Шуберта доделали

Владимир Юровский исполнил оконченную "Неоконченную" симфонию

концерт классическая музыка

Дирижер Владимир Юровский, приехавший из Лондона выступить с Российским национальным оркестром, как всегда, сумел устроить интригу в программе. В Большом зале консерватории под его палочку помимо Второго концерта Брамса прозвучала "Неоконченная" симфония Шуберта, две последние части к которой дописал московский композитор Антон Сафронов. Зачем он это сделал, размышляет ЕКАТЕРИНА Ъ-БИРЮКОВА.

Каждый приезд в Москву художественного руководителя Глайндборнского оперного фестиваля и главного дирижера Лондонского филармонического оркестра Владимира Юровского помимо чисто профессиональных радостей гарантирует обучающий процесс. Молодой дирижер-интеллектуал, во многом продолжающий традиции Геннадия Рождественского, всякий раз преподносит что-то непривычное — мало известную или совсем неизвестную музыку, новое имя. Лет пять назад это сопровождалось пустыми местами в зале, но сейчас публика вошла во вкус, и выступления маэстро с Российским национальным оркестром постепенно приближаются к аншлаговым.

Первой новостью его концерта в новом московском сезоне был французский пианист Никола Ангелич, единственный раз до этого бывавший у нас много лет назад в качестве участника давнего конкурса Чайковского. Сейчас это уже состоявшийся пианист с хорошей репутацией, изысканным звуком и, если надо, могучей манерой игры. Она как раз очень подошла брамсовскому концерту, быстрые части которого прозвучали на редкость полнокровно и масштабно, оттенив главное сокровище — медленную третью часть. В ней оркестр обнаружил камерную тонкость и родил из своих недр сладостное соло концертмейстера виолончелей Александра Готгельфа, который на некоторое время превратился в едва ли не главного солиста.

Второй и главной новостью этой программы стала Восьмая симфония Шуберта, известная как "Неоконченная". Так она называется из-за того, что в ней всего две части вместо положенных во времена ее появления четырех. Никакого привычного в таких случаях трагического объяснения тут искать не надо: композитор, хоть и умерший молодым, все же еще успел создать Девятую симфонию. Скорее всего, сочиняя Восьмую, он просто отвлекся на срочный заказ, после которого раздумал или забыл ее дописать.

И вот теперь за него это сделал Антон Сафронов, молодой московский композитор авангардных устремлений, когда-то соученик Владимира Юровского по Мерзляковскому училищу, воспитанник Эдисона Денисова в Московской консерватории, немало времени проживший на стажировках в Германии. Его окончание "Неоконченной" — тоже немецкого происхождения. Оно писалось по заказу оркестра Баден-Бадена, там же было впервые исполнено пару лет назад, но к московской премьере существенно переработано.

Заканчивать за классиков то, что они по тем или иным причинам не закончили сами,— задача еще более спорная, чем приделать руку Венере Милосской или достроить Колизей. Тем не менее есть великая музыка вроде "Реквиема" Моцарта или Девятой симфонии Брукнера, в которой с этим подходом мы более или менее миримся. Но "Неоконченная" стала самой знаменитой симфонией Шуберта именно в двухчастном своем виде. И работа господина Сафронова — едва ли не единственный серьезный пример ее реставрации. Молодой и весьма просвещенный автор заставил себя забыть про современные композиторские техники и попробовал вжиться в Шуберта. Это не ответ композитора XXI века композитору XIX века, но анонимное и, видимо, невероятно трудоемкое возведение недостающих стен. Шов между тем, что было, и тем, что стало, немного смазан из-за того, что Шуберт оставил эскизы третьей части, на основе которых и написано скерцо в обновленной Восьмой. С Четвертой частью — главная засада. Для нее Шуберт ничего не оставил, а это все-таки финал, итог, точка, восклицательный знак или, может быть, знак вопроса.

Теперь уже не узнать, чего хотел сам Шуберт. Понятно только, что эта его симфония, точнее, те две части, что нам известны, совсем особенная, очень певучая и лиричная, отсылающая к его песням, что до нее было совершенно непредставимо в этом жанре. И видимо, именно это невозможно сымитировать. Господин Сафронов, лепя Четвертую часть, имел в виду шубертовские опусы того же периода, его стиль и методы работы. В итоге получилась идеальная схема, немного длинноватая, но вполне тонкая и стильная, хотя Петр Ильич Чайковский, "Могучая кучка" и Людвиг ван Бетховен нет-нет да и выглядывают из-за ее углов. Но все-таки это схема, а не живая музыка.

Переход от старых стен к новоделу хорошо заметен, несмотря на то что оркестр, исполняя Шуберта--Сафронова, с равной тщательностью смаковал каждую ноту в обеих половинах симфонии (просто в первой половине было больше чего смаковать). Архитектурные ассоциации уместны, кстати, и из-за дирижерского руководства маэстро Юровского, который выстраивал исполняемое сочинение с дальновидностью хорошего прораба,— чего стоило то совершенно отчетливое многоточие, которое он поставил в конце второй части, не оставляя никаких сомнений, что мы дошли только до середины формы.

Главная ценность этого проекта, конечно, не в том, что Шуберта благодаря ему стало больше. Его осталось ровно столько же. Но появилась возможность ощутить новую архитектонику хорошо известной музыки и пожалеть о том, что Шуберт был таким забывчивым.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...