Не дожидаясь тепла, а ограничившись лишь тем, что календарь констатирует наступление лета, дневная светская жизнь обеих столиц выплеснулась en pleinair.
На бал в Павловском дворце и прилегающем парке (апогей празднования дня рождения Петербурга) были приглашены из-за границы потомки аристократических родов Российской империи: внучка князя Юсупова — одного из убийц Распутина — Ксения, баронесса Татьяна фон Витте, великий князь Михаил Романов, граф Петр Шереметев. Гостей встречали мэр Анатолий Собчак, Никита Толстой — сын "красного графа", как называли автора "Буратино" и "Петра I", актер Олег Басилашвили и ювелир Андрей Ананов, друг нескольких европейских монархов и партнер по рулетке принца Монако Ренье III. Присутствовали многочисленные банкиры и их жены: среди финансистов выделялся президент Астробанка Кирилл Смирнов, меценат и хозяин празднества. Бал был с музыкальным и поэтическим салонами, балетным дивертисментом, парадом гренадеров Павловского полка и фейерверком. Апофеозом этого стилевого briсk-a-braсk стала проповедь Собчака в Дворцовой церкви, предварившая праздничную службу. В конце спича Собчак твердо произнес "Христос воскресе!", хотя Пасха осталась далеко позади. Бомонд в ответ не менее твердо возгласил: "Воистину!". После светской мессы публику развлекали звезды петербургского вокала. Успех снискали цыганские романсы и ария Ленского, а также банкет.
Фейерверк был и в Сочи на открытии "Кинотавра", но и здесь погода была солнечной лишь утром. Днем налетел ветер, а в три часа ночи пошел дождь, который прогнал гостей праздника с берегов бассейна отеля "Жемчужина", принадлежащего хозяину фестиваля Марку Рудинштейну, в номера. "Трехзведочным" был не только старенький отель, но и сам набор "звезд" — многие приглашенные отказались "сверкать" в Сочи на этот раз. Лилиан Кавани, как показалось корреспонденту Ъ, была недовольна праздником, Анни Жирардо тоже не стремилась к общению, хоть и покаталась перед своим досрочным отбытием в столицу на яхте с Лидией Федосеевой-Шукшиной. Отсутствовал даже Юлий Гусман, который, кажется, поссорился с председателем жюри Олегом Янковским потому, что тот открыл в Доме журналистов актерский клуб, конкурирующий ныне с гусмановским Домом кино.
В Москве, не огорчаясь, что столицу объезжают стороной титулованные особы, на прошедшей неделе публика тоже баловалась светскими мероприятиями на свежем воздухе, но — на концептуалистский манер. Грандиозные акции под открытым небом состоялись одновременно в двух местах — на Ходынском поле и на дне неработающего бассейна "Москва". Приглашена на акции была действительно "вся Москва" — художники, артисты, писатели, бизнесмены, политические деятели. Аэродром привлек немного знаменитостей, хотя галерея "АЗ-АРТ" устроила показ альтернативной моды с большим размахом: самолеты роняли на поле глянцевые листовки и разноцветных парашютистов, комментаторскую кабину оборудовали в кабине МИГ-27 прямо за подиумом, озвучивал действо Большой симфонический оркестр. В первом ряду зрителей можно было узнать лишь продюсера, внука Анастаса Микояна Стаса Намина с юной красоткой, на которую он украдкой и с гордостью указывал знакомым.
Провозглашенной целью акции "Бассейн 'Москва'" было получить от приглашенных проекты: чем можно было бы наполнить пустующую чашу. Сначала гостям предстояло найти табличку со своим именем среди тысяч других, расположенных кругами по алфавиту на дне бассейна. Таким образом, Сажи Умалатова могла бы очутиться рядом с Михаилом Ульяновым, а Валерия Новодворская — по соседству с Валерией Нарбиковой. Кажется, сокровенный смысл акции и состоял в том, чтобы расположить статусную московскую публику в виде живого каталога. Отчасти это удалось. Можно было видеть рядом гуляющих по кафельному дну актера Михаила Ефремова, играющего в отцовском театре Чацкого и репетирующего главную роль в пьесе Николая Климонтовича "Без зеркал" в "Театре современной пьесы", и председателя комиссии по правам человека при Думе Сергея Ковалева, задумчиво разглядывающего инсталляцию, изображающую кабинку туалета. Неподалеку друг от друга очутились концептуалист, неустанно творящий эксгибиционистские акции, на этот раз — на вышке для прыжков; респектабельный парижский бизнесмен и коллекционер русской живописи Петр Гуревич; поп-певец Крис Кельми; рок-критик Артем Троицкий в черном кожаном берете; художник Олег Кулик, однажды и навсегда прославившийся зарезанной в галерее "Риджина" свиньей, и наконец, группа верующих, творящих молебен о восстановлении Храма. Из "спортивного" сектора, памятного светским дамам по прежним временам своей сауной и превращенного нынче в оркестровую яму, доносились звуки водопроводных медных труб Германа Виноградова, и это испытание гости тоже с честью выдержали. Представители Партии любителей пива во главе с тележурналистом Андреем Егоршевым занимались своим делом; подержанного вида господин запальчиво утверждал, что взыскующие Храма — сатанисты, а богоугодным делом было бы опять наполнить бассейн: вода принесет очищение; партийцы посмеивались и из пивных банок сооружали мавзолей над табличкой "Б. Ельцин".
Накрапывал дождь. Молодые поэты отправились в галерею "Панорама", что расположена тоже во дворце, но — пионеров им. Крупской, на выставку Виталия Ермолаева, стилизатора под ХVIII век. Писатели же помаститей перебрались в Дом ученых на фуршет, устроенный издательством "Ровольт-Берлин". На выставке присутствовали магистр "Ордена куртуазных маньеристов" Вадим Степанцов в галифе, великий приор Андрей Добрынин, канцлер-инквизитор и по совместительству издатель Александр Севастьянов. Стол со свечами, шампанским и ананасами обрамляли дамы в фижмах и париках — во время чтения куртуазно-маньеристских виршей они украдкой позевывали. В Доме ученых можно было видеть авторов-феминисток: одинокую Нину Садур и Машу Арбатову с новым иногородним мужем. Координатор Букеровского комитета в России Джон Кроуфут жаловался писателю Виктору Ерофееву на "Независимую газету", тот сетовал, что за светскими обязанностями не успевает вычитать верстку для английского издательства Pinguin. Заодно он рассказал англичанину об американских студентах, которых учил мастерству перевода на русский на примере собственных текстов. Одна из слушательниц похвасталась, что все ерофеевские слова ей внятны, кроме "растиньяка". Едва несчастный мэтр что-то забормотал о "бальзаке", как и это шокирующее слово было записано любознательной любительницей ненормативной русской лексики.
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН