В день годовщины выборов первого российского президента Борис Ельцин вновь объявил, что на второй срок он баллотироваться не будет, а задачу свою видит в том, чтобы вырастить достойных преемников. Сейчас он видит их числом около десяти, но назвать не хочет. Десять преемников только в одном стане — а очевидно, что президентом хотят стать не только нынешние приверженцы Ельцина — это уже многовато, и, вероятно, речь шла скорее не столько о выращивании конкретного кронпринца, сколько об интенсификации процесса становления нового истэблишмента. Механизмы передачи власти в России всегда работали прескверно, и упоенный удачным ходом Конституционного совещания президент, по всей видимости, решил умножить свою славу реформатора и поломать эту чрезвычайно давнюю и чрезвычайно неприятную российскую традицию. Искоренение традиции дворцовых переворотов могло бы обессмертить имя Ельцина в российской истории, однако по непосильности эту задачу можно сравнить разве что с попыткой искоренения взяток, чем с равным усердием и равным нулевым успехом занимались все российские правители.
За реализацию амбициозного президентского плана первым делом горячо взялись вовсе не приверженцы Ельцина из числа секретной десятки, а совсем иные лица. Вице-президент Руцкой официально начал свою предвыборную кампанию, причем своим кандидатом его назвала депутатская группа "Реформа армии" во главе с разносторонним политиком Виталием Уражцевым. Апологеты вице-президента отмечали, что любая центристская фракция ВС сочла бы за честь выдвинуть Руцкого, а потому данный конкретный выбор продиктован свободной волей и дальним расчетом опального вице. Апологетика отчасти хромает. Центристами с большим или меньшим основанием можно считать три группировки: демократов из фракции "Согласие ради прогресса", стремящихся как-то демпфировать конфликт властей, президиумную группировку Николая Рябова, пытающуюся сделать то же самое, и деятелей "Гражданского союза", стремящихся держать баланс и подыгрывать то одной, то другой стороне. Связаться с Руцким ни одна из этих группировок не сочла бы за честь — разве что за недальновидность. Поэтому выбор вице-президента вряд ли можно считать свободным. А его нынешний сподвижник, "народный полковник" Виталий Уражцев, принадлежащий к тем вечным странникам политического спектра, кто, подобно вице, мог бы сказать: "Где я только не был, чего я не изведал...", скорее вредит Руцкому, своей личностью акцентируя внимание на болезненном популизме и на болезненной неуживчивости патрона.
Из небытия решил всплыть и сподвижник Ельцина образца 1990 года Михаил Бочаров, три года назад домогавшийся премьерского кресла, а затем сразу ушедший в тень, чтобы лишь на этой неделе объявить о своем желании баллотироваться в президенты. Группа поддержки Бочарова не менее экзотична — это Международный русский клуб. Год назад, при его создании, он рекламировался в качестве некоторого аналога жидомасонской ложи (как ее представляют себе патриоты): "У нас есть общество и тайные собранья по четвергам. Секретнейший союз", и на заседаниях общества в тиши смещаются и назначаются высшие лица государства, после чего формальные властные институты покорно вотируют постановления ложи. Однако недавние президентские выборы в Калмыкии нанесли серьезный удар по бочаровской легенде о жидомасонском заговоре: генерал Очиров, намеченный ложей к неминуемой победе, с треском проиграл "темной лошадке" Кирсану Илюмжинову, а сделанные разгневанным Бочаровым обещания жестоко расправиться с Илюмжиновым остались нереализованными.
Наконец, Григорий Явлинский, с начала этого года регулярно говорящий о своем желании сделаться президентом, начал предпринимать конкретные шаги в рамках "Предпринимательской политической инициативы" деятеля Московской товарной биржи Константина Затулина. Правда, прорыв Явлинского оценивается довольно скептически. Рекламный эффект, произведенный "инициативой" на этой неделе, представляется неблестящим. Не помогает и утешение, что первый блин всегда выходит комом: затулинской инициативе уже несколько месяцев, и инициативная традиция выступать с туманными заявлениями, из которых очень трудно извлечь конкретный политический смысл, уже устоялась — что существенно снижает уровень общественного интереса. Скептики добавляют, что рассогласованность действий различных отрядов буржуазии чрезвычайно велика, и потому затулинская инициатива представляет разве что один из этих отрядов и далеко не самый сильный — а это существенно снижает шансы Явлинского.
На фоне такого бурления в оппозиционном стане особенно примечательным казалось безмолвие, царящее среди десятки президентских кандидатов в кронпринцы. Создавалось впечатление, что кандидаты выжидают, покуда ситуация прояснится, и оппозиционные конкуренты набьют себе шишек. Выжидание казалось тем более осмысленным, что в случае фальстарта член президентской команды, преждевременно рванувший вперед, пострадал бы от своих же товарищей. Тем не менее вице-премьер Сергей Шахрай, которого давно уже прочат в кронпринцы, все же не выдержал и сделал первый шаг к президентскому креслу, начав создание Партии российского единства и согласия. Партия обещает всем сестрам по серьгам: социально ориентированную рыночную экономику, местное самоуправление, федерализм, защиту этнических россиян, сильную власть и т. д. Налицо типичная партия под лидера, и таким образом Шахрай демаскировался первым, очевидно полагая, что риск от демаскировки хоть и велик, но слишком засиживаться в девках тоже опасно. Пока что в подобных играх чаще срабатывал принцип "быстрая вошка первая под гребешок попадает", но, возможно, честолюбивый Шахрай намерен продемонстрировать, что благодаря быстроте можно и в президенты попасть.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ