В припадке остенизма
Почему сегодня требуется любить Джейн Остен
раздумывает Анна Наринская
Умершая почти двести лет назад Джейн Остен продолжает бить рекорды востребованности. Число экранизаций ее романов практически бесконечно, а сейчас выходит уже вторая лента, посвященная ее не изобиловавшей событиями жизни. Фильм "Becoming Jane" (в российский прокат он выходит под обезоруживающе простым названием "Джейн Остен") всесторонне развивает и углубляет несколько коротеньких абзацев из двух писем Остен любимой сестре Кассандре. В первом Джейн, которая тогда была ровесницей придуманной ею семнадцатью годами позже Лиззи Беннет, описывает явившегося с визитом мистера Тома Лефроя, которого сегодня принято считать прототипом Мистера Дарси, со смесью иронии и лирики, ставшей фирменным стилем ее героини. Юная Остен пишет, что у этого молодого человека практически нет недостатков, кроме одного — его утреннего сюртука. Во втором констатирует: "когда ты получишь это письмо, моему флирту с Томом Лефроем уже придет конец. Эта перспектива рождает во мне такую меланхолию, что пока я пишу тебе эти строки, по моим щекам текут слезы".
Вот, собственно, и все, что было. Но в фильме, разумеется, кругом понакручено разного и при этом довольно искусно — режиссер Джулиан Джарольд специалист по фильмам, передающим "дух времени", и по экранизациям. В свое время он отснял даже наше "Преступление и наказание", сейчас заканчивает монтаж "Возвращения в Брайдсхед" по Ивлину Во, а его "Большие надежды" стоит посмотреть хотя бы за Шарлоту Рэмплинг, играющую мисс Хэвишем. Но насколько блестящим выглядит кастинг видавшей виды Рэмплинг на принципиально ничего в жизни не видевшей диккенсовской вечной невесты, настолько же неочевиден выбор американки Энн Хэтавей, еще недавно хлопавшей глазами в качестве ассистентки носящего Праду дьявола, на роль самой, возможно, английской из писательниц. Защищая актрису от всяческих нападок (в Англии большинство зрителей, среди прочего, осталось недовольно ее акцентом) режиссер Джарольд заявил, что важно не то, что мисс Хэтавей американка, а то, что "miss Hathaway is the real Austenite" — то есть "настоящая остенитка".
Сегодня остенизм набрал большую силу, причем на международном уровне. Но уже в 1927 году Арнольд Беннет писал: "Джейн Остен? Кажется, я рискую. Вокруг доброго имени Джейн Остен толпятся защитники, ради своей святыни готовые на убийство. Они почти все одержимые. Они не слушают. Если кто-нибудь выступит "против Джейн", с ним может случиться что угодно". С тех пор ситуация только усугубилась. В хорошем обществе теперь любить Джейн Остен принято безоговорочно. Ее книги стали знаком достоинства — причем в первую очередь не своего автора, а своих читателей. И если главное достоинство Остен — все же художественный дар, позволяющий упаковывать череду незаметных, мелких и даже вовсе не стоящих внимания событий в литературную упаковку, делающую это повествование о пустяках непустяковым и увлекательным чтением, то главное достоинство ее поклонников в том, что они принимают будто бы имеющуюся в этих книгах философию полного принятия "ежедневного мира" супротив романтических бредней об испепеляющих чувствах и прорыве в запредельное.
Можно сказать, хотя, предупрежденная Арнольдом Беннетом, я понимаю, что рискую, говоря это, — для сегодняшних читателей романы Остен воплощают правомерность принятия буржуазности сегодняшнего мира и тех рамок, которые он предлагает. Они будто бы выдают индульгенцию тем, кто успокоился и решил, что надо насколько возможно достойно прожить внутри этих рамок, а не пытаться их раздвинуть. В принципе все уже давно, а особенно теперь так думают, но думать так, взяв на вооружение "Доводы рассудка" и "Мэнсфилд-Парк", куда более приятно.
Тут вот какой вопрос: что более благородно — "прорабатывать" жизнь изо дня в день, осознавая, что про тот приз, который впереди маячит, надо еще самому придумать, то есть придумать, насколько он прекрасен. И мистер Дарси — это вообще головокружительная, небывалая победа, а он, если присмотреться, тот еще фрукт. Или настойчиво отрясать со своих ног пыль повседневности и воевать с мироустройством до сомнительной победы или несомненного поражения, как это делают героини сестер Бронте. Противопоставление Джейн и пары Шарлоты и Эмили сегодня стало общим местом. Причем Джейн выигрывает неизменно, до такой даже степени, что, когда с ее художественным наследием происходит что-то не то, винить принято сестер. Например, когда на экраны вышла не удовлетворившая многих экранизация "Гордости и предубеждения" с Кирой Найтли в журнале New Yorker написали, что проблема этого фильма в том, что "Остен бронтезировали", то есть настроение фильма, его атмосфера и героиня излишне романтичны — в духе сестер Бронте.
А недавно мне указали на то, что примерно такое же противопоставление проводится в очаровавшем всех фильме "Королева". Елизавета II, конечно, — героиня Джейн Остен, а принцесса Диана — конечно, романтическая героиня обобщенных Бронте. Это, конечно, верно. Но неверно, по-моему, другое. А именно то, что королева вместе со сдержанными героинями Остен стали неотменимо считаться представителями "английскости", а леди Ди вместе с Кэтрин из "Грозового перевала" Эмили Бронте — всего этой самой английскости чуждого. И это притом, что ровно в той же степени, что и сдержанность, Англии свойственна эксцентричность и та самая романтичность. Ведь именно в этой стране родился лорд Байрон и готический роман. И, например, Эмма Гамильтон, которая отнюдь не уступает в "английскости" леди Нельсон, а та, как может показаться многим, в бытность свою девицей Фани Нисбет вполне могла послужить примером для какой-нибудь героини Остен.
Хотя нет. Мне кажется, что героини — главные героини — Остен совсем не такие. В каком-то смысле они ближе как раз к леди Гамильтон. Они, во всяком случае, потом будут ближе к ней. Тут дело в цифрах. Джейн Остен родилась в 1775 году. Через тринадцать лет родился Джордж Гордон Байрон. Умерла Остен в 1817-м. Через год после рождения Шарлоты Бронте и за год до рождения Эмили. Мне кажется, эти даты говорят очень о многом, о том, чего сегодня почему-то не хотят замечать. Книги Остен не отвергают романтизм, они, наоборот, им чреваты. В каком-то смысле, героиня у Остен и у сестер Бронте одна и та же. Только сестры, особенно Эмили, описывают то, что происходит у такой женщины внутри, а Остен повествует о том, как нужно женщине, у которой такое внутри происходит, вести себя, чтобы выжить.
И обидно поэтому как раз за вроде бы победившую на сегодня Остен. Потому что из нее делают то, чем она уж точно никогда не была. Вот, например, в не так давно переведенной у нас популярной книжке американки Карен Джой Фаулер "Книжный клуб Джейн Остен" все, как и в большинстве романов английской писательницы, перед которой автор "Клуба" преклоняется, кончается хорошо. Там рассказывается про то, как несколько потерявшихся в жизни людей занимались совместным чтением романов Остен, прошло полгода, "они впустили Остен в свою жизнь", и, глядь, "теперь все замужем, либо с кем-то встречаются". И даже если предположить, что эта фраза не так безобразно проста, она все равно сводит Остен к тому, какой ее видят сегодняшние остениты. А именно, принимающей окружающую жизнь как нормальную. А в этой нормальной жизни, среди прочего, принято быть замужем или на худой конец с кем-то встречаться. Вот так, оказывается, романы Джейн Остен в конце концов предлагают нам мораль сходную с идеями сериала "Секс в большом городе". Ну а где "Секс в большом городе", там и "Дьявол носит Prada". А тогда приглашение Энн Хэтавэй на роль Джейн Остен очень даже точное попадание. Тем более если эта американская девушка — "настоящая остенитка".