Без иглы

Когда-то Илья Кормильцев очень жалел, что Ирвин Уэлш --модный автор, потому что писателю это на пользу никогда не идет — чтобы по-настоящему быть "голосом поколения", лучше, чтобы поколение тебя как раз таки не слышало. Однако Уэлша, несмотря на его модность, слышали и слушали. Различали и слова, и интонацию — ироническую, сводящую к игре все назидательные и не очень сентенции. И в конце концов его размышления и поучения выстреливали моментом истины — чуть ли не катарсисом, одновременно переживаемым и автором, и читателем.

Все это, конечно, относится к "Трэйнспоттингу" — и к книге, и к фильму Дэнни Бойла, которые стали как-то неотличимы друг от друга. Речитатив "выбирай жизнь, выбирай работу, выбирай карьеру, выбирай семью, выбирай долбаный большой телевизор, стиральные машины, автомобили" и далее по списку вплоть до поворотного — "я решил не выбирать жизнь, я выбрал кое-что другое" стал культовым для миллионов подростков. Что это "кое-что другое" уже было неважно: нюхай, коли, глотай, кури, на худой конец спи с кем спится, в общем, живи так, как будто каждый день — последний. Странным образом тогда Уэлш умудрился сказать все это неновое по-новому, а после него никакие Паланик с Бегбедером не смогли.

Все кончилось, как и следовало ожидать, на излете 90-х. Именно тогда герои Уэлша обнаружили, что взрослеют. От большого количества выпивки их теперь тошнит, на амфетамины не тянет, сленг шотландских рабочих кварталов совсем вышел из моды. Поэтому роман 2002 года "Порно" — о кризисе порнографии и возрастном кризисе — был уже чуть более взрослым и чуть менее удачным. Поэтому после "Порно" четыре года Уэлш не писал ничего.

А в 2006 году — написал "Шеф-поваров". И это уже совсем другая книга. Начать с того, что это не роман поколения. Те темы, которые Уэлш эксплуатировал на протяжении всех 90-х, здесь как будто бы потерялись: нет ни протеста против взросления, ни желания взрослеть, очень мало кокаина. Герои не ищут смысла жизни и не отказываются демонстративно от этих поисков: раз и навсегда осознав себя неудачниками, они пытаются только примириться с неудачей. Таков жирная туша Алан де Фретэ, кулинарный обозреватель, написавший книгу-бестселлер "Альковные секреты шеф-поваров", и два враждующих санитарных инспектора Дэнни Скиннер и Брайан Кибби, работающие в эдинбургской ресторанной инспекции. Скиннер — пьяница и футбольный фанат, ненавидит и терроризирует Кибби, а в свободное время читает Рембо, Верлена и Шопенгауэра и смотрит фильмы Феллини. Кибби, тихий и стеснительный, собирает модельки паровозиков, всего боится и в итоге попадает в больницу с болезнью печени — при том, что никогда ни капли не пил. А Скиннер решает излечиться от алкоголизма, едет в Америку и там — на собрании общества анонимных алкоголиков — находит девушку своей мечты. Но девушки ему недостаточно, он хочет найти того, от кого его зачала мать на концерте группы Clash в кинотеатре "Одеон" в 1980 году. И этот альковный секрет оказывается здесь ключевым — герой не может стать собой, пока не узнает, кто его отец.

Герои Уэлша определены очень точно — это те, кто был зачат под Clash, а теперь отвисают под Coldplay. А вину за свое бессмысленное существование они сваливают на родителей — все они, они виноваты. Спали с кем попало, жили как попало, а нам теперь разгребай. Родители, впрочем, были виноваты у Уэлша и раньше, только тогда, во время "Трэйнспоттинга", они были виноваты в навязывании буржуазных ценностей — тех самых работы, карьеры, семьи, долбаного большого телевизора, стиральных машин, автомобилей. А теперь это дети мечтают о буржуазном уюте, который им испоганили заранее своими распутством и пьянством папаши и мамаши панки. Время изменилось и Уэлш вместе с ним. Насчет времени однозначно сказать нельзя, а вот Уэлш точно стал куда менее интересным.

Ирвин Уэлш. "Альковные секреты шеф-поваров". М.: АСТ, 2007

Записки гайдзина

Вадим Смоленский — японист, один из переводчиков Мураками, долгое время проживший в Японии,— написал свои "Записки гайдзина" несколько лет назад, тогда же выпустил первое издание и частично выложил их в интернете. Тогда, на волне увлечения всем японским, этот текст казался интересным именно как свидетельство о стране самураев и суши. Теперь, когда суши приелись, а "Записки" выходят снова, становится понятным, они были вовсе не о Японии. Или, скажем так, что про Японию у автора не получилось. Зато получилось про чужака, иностранца, который никогда не станет своим в другой стране.

Так и переводится с японского "гайдзин" — "человек извне". Написано все это мило, весело и просто. И именно поэтому превращается в собрание анекдотов. Ну и еще потому, что Смоленский пишет свои рассказы как публицист, а не как писатель. Он не прорисовывает характеры, а рассказывает истории. И если отбросить этнические атрибуты, становится очевидным, что сквозь силуэты этих историй Япония не проступает. Зато прекрасно проступает образ рассказчика. Такого американизированного космополита. Про которого важно не только то, что он никогда нигде не будет своим, но и то, что чужим он себя нигде не чувствует.

В Японии такими гайдзинами могут быть и сами японцы. Например, те шестеро, которые каждую четвертую пятницу собираются вместе, чтобы играть джаз. Или хозяйка кафе, которая обожает изобретать коктейли,— при помощи нашего героя она "изобретает" чайный квас, и этот коктейль под названием "Бурлаки на Фудзи" становится самым популярным в меню ее бара. Или японский крестьянин, который учит русский по самоучителям и перемежает "приятного аппетита" с "самогонка — рюбишь?". Или настоятель японского храма, переживающий из-за Рики Мартина: "Начинал-то он в группе "Менудо". Там ребята были еще симпатичнее! Почему же теперь только он — звезда?" А когда в бонза Танака-сан достает саксофон и выдувает из него мелодию "Осенних листьев", выходит хоть и лобовая, но трогательная метафора смешения культур, о которой написана эта книга.

Практическая магия

Сюжет этой книжки, пожалуй, известен очень многим, а вот сама книга — нет. По "Практической магии" снят фильм 1998 года с Николь Кидман и Сандрой Баллок о семействе ведьм, якобы проклятых так, что кто их полюбит, тот долго не проживет. Несмотря на звездный состав, фильм получился неудачным. А вот книжка — хорошая.

Женская проза Эллис Хоффман относится к тому сорту, где хоть семейные трагедии, хоть магические культы затягиваются в уютный повседневный быт, про подробности которого хочется читать еще и еще.

Героини — сестры Оуэнс, Салли и Джиллиан — живут в маленьком городке у тетушек, которые умеют помаленьку колдовать и привораживать, и где все их считают ведьмами и немного побаиваются. Одна из сестер — тихая, домашняя, вторая — красавица, в которую неизменно влюбляется каждый взглянувший на нее мужчина. Дальше — длинная история о поисках женского счастья, с трагедиями, смертями и долгими переездами, своеобразное путешествие за любовью, которое, как водится в женской прозе, кончается в итоге, конечно, всеобщим счастьем.

Если снова вспоминать о фильме, его главная ошибка была в том, что магию, которая для Хоффман элемент скорее вспомогательный, тут дописали и сделали несомненной — так, когда одна из сестер пытается доказать полицейскому инспектору, что они "нормальные", в ее кофе ложечка сама собой помешивает чай. В романе такого нет, практическая магия, о которой говорит Хоффман,— это кусочек колдовства, который приписывают себе многие женщины — уметь вовремя распознать беду, носить голубое от сглаза, всегда держать на счастье в саду розы и лаванду или влюбить в себя мужчину так, что ввек не разлюбится. Вся эта маркесовщина любовной истории только на пользу, раскрашивая вполне банальный сюжет о поисках женского счастья.