Как уже сообщал Ъ, результаты Каннского фестиваля оказались неожиданными почти для всех. "Ждали русского, а появился американец. Вместо Изабель Аджани — Вирна Лизи", — пишет Le Parisien. А Le Figaro напоминает предполагаемую последовательность распределения призов: Михалков ("Утомленные солнцем"), Кесьлевский ("Три цвета: красный"), Тарантино ("Бульварное чтиво"). В итоге жюри вообще пренебрегло Кесьлевским, Михалкова переместило на второе-третье места, а на первое выдвинуло Тарантино. Сюрпризы Каннского кинофестиваля комментирует АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Никакого шока не было бы, если бы в фестивальных кулуарах настойчиво не разносили слух о полной и окончательной победе Михалкова. Что особенно удивительно, его охотно подхватили средства массовой информации, обычно более сдержанные в своих прогнозах. Писали о "восходящем русском солнце", одна из газет напечатала чуть ли не репортаж с заседания жюри (проходящего в строжайшей тайне) и о диком восторге, который якобы вызвали "Утомленные солнцем". В результате Гран при жюри (который до Михалкова из русских режиссеров получил только Тарковский) субъективно был расценен чуть ли не как провал.
Михалков, выйдя на сцену, выглядел не победителем — скорее уязвленным. Обратив внимание публики на свое лицо, покрасневшее от ожога, он сказал, что его уже обжигало солнце Каннского фестиваля (1987 года). Потом он произнес сакраментальную фразу: "Пока одних уносило ветром, других обжигало солнцем", и высказал надежду, что несмотря на трудности и растерянность, Россия найдет свой путь. Только бы не помешали.
Другой волнующий момент на церемонии закрытия фестиваля был связан с призом за лучшую женскую роль. Его вручили не Изабель Аджани, блиставшей красотой в образе королевы Марго, а Вирне Лизи, сыгравшей ее старую интриганку-мать Екатерину Медичи. Вирна, памятная нашим зрителям по фильму "Дамы и господа", и в дни своей молодости не считалась звездой первой величины, а сейчас уж тем более на награду никак не рассчитывала. Актриса буквально заливалась слезами на сцене, благодарила жюри, и особенно Катрин (Денев), правильно вычислив, что именно ей обязана этой нечаянной радостью. Аджани — единственная соперница Денев в звездной иерархии французского кино, и вряд ли вице-президент жюри особенно стремилась ее поощрить.
Церемония награждения преподнесла зрителям еще несколько занятных психологических этюдов. Ее величественно вела Жанна Моро, по очереди, как учеников, вызывавшая Клинта Иствуда и Катрин Денев с вопросами типа: "Скажите нам, кто получил приз за режиссуру?" И оба — великолепная пара, — облаченные во все белое, послушно, с очаровательными улыбками отвечали. Среди молодых актрис-старлеток, помогавших вручать призы, находилась Кьяра Мастрояни — дочь знаменитого итальянского актера и Денев. В самый ответственный для нее момент Кьяра запнулась. Телекамеры мгновенно были направлены лицо французской звезды, которое передернулось от волнения за дочь.
Истинной сенсацией оказалось ненаграждение Кесьлевского, которое нельзя не признать демонстративным. Все-таки "Три цвета: красный" был одним из лучших фильмов конкурсной программы. Но и здесь вмешался субъективно-психологический фактор: польский режиссер за короткое время сумел завоевать призы всех крупнейших фестивалей и монополизировать звание "величайшего режиссера современности". Темпы его работы оставались для всех загадкой: каждый фестиваль — новый фильм. Это должно было в конце концов перестать восхищать и начать раздражать.
Мотивировки других призов в основном понятны. Нанни Моретти ("Дорогой дневник") был заслуженно признан лучшим режиссером, ибо редко кому удается сделать столь обаятельный и пластичный фильм практически без сюжета. К тому же следовало отметить итальянцев, делавших на фестиваль большую ставку и представленных на нем небывалым количеством картин. Свою долю утешительных наград получили французы: "Королеве Марго" Патриса Шеро был выдан приз жюри, а "Смертельно уставшему" Мишеля Блана — призы за сценарий и за техническое качество. Надо сказать, что этот фильм о людях и нравах французского кино отличается остроумием замысла, но не более. Особых технических достижений в нем нет, что же касается приза за сценарий, он не вручался уже 10 лет и, похоже, был реанимирован по первому более ли менее подходящему случаю.
Чуть больше, чем ожидалось, получили китайцы. Респектабельный кинороман "Жить!" Чжана Имоу не только разделил второй по значению приз с картиной Михалкова, но и принес актерскую награду исполнителю главной роли Ге Ю. Актер хорош и фильм хорош, но все же нет уверенности, что решение жюри было бы таким же, не будь лента запрещена в Китае.
Победа "маргинала" Квентина Тарантино воспринята неоднозначно. Этот "единственный парень в Канне, способный войти в фестивальный зал в майке", воплощает фонтанирующую энергию и фольклорный дух нового американского кино, начисто лишенного высоконравственных благих намерений. Последнее обстоятельство побудило влиятельнейшего английского критика Дерека Малькольма написать в Guardian, что решение каннского жюри — еще один шаг навстречу американской жестокости и удар по европейскому арт-кино, под которым, впрочем, критик разумеет не Михалкова, а Кесьлевского. Pulping the Palm ("Сминая пальму") — так называется одна его статья. Pulp d`Or ("Золотая мякоть") — другая. Фестиваль, на котором было достаточно работ высочайшего класса, но не хватало артистических "взрывов", оказался в итоге смят в лепешку целенаправленным ударом Тарантино.
Однако комментарии mass media, усмотревших здесь лишь борьбу кинокомпаний, инфернальное коварство, политические интриги и утраченные иллюзии, явно преувеличены. Чистой нелепостью видится и предположение, будто фильм Тарантино оказался особенно близок Клинту Иствуду, привыкшему к вестернам и остросюжетным детективам. И "бульварное чтиво" бывает разным. В "приговоре" жюри есть своя внутренняя логика, скрытая под покровом тайны, которую даже самым отъявленным знатокам вряд ли удастся до конца разгадать.