Непереводимая игра чувств

В прокат вышел новый фильм знаменитого иранского режиссера Мохсена Махмальбафа «Любовь и философия» - по-восточному цветистая интерпретация непреодолимой разницы мужского и женского мировоззрений. Рассказывает МАРИЯ ГРОСИЦКАЯ.

Западному зрителю ошеломительно красивый, балансирующий на грани между явной постановочностью и покоряющей естественностью фильм покажется невинным - вопреки названию откровенных сцен в нем нет. В то же время на родине режиссера в Иране голые плечи танцовщиц, распитие женщинами красного вина и пара эпизодов с поцелуями однозначно подводят фильм под цензурный запрет, а режиссера - под угрозу уголовного преследования или даже покушений на его жизнь. Мохсен Махмальбаф с 1990-х годов снимает за границей и за время своего изгнания успел сделать фильмы в Турции, Афганистане, Индии и Таджикистане - здесь и снят «Секс и философия».
В фильме мужчина и женщина разделены не столько временем и пространством, сколько образом мысли. Хореограф Джон в день своего сорокалетия приглашает на прощальное свидание четырех бывших возлюбленных. Одна придет на встречу с красной розой в зубах, другая розу из ревности ощиплет. Третья принесет пластинку, которая к моменту появления четвертой гостьи успеет доиграть. А припозднившийся герой начнет с ними урок танца, пытаясь ритмически организовывать стихию женской чувственности.
Еще со времен «Мига невинности» режиссер последовательно стирает границы между жизнью и кино: в том фильме, воссоздающем драматичный эпизод его юности, наравне с актерами снялись и реальные участники событий. В «Сексе и философии» роль учителя танцев играет хореограф картины, также написавший к ней музыку, - Далер Назаров, таджикский композитор, известный саундтреком к «Лунному папе». Героини здесь носят имена актрис, которые их играют.
Рассуждения о том, является ли любовь сделкой или стечением обстоятельств и сколько в точности минут она длится, здесь составляют привилегию мужчины. Героини изъясняются жестами и танцевальными па. Неудивительно, что им трудно понять друг друга. К тому же герой упорно пытается разговаривать с таджикскими дамами по-русски, что в итоге рождает трагикомическую формулу: «Я люблю тебя, что не переводится». Избегая трудностей перевода, режиссер между тем использует язык символов, каковыми предстают в картине практически все предметы, от красной занавеси, разделившей влюбленных, до секундомера, отмеряющего минуты счастья.
Фильм начинается с сорока праздничных свечей, расставленных на приборной доске машины, и заканчивается единственной свечой, которую герой зажигает в своей машине в знак своего одиночества. Четыре возлюбленные в конце фильма предстанут то ли воспоминанием, то ли предчувствием, а то и вовсе плодом фантазий. А может статься, и сам герой лишь мечта влюбленных женщин.