство предпринимались с 1727 года, но сделать это удалось только в марте 1778 года. При этом даже в XIX веке чукчи считались народом "не вполне покоренным", а в Своде законов Российской империи было указано: "Чукчи и дзюнгорцы платят дань по собственному их произволу как в количестве, так и в качестве".
В то же время с 1743 года российские купцы установили тесный контакт с алеутами, закупая у них пушнину. Императрица Екатерина II с целью предупредить возможные притязания других государств на северо-восточные территории в 1785 году организовала экспедицию под руководством офицеров русского флота Иосифа Биллингса и Гавриила Сарычева. Экспедиция продолжалась до 1798 года, была составлена карта внутренних районов Чукотки и исследованы Алеутские острова. К 1794 году число русских на Алеутских островах и в Северной Америке превысило 800 человек.
8 июля 1799 года для освоения территории Аляски и Алеутских островов было создано торговое объединение Русско-Американская компания (РАК). От императора Павла I компания получила монопольные права на все объекты промысла и ископаемые, находившиеся на этих территориях, и обязанности открывать российские представительства на вновь открытых землях. С 1801 года акционерами компании стали император Александр I и великие князья. РАК контролировала Чукотку, Аляску, Алеутские и Курильские острова. Споры за территорию Аляски с США и Великобританией были урегулированы в 1824-1825 годах. Россия дала Британии и США права вести на Аляске торговлю в течение 10 лет, после чего Аляска полностью переходила во владение России. В 1844 году российский император продлил патент РАК на монопольную торговлю еще на 20 лет.
К середине XIX века РАК перестала приносить прибыль. Положение усугубила Крымская война 1853-1856 годов, которая привела к оскудению государственной казны и показала незащищенность российских тихоокеанских территорий перед британским флотом. К 1866 году РАК задолжала Министерству финансов 725 тыс. руб. Чтобы избавиться от убыточного предприятия и получить поддержку США в противостоянии с Великобританией, правительство России приняло решение продать Аляску американцам. Договор об уступке Россией своих североамериканских колоний за $7,2 млн золотом (около 100 млн современных долларов) был составлен в Вашингтоне 18 марта 1867 года. Император Александр II подписал договор 3 мая. Передача Аляски США состоялась 11 ноября 1867 года в городе Ситка.
Внешнеэкономическая деятельность Чукотского АО
Чукотский автономный округ — регион дотационный и полностью зависит от северного завоза. Внешнеэкономическая деятельность (ВЭД) играет не слишком заметную роль в экономике региона. Общее число субъектов на Чукотке в 2006 году — 9, или 0,1% от числа участников ВЭД, зарегистрированных в Дальневосточном федеральном округе.
В 2006 году внешнеторговые операции осуществлялись с партнерами из 51 страны дальнего зарубежья. Участниками ВЭД за этот год оформлено 618 грузовых таможенных деклараций (5 экспортных, 613 импортных).
Внешнеторговый оборот Чукотского АО в 2006 году составил $65,3 млн. Сальдо торгового баланса — отрицательное (-$64,1 млн). Доля экспорта — 0,9% ($0,6 млн), импорта — 99,1% ($64,7 млн).
84,3% экспорта округа ($0,52 млн) ушло в Республику Корея. Единственная статья экспорта — рыба, а также ракообразные, моллюски и другие беспозвоночные. 15,7% экспорта ($0,1 млн) — в Китай. Статьями экспорта являлись продукты животного происхождения, оленьи рога.
90,2% импорта в 2006 году поступило из следующих стран:
Канада — 31,2% всего импорта ($20,2 млн); основная статья импорта — сборные строительные конструкции;
Финляндия — 23,8% ($15,4 млн); электрические машины и оборудование, их части; звукозаписывающая и звуковоспроизводящая аппаратура, аппаратура для записи и воспроизведения телевизионного изображения и звука, их части и принадлежности;
США — 20,8% ($13,5 млн); продовольственные товары; машины, оборудование и механизмы, их части;
Япония — 8,8% ($5,7 млн); машины, оборудование и механизмы;
Китай — 3,2% ($2,1 млн); машины, оборудование и механизмы;
Турция — 2,4% ($1,6 млн); штукатурные материалы; известняк и цемент; изделия из черных металлов; изделия из камня, гипса, цемента, асбеста, слюды или аналогичных материалов.
