Любовь Кезина перестала руководить средним образованием в Москве. Это просто невозможно себе представить. Лужков уже 15 лет руководит городом — это почти как Брежнев страной. А Кезина стала начальницей всех московских школ задолго до воцарения Лужкова. Еще в 1986 году нынешний главный редактор "Власти" обивал пороги Главного управления народного образования Мосгорисполкома, пытаясь устроиться в школу учителем, и уже тогда в этом милом заведении все трепетали при упоминании Любовь Петровны.
Она относится к тому типу русских женщин, которых принято называть барынями, пусть даже они родились и сделали карьеру при большевиках. Властная, непредсказуемая, намеренно грубоватая, она буквально царила в своем управлении, а позже департаменте. Даже журналистов, пишущих об образовании, она считала своими подчиненными. И они ей подчинялись.
На одной из пресс-конференций она заметила в дальнем углу мою поднятую руку и, не смущаясь большого стечения народа и включенных телекамер, спросила: "Ну что, Анюта?" И после короткой паузы добавила: "Говном надута". Что поразительно, никто из присутствующих не засмеялся и не воспринял это в обидном для меня смысле. Наоборот, многие коллеги меня зауважали, ведь Сама не только помнила меня в лицо, но даже знала по имени, а похвастаться этим мог далеко не каждый.
Да что там журналисты? Перед ней ломали шапки и более серьезные люди. В этом я лично убедилась пару месяцев назад. Ответив на звонок мобильного телефона, я вдруг услышала: "Любовь Петровна?" "Вы ошиблись,— сказала я,— я не Любовь Петровна". В течение минуты этот короткий диалог повторился трижды. А еще через пять минут раздался новый звонок: "Аня? Здравствуйте, это Фурсенко. Вам тут звонили — вы извините. Просто Клебанову нужно устроить внука в детский сад, а я ему вместо телефона Кезиной по ошибке дал ваш номер".
Кто-то может подумать, что я хочу сказать о Кезиной плохое. Это не так. Я считала и считаю Любовь Петровну прекрасной женщиной. Однажды она совершенно официально вынесла мне выговор, хотя ИД "Коммерсантъ" вроде бы не подчиняется департаменту образования. Эта дорогая моему сердцу бумага хранится у меня до сих пор.