концерт хоровое пение
Во вторник в Национальной филармонии гастролировал Боннский камерный хор. Как оказалось, для того чтобы любители под управлением молодого хормейстера Филипа Аманна звучали не хуже профессионалов, у немцев есть все необходимое: непрерывная хоровая традиция и столь же старая протестантская идея, считает ЮЛИЯ Ъ-БЕНТЯ.
Немецкий культурный центр "Гете-институт" не впервые приглашает на Украину хористов-аматоров из Германии, невольно провоцируя публику сравнивать немецких любителей с нашими профессионалами. Как в очередной раз показала практика, сравнение не в нашу пользу — и по историческим, и по идеологическим причинам.
Деятельность немецких Liedertafel, певческих обществ со столетней историей, вполне соотносима с многочисленными украинскими хорами, которые опекали чуть ли не все известные украинские классики — от композитора Николая Лысенко до хормейстера Александра Кошица. Однако немцы сумели сохранить любительскую, духовно ориентированную хоровую традицию в достойном количестве и качестве, а в Киеве ее остатки можно отыскать разве что в стенах Киево-Могилянской академии и в костеле Святой Екатерины на улице Лютеранской (пример благотворного немецкого влияния).
Собственно, Bonner Kammerchor — смешанный коллектив, в котором поют сорок мужчин и женщин, юных и пожилых, учителей музыки и студентов, юристов и сотрудников исследовательских институтов, и многим из них опыт заменил образование. Летом 2005 года хор сменил руководителя: место Петера Хенна, возглавлявшего его 22 года, унаследовал молодой кельнский хормейстер Филип Аманн, который и привез своих подопечных в Киев.
Каждую новую композицию полуторачасового концерта, проходившего без антракта, зал встречал со все большим восторгом. 33-летний руководитель Bonner Kammerchor явно ориентировался не только на своих хористов, но и на слушателей самых разных конфессий и профессий, стараясь преподнести современную классику так, чтобы она стала близка и понятна каждому. И здесь уже главной была не стройность хора, а яркость эмоциональных оттенков, заложенных поэтами и композиторами. Не обязательно хорошо знать английский язык, чтобы понять, о чем идет речь в хоре "Надежда, вера, жизнь, любовь" американца Эрика Уайтакера: "love" звучало скрыто и коротко, "joy" — ярко и напевно; или немецкий, чтобы представить пасмурный "Опустошенный этот город" соотечественника артистов Рудольфа Мейерсбергера. Или биографию Бенджамина Бриттена, чтобы только по его "Гимну к святой Цецилии" убедиться, насколько по-разному композитор способен любить музыку. Не говоря уже об уютном и теплом "Доме" австралийца Мэтью Гиндсона, спетом под конец вечера. Где, судя по самозабвенному исполнению Боннского камерного хора, все же лучше, чем на любом зарубежном фестивале.