Олимпийское беспокойство

В релизе фильма Лени Рифеншталь о берлинской Олимпиаде-1936 можно увидеть подготовку к Сочи-2014. Репутация у Германии тогда в мире была чуть хуже, чем у России сейчас. Ради ее корректировки к играм допустили несколько евреев, а величайшей документалистке всех времен и народов заказали четырехчасовой фильм. Кто заказал, кстати, тоже вопрос: то ли МОК, то ли Гитлер. Геббельс, ненавидевший Лени, делал все возможное, чтобы фильм загнобить. А можно увидеть и фронду. Вы не поверите, но питерская прокуратура все воюет с режиссером, умершим четыре года назад. У меня вот попросили экспертное заключение, "является ли фильм "Триумф воли" документальным и содержатся ли в нем призывы к экстремистской деятельности". Директора Дома кино вяло опрашивали, кто "организовал вставание", когда 100-летнюю Лени чествовали на фестивале "Послание к человеку".

Если вернуть фильм в контекст эпохи, сам черт ногу сломит. Милуется престарелый барон де Кубертен ("О спорт, ты мир!") с фюрером, национальные сборные — через одну — тянутся в нацистском салюте, даже англичане что-то такое ручками изображают. Между прочим, только благодаря Рифеншталь мы обладаем этим бесценным свидетельством, что Гитлера в единой европейской семье считали вполне своим. Разного рода зверье правило тогда в большинстве стран Европы, и ничего: терпели. И видим пустяковую, но тоже бесценную деталь. Гримасу, исказившую лицо фюрера, когда "унтерменш", чернокожий Джесси Оуэнс выиграл первую из своих четырех берлинских золотых медалей в соревновании по бегу. Что можно еще инкриминировать Рифеншталь? Упоение человеческим телом? В галлюцинаторном прологе оживает статуя Мирона "Дискобол" (десятиборец Эрвин Хубер), совершают храмовый танец полуобнаженные девы. Но такие неоклассические приемы не стоит ассоциировать только с эстетикой нацизма: им отдавали дань и Пабло Пикассо, и многие другие. Классицизм, знаете ли, был в моде. К тому же Рифеншталь, как никто, передала напряжение и муку, которое испытывает идеальное тело, бьющее рекорды: вздутые жилы на висках у бегунов на старте, подкашивающиеся ноги марафонцев на финише.

Поэтому вместо идеологических споров проще повторить банальные истины. Рифеншталь создала жанр спортивного фильма, не репортажа, а именно фильма, волшебным образом ритмизированного, поэтического, со своей драматургией. Сполна, на грани и за гранью нервного срыва использовала небывалые технически возможности более чем сорока операторов, снимавших из-под воды, из-под ног бегунов, с аэростатов, с рельс, проложенных над бассейном. Эти съемки дали жизнь множеству технических новшеств, используемых до сих пор. Сумела убедить измотанных олимпийцев повторить ради нее эпизоды, плохо получившиеся при первой съемке. На такой пересъемке, кстати, тот же Оуэнс побил свой рекорд по прыжкам в длину на 8 сантиметров, но его никто, конечно, не засчитал. Полтора года монтировала фильм по 10, а то и 14 часов в сутки. Объездила с ним всю Европу и США: правда, в Америке ее обозвали "Риббентропом в юбке" за то, что она отрицала реальность "хрустальной ночи" еврейских погромов. Но, в конце-то концов, если перефразировать слова товарища Сталина, Гитлеры приходят и уходят, а Лени Рифеншталь остается.

"Олимпия" (Olympia, 1938)