Вероятно, предвосхитив прозвучавшие несколькими днями позже слова президента Ельцина "мы (т. е. российское хозяйство. — Ъ) на пороге краха", знаменитый центрист Аркадий Вольский потребовал ввести чрезвычайное экономическое положение и провести Спартакиаду народов СССР.
Военная наука изобрела т. н. "бинарное химическое оружие". Каждая из компонент оружия, взятая по отдельности, безвредна, как материнское молоко, а при соединении получается продукт с чрезвычайной убойной силой. Вольский, как представитель сконцентрированного в "оборонке" цвета научно-технической мысли, решил применить бинарную методику в политике. Идея восстанавливать и укреплять человеческие связи (в том числе и спортивные) между гражданами бывшего СССР ничего, кроме одобрения, вызвать не может. Идея чрезвычайных мер в экономике вызывает меньший восторг, однако действительно бывают случаи, когда такого рода чрезвычайщина оказывается необходимым временным злом, позволяющим избежать много больших бед — вспомним хотя бы Ф. Д. Рузвельта с "новым курсом". Вся проблема в сочетаемости двух мероприятий.
В рамках общецивилизационных норм чрезвычайное положение в экономике означает большее или меньшее попрание государством права собственности, по сути дела — набор конфискационных мероприятий, вызываемых крайней нуждой и отменяемых как можно быстрее и при первой возможности. В рамках коммунистической традиции чрезвычайное положение есть общая норма жизни, отменяющаяся лишь тотальным крахом всего режима. Чтобы понять, какое именно из двух типов чрезвычайных положений предлагает Вольский, нужно учесть, что общецивилизационное чрезвычайное положение вводится в эпохи чрезвычайных общественных бедствий, а все средства, полученные от конфискационных мероприятий, направляются исключительно на латание наиболее угрожаемых участков общественного здания. В условиях направленного на преодоление беды тотального перенапряжения народных сил состязания физкультурников никак не могут быть заботой (и расходной статьей) цивилизованного государства. В рамках коммунистической модели, напротив, перманентное ограбление граждан государством и казарменная дисциплина подстилается радостными мероприятиями типа физкультурных парадов — и здесь никакого противоречия нет. Вольский, вероятно, хотел бы убедить аудиторию, что предложенная им чрезвычайщина — рузвельтовского, а не сталинского типа, но фрейдовская проговорка насчет Спартакиады народов СССР все испортила.
Спортивная тематика представляется в данном случае не вполне удачной еще и потому, что близкий к кругам РСПП народный артист СССР Иосиф Кобзон развивает эту тему в несколько двусмысленном ключе. Восхваляя убитого недавно "великого гуманиста" и "великого интернационалиста" Отари Квантришвили, который, по словам Кобзона, улаживал разборки по принципу "Я постараюсь переговорить с этой мафией, но с одним условием: вы дадите деньги на спорт", Кобзон указывает, что сам он — чистый гуманист и филантроп, покровитель музыкантов и спортсменов, сроду не имеющий представления ни о каких гангстерских делах.
Согласившись с тем, что Кобзон — своего рода "слепой музыкант", весь пребывающий в сольфеджио и арпеджио, т. е. человек чрезвычайно чистый и наивный, логично было бы предположить, что и проблему борьбы с преступностью слепой музыкант воспринимает вполне наивно: нужно-де усилить оплату милиционеров, увеличить штаты, реорганизовать структуры, быть может, устрожить наказания и т. д. (Именно так рассуждает, например, Григорий Явлинский, которому в крайнем чистосердечии и простодушии не отказывают даже самые ожесточенные критики.) Вместо этого Кобзон предлагает куда более хитроумные мероприятия: "С учетом конкретной обстановки власти находят компромисс с 'авторитетами' преступного мира. Это делается ради сохранения спокойствия в обществе. Ведь авторитеты не грабят и не убивают прохожих на улице — это делает 'саранча': наркоманы, хулиганы, проститутки. С 'авторитетами' находят компромисс, чтобы они помогли избавить народ от опасностей уличной преступности". На иной взгляд может показаться странным, что человек, близкий к кругам РСПП, члены которого пугают граждан опасностью деиндустриализации и, следственно, "колумбийского" пути развития России, предлагает ультраколумбийский вариант тотальной капитуляции государства перед организованной преступностью, вариант, который бы вызвал зависть даже у людей типа покойного ныне наркобарона Пабло Эскобара. Но эту центристскую диалектику мы тут отставим, обратив внимание на удивительную психологическую несообразность: наивный человек чистого искусства изъясняется с глубочайшим знанием абсолютно неведомых ему структур и механизмов преступного мира. Такова сила художественной интуиции народных артистов СССР.
Если не годится артистический Кобзон, то к Спартакиаде можно было бы привлечь также обуреваемого спортивными замыслами лидера ЛДПР Жириновского, хотя проект либерального демократа по своей специфике более подходит не для Спартакиады, а для Приапиады народов СССР. Объяснив свои политические успехи присущей ему сверхъестественной мужской силой, лидер ЛДПР сообщил, что способен совершать коитус в течение двенадцати часов кряду, и выразил готовность в ходе президентских выборов весь указанный срок, меняя изнеможенных контрагентов, публично копулироваться в прямом телевизионном эфире.
Увязка публичной копуляции с президентскими выборами затрудняет разумение того, кого лидер ЛДПР полагал потенциальными контрагентами: то ли добровольцев-испытателей (-ниц), то ли других претендентов на пост президента РФ. Впрочем, в любом случае издательские структуры ЛДПР могут расширить круг периодических изданий типа "Правда Жириновского", "Сокол Жириновского", дополнив их напрашивающимся изданием для мужчин "Фаллос Жириновского". Истинная опасность и проблема в другом. На глубинную архетипическую связь лидерства с мужской силой указывал еще психоаналитик Зигмунд Фрейд в своих рассуждениях о вожаке обезьяньего стада, однако наши политологи уделяли недостаточное внимание этой фрейдистской концепции, пока ее не стал популяризировать сам лидер ЛДПР. Но разъясняя, в чем источник его политической силы, Жириновский одновременно сообщает и где находится его ахиллесова пята (то есть не совсем пята). И тут он рискует попасть в положение Пьера Абеляра, который любил прекрасную Элоизу: парижский каноник, дядя Элоизы, нанял дюжих злодеев, которые напали ночью на Абеляра и лишили его не только источника мужской силы, но — как отметила впоследствии несчастная Элоиза — и присущего прежде ему удивительного красноречия. Сегодня Егор Гайдар пишет: "Ответственные политики обязаны сделать все, чтобы этот мыльный пузырь лопнул как можно скорее" — а при таких неистовых желаниях Гайдара нет уверенности, что дюжие члены "Выбора России" не нападут ночью на лидера ЛДПР.
Но если даже попытки сделать из бодрого бабеляра увечного Абеляра увенчаются успехом, лидер ЛДПР может воспользоваться важным законодательным прецедентом. Дума приняла федеральный закон "О материальном обеспечении и медицинском обслуживании семьи А. Д. Айздердзиса", в смысле льгот приравнивающий семью убитого депутата к семьям "граждан, погибших при защите демократического строя России в ночь на 21 августа 1991 года".
Идея была высказана юристом Шахраем по горячим следам убийства: коль скоро убитый — депутат, то факт политического террора — налицо. О том, что ст. 66 УК РФ определяет как террор не всякое преступное покушение, но лишь связанное с государственной и общественной деятельностью пострадавшего, юрист Шахрай не знал, еще менее знали другие депутаты. Теперь юридически абсолютно безграмотная идея до всякого суда и следствия фактически получает законодательное оформление, то есть жизнь (или здоровье) депутата безотносительно к обстоятельствам, при которых они были утрачены (иначе бы Дума и вносившее законопроект правительство озаботились подождать выяснения этих обстоятельств), ценятся заведомо выше, чем жизнь и здоровье простого человека. Но сказавши "а", нужно говорить "б": в точности по букве сказанного прецедента побои или телесные повреждения, которые в очередной драке может получить тот же Жириновский, уже необходимо будет квалифицировать на одном уровне с увечьями, полученными "при защите демократического строя России" — и соответственно компенсировать.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ