Сказка для тирана

Фильм Пауля Лени (1885--1929), немецкого режиссера, перебравшегося в Голливуд и странно, на взлете, умершего от заражения крови, вышел в DVD-серии классических фильмов ужасов. Действительно, само название, кажется, определяет жанр. Фильмов ужасов, разворачивающихся в доморощенном "музее мадам Тюссо", управляемом безумцем, который превращает живых людей в восковые куклы, не счесть. Первую вариацию на тему в Голливуде сняли в 1933 году, последнюю — пару лет назад. Но "Восковые фигуры" — никакой не фильм ужасов, скорее, страшная сказка. Или: психоанализ Веймарской республики, породившей великое кино экспрессионизма.

До сих пор самая популярная трактовка немецкого кино 1920-х — броская идея, выраженная киноведом Зигфридом Кракауэром в заглавии классической книги: "От Калигари до Гитлера". Сама эта идея, скорее, произведение искусства, чем плод трезвого анализа. Ее суть проста, если не примитивна. Несчастная, униженная Германия, проиграв первую мировую войну, бредила "сильной рукой". Экран заполонили "тираны", сверхчеловеческие существа, обладающие мистической властью над людьми. Доктор Калигари, отправляющий сомнамбул на "мокрые дела". Гипнотизирующий свои жертвы король чумы и повелитель крыс, вампир Носферату. Новый "Мориарти", гений преступного подполья доктор Мабузе. Германия и мечтала об отеческой порке, и страшилась ее. Вывод: кино наворожило Гитлера, тиран материализовался сам по себе. Так получилось. Кракауэр был антифашистом, но его теория двусмысленна. То ли в нацизме никто не виноват, то ли виноваты режиссеры.

С этой точки зрения "Восковые фигуры" — идеальная иллюстрация к спекуляциям Кракауэра. Бедный поэт (Уильям Дитерле, позже прославившийся в Голливуде как основоположник жанра жизнеописаний великих гуманистов), воплощающий Германию, ради прекрасных глаз дочери хозяина балагана соглашается написать новеллы о трех "тиранах", героях паноптикума: Гарун аль-Рашиде (главный толстяк немецкого кино Эмиль Яннингс), Иване Грозном, прозванном за свою жестокость Васильевичем (главный декадент немецкого кино Конрад Фейдт), и Джеке Потрошителе. Первые две истории разыгрываются в экспрессионистических, сплющенных, вывернутых наизнанку декорациях. Третья, оборванная на полуслове, — буйство спецэффектов тех лет, вроде двойных экспозиций: Джек гоняется за героями по ярмарке. О Гарун аль-Рашиде можно легко забыть: жеманная восточная сказка о жене бедного пекаря, на которую запал сладострастный великий визирь. Но история Ивана Грозного — это что-то: помесь "Ивана Васильевича" и ночного кошмара Сергея Эйзенштейна. Одержимый манией преследования, Иван обряжает по-царски боярина, пригласившего его на свадьбу, и подставляет под стрелы заговорщиков: дикое отражение подлинной истории "отречения" Ивана. Заставляет жену присутствовать при пытках мужа. Фетишист, ласкает песочные часы, отмеряющие время, оставшееся отравленным им страдальцам. Обнаружив же часы, на которых начертано его имя, окончательно сходит с ума, снова и снова переворачивает пресловутые часы. Поди, до сих пор так и переворачивает. Отечественный зритель, безусловно, получит неописуемое удовольствие от этой фантасмагории, но поверить в то, что такие вот бредни породили Гитлера, как-то не получается.

"Восковые фигуры" (Das Wachsfigurenkabinett, 1924)