Прилежная читательница

Жительница Лондона, обозначающая себя на обложках пластинок как M.I.A. два года назад оказалась в центре музыкальной волны под названием грайм — такого вроде бы очень английского хип-хопа, мрачного и агрессивного, чурающегося глянца, свойственного заокеанскому R'n'B, черпающего идеи на улицах восточной части британской столицы, спродюсированного скромно, даже минималистично, и опирающегося прежде всего на харизматичных исполнителей. Углубленные в дела хип-хоповые эксперты "Википедии" характеризуют грайм как музыку с темпом около 138 ударов в минуту, основанную на минималистичном брейкбите с ярко выраженными малыми барабанами, футуристическими электронными звуками и глухими раскатистыми басами, поверх которых идет скоростная читка.

Предтечей M.I.A. на королевском троне грайма был канонизированный при жизни в мире ритмичного речитатива Диззи Рэскал. M.I.A. стала "следующей большой вещью" не только в силу очевидного таланта, но и из-за экзотической внешности, по крови она — шриланкийка. Также очень уместно смотрелись в пресс-релизах первого альбома M.I.A. "Arular" упоминания о том, что папа ее — настоящий "тамильский тигр", а кузен и вовсе закончил жизнь суицидом, окрашенным в патриотические тона. Настоящими открытиями на "Arular" были действительно довольно агрессивная манера читки M.I.A. и тончайшая работа филадельфийского продюсера Дипло, обожающего подкладывать слегка ломаные ритмы под музыку отчетливо уличного происхождения. Когда ажиотаж вокруг M.I.A. прошел, на ее месте оказалась совсем юная жительница лондонского Северо-Запада по имени Леди Соверен, которая продавала уже не столько музыку, сколько стиль жизни, акцент и имидж. Последний, кто был объявлен звездой грайма,— рэпер Уайли, распознать в его треках индивидуальные черты стиля было под силу только очень искушенным в уличных ритмах меломанам. Однако в 2007 году грайм ассоциировался бы именно с его именем, если бы новый альбом "Kala" не выпустила M.I.A.

Политический радикализм ее родственников при прослушивании этой работы вспоминается совсем не так часто, как полтора года назад, когда из-за симпатий к идеям тамильского сепаратизма ей отказали в американской визе. Наоборот, Америка должна зажечь теперь перед M.I.A. яркий зеленый свет. В первом же треке "Kala" "Bamboo Banga" отчетливо слышно, насколько лояльнее по отношению к американскому хип-хопу стала смуглокожая лондонская красавица. При этом музыка M.I.A. не лишилась индопакистанских корней, а манера чтения стихов у артистки осталась такой же непримиримо-жесткой. За мелодию в треках M.I.A. по-прежнему часто отвечает только голос, поддержанный перкуссией, а странные духовые партии вызывают неожиданные ассоциации с бразильским карнавалом и сольными альбомами Гвен Стефани. Самой показательной в этом смысле представляется песня "Boyz". Временами к суховатым аранжировкам добавляется вполне клубное "гаражное" звучание и в целом артистка M.I.A. оказывается амбивалентной как по отношению к хип-хопу суровых гетто, так и к клубному танцполу. Не скучно и меломанам старшего поколения, например, в песне "$20" M.I.A. цитирует песню The Pixies "Where Is My Mind?" Ну, и, наконец, в центре альбома — разрушающая мозг на молекулярном уровне песня "Jimmy". Да-да, та самая, из "Танцора диско".

M.I.A. "Kala" (XL)