"Два в одном" Киры Муратовой выходят на экраны без особой рекламы и скорее всего окажутся в жестко очерченном гетто артхаусного проката. Об этом не слишком печалится АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Конечно, нельзя хотя бы для виду не посочувствовать продюсерам, вложившим в этот проект силы и деньги — пускай даже государственные. Но критик тоже имеет право на некоторый эгоизм и на избирательное эротическое отношение к отдельным предметам. Вот он-то и диктует подойти к данной "единице проката" с позиции коллекционера, ревниво не желающего делиться любимыми художественными сокровищами.
Предположим худшее: круг зрителей Киры Муратовой расширится, и что будет? Большинство все равно воспримет фильм как злостную провокацию, в которую известная человеконенавистница ухитрилась втянуть даже бывшего министра культуры Украины Богдана Ступку. Он (хорошо, его герой), вожделея от похотливой страсти, по-собачьи метит дверь собственной дочери и с кошачьим мяуканьем пытается уложить в постель ее подругу. Достается актерских испытаний и Наталье Бузько в роли дочери, с которой отец сдирает ножом трусы, и Ренате Литвиновой, которая (в образе подруги) тоже мяукает, а еще садится на унитаз и журчит без особого стеснения.
Все это происходит во второй половине диптиха (снятой по сценарию госпожи Литвиновой), первая же (написанная Евгением Голубенко) выматывает нервы даже у искушенной публики своим тягучим дедраматизмом и демонической некрофилией. Действие первой части целиком разворачивается в театре. Тон задает играющий рабочего сцены Александр Баширов, который с инфернальными интонациями читает монолог Гамлета "Быть или не быть". Почему-то во время чтения думаешь о том, что не хотелось бы встретиться с этой личностью в темном переулке. А когда эта личность обнаруживает труп актера, повесившегося прямо на сцене в гриме и костюме принца, это не вызывает удивления, как и дальнейшая суета вокруг покойника, появление которого ничуть не меняет образа мыслей и действий живых. Весь мир — театр и одновременно — ад, в котором людей мучают даже после смерти, не предоставив им успокоения, а заставляя участвовать в кем-то затеянной утомительной игре. Как и в "Чеховских мотивах", где Кира Муратова высмеяла свадебный ритуал, здесь она столь же скептически оценивает факт смерти и его последствия.
Не удивительно, что вопросы, возникшие на первых показах "Два в одном", касались отношения режиссера к общественным ритуалам, например похоронным, и — эталонный вопрос — за что она так не любит людей. Кира Муратова отвечала что-то вроде того, что ритуалы — это в основном лицемерие, а то, что называют цинизмом, скорее есть честность. Что же касается любви или нелюбви к людям, она могла бы ее проявить, если бы была богом. Либо, напротив, кошкой или собакой, тогда бы она воспринимала людей как некую общую разновидность существ, достойную любви/ненависти.
Перевоплотиться в кошку действительно трудно, но в каком-то смысле искусство позволяет крупному режиссеру принять на себя божественные функции. Так вот, если первая половина фильма — картина ада, где мучают и карают, то во второй мы переносимся в рай, где создательница фильма оказывается благосклонна ко всем своим персонажам, сколь бы идиотично они ни выглядели. Рай выстроен в виде фантастического дома некоего номенклатурного богача Андрея Андреевича, теряющего потенцию и коллекционирующего пикантные женские портреты. Его вначале должен был играть Никита Михалков, а в результате сыграл Богдан Ступка. Впервые вступивший на муратовскую художественную территорию, он чувствует себя как рыба в воде. Что говорить о постоянной муратовской актрисе-клоунессе Наталье Бузько. И о Ренате Литвиновой, художественным признанием в любви к которой стал фильм. Кто бы еще, кроме Киры Муратовой, подарил ей роль столь высочайшего комизма — одноклеточной, но чрезвычайно обаятельной вагоновожатой в турецкой дешевке и с конским хвостом? В такой бесподобный наряд облачил ее художник по костюмам Руслан Хвастов. И остальные участники съемочного процесса на славу поработали, чтобы картина во второй части превратилась в сочный скетч, сражающий полным неприличием откровенного китча.
Вероятно, даже для поклонников госпожи Муратовой некоторой проблемой станет перепад между двумя частями картины. Но этот перепад и есть ее истинный сюжет. Тяжеловесность первого эпизода компенсируется легкостью второго, ад и рай оказываются противовесами божественного замысла, который режиссер Муратова воплощает с ничем не ограниченной свободой.