На прошлой неделе в Мьянме было подавлено масштабное выступление граждан, показавшееся многим очередной "бархатной революцией". Большую помощь правящему режиму страны оказали Китай и Россия, не давшие Совету безопасности ООН принять жесткие санкции.
Кадры из Мьянмы (бывшей Бирмы), которые последние две недели активно показывали все западные телеканалы, многим напоминали о "бархатных революциях" на постсоветском пространстве, в частности на Украине в 2004 году. Сходство с "оранжевой революцией" усиливало то, что в первых рядах демонстрантов шли буддийские монахи, одетые в шафрановые робы. Однако противостояние в Мьянме вскоре отклонилось от привычной схемы "бархатных революций".
Бензиновый бунт
Все началось с того, что 19 августа власти Мьянмы объявили о многократном повышении цен на бензин, а также в 2,5 раза повысили плату за проезд в общественном транспорте. Этот шаг вызвал массовое недовольство: во многих городах вспыхнули волнения, к которым кое-где присоединились и буддийские монахи. В некоторых городах власти пошли на разгон демонстраций силами полиции, причем в суматохе досталось и монахам.
После этого события начали развиваться стремительно. 11 сентября ранее неизвестная группа "Национальный монашеский фронт" выдвинула властям ультиматум: либо через неделю они извинятся за избиения монахов, либо монахи организуют акции в крупнейшем городе страны и бывшей столице Янгоне (в прошлом — Рангун). Власть, разумеется, и не думала извиняться. Впрочем, и никаких особых действий военные предпринимать не стали — лишь в центральной газете "Мьянма Элин" ("Свет Мьянмы") появилась статья, советовавшая монахам успокоиться.
Начиная с 18 сентября всю страну охватили масштабные акции: на улицы крупнейших городов выходили десятки тысяч людей, которые декламировали буддийские тексты и несли портреты лидера бирманской оппозиции — лауреата Нобелевской премии мира за 1991 год Аун Сан Су Чжи. Вскоре у пагоды Шведагон в Янгоне собирались уже по 100 тыс. человек, которые требовали освобождения политзаключенных и либерализации режима.
В ночь на 26 сентября власти объявили о введении в стране комендантского часа и провели массовые аресты в монастырях и квартирах оппозиционеров. Наутро полиция разогнала митинг у пагоды Шведагон, применив дубинки и слезоточивый газ и арестовав сотни демонстрантов. 27 сентября в ситуацию попытался вмешаться Совбез ООН, однако Китай при поддержке России заблокировал принятие жесткого заявления. Вскоре в Мьянме был отключен интернет, который две недели был главным источником информации о ситуации в стране, а через несколько дней несостоявшаяся революция была окончательно подавлена. По данным МВД Мьянмы, в результате подавления демонстраций погибли 10 человек.
Без генералов в голове
Нынешние выступления напомнили многим события в сентябре 1988 года (тогда страна называлась Бирмой). Пытаясь разобраться с огромным внешним долгом и внутренними экономическими проблемами, военное правительство страны (находившееся у власти с 1962 года) изъяло из обращения почти 80% наличных денег, а затем либерализовало цены на рис, что привело к их повышению. Недовольство начало стремительно нарастать. В итоге правивший страной генерал Не Вин объявил об уходе в отставку, а власть захватила военная хунта во главе с генералом Со Мауном, создавшая бирманский аналог ГКЧП — Госсовет по восстановлению законности и порядка. Новая власть, вскоре изменившая название страны, жестко подавила народные выступления: по неофициальным данным, в ходе уличных спецопераций были убиты около 3 тыс. человек.
Военные объявили, что проведут выборы и власть перейдет всенародно избранному правительству. Началось спешное формирование партий, а главной из них стала Национальная лига за демократию (НЛД). Одним из лидеров НЛД стала Аун Сан Су Чжи — дочь генерала Аун Сана, убитого в 1947 году. В мае 1990 года выборы состоялись: НЛД получил 82% мест в парламенте, а правительственная Партия национального единства — всего 2%. Однако военные отказались передать власть парламенту и помешали созданию правительства, которое могла возглавить Аун Сан Су Чжи. Более того, тогда же она была арестована и с тех пор находится под домашним арестом.
После этого оппозиция фактически была устранена от участия в политической жизни. И в недавних выступлениях основной движущей силой была не она, а бедная городская молодежь. Не случайно в первых рядах демонстрантов оказались буддийские монахи. Подавляющее большинство монахов (всего их в Мьянме около 400 тыс.) — это молодые люди из малобеспеченных семей. Многие из них идут в монастырь только для того, чтобы получить бесплатное образование, а затем выходят из монашеской общины (сангхи) и возвращаются в семьи.
Военные у руля
Нынешний режим в Мьянме, который сейчас возглавляет генерал Тан Шве, достаточно хорошо защищен от всякого рода революций и протестов. Ведь он опирается на самую могущественную силу в стране — армию.
По официальным данным, армия Мьянмы насчитывает около 500 тыс. человек. Всего в Мьянме живет 52 млн человек, так что под ружьем находится около 1% населения (для сравнения: в Китае этот показатель составляет всего 0,1%). Если же учесть членов семей военных и людей, работающих на ВПК, то это будет почти одна десятая населения. В Мьянме также есть проправительственная Ассоциация солидарности и развития Союза (в ней состоит более трети населения), имеющая свои боевые отряды.
Крепкие позиции режима объясняются не только численностью армии. Под контролем армии находится практически вся экономика страны. Министерство обороны напрямую контролирует два крупнейших экономических гиганта страны — Union of Myanmar Economic Holdings и Myanmar Economic Corporation. Армия контролирует и природные ресурсы — на одних лишь шельфовых месторождениях нефти и газа госкомпания MOGE зарабатывает около $1,2 млрд в год.
Свою долю военные получают и от торговли опиумом, который производится в знаменитом "золотом треугольнике" (территории между Мьянмой, Таиландом и Лаосом). По данным управления ООН по борьбе с наркотиками и преступностью (UNODC), в 2006 году в Мьянме опиумным маком было засеяно 21,5 тыс. га, а доля страны в мировом производстве опиума составляет 11%. Общий объем производства оценивается примерно в $100 млн, при этом правозащитные организации напрямую обвиняют военный режим в пособничестве наркодельцам.
Не последнюю роль в укреплении режима играют и семейные связи между военными и крупными бизнесменами. Так, крупнейший в стране олигарх Тейза, контролирующий многие предприятия и имеющий собственную авиакомпанию, является зятем генерала Тан Шве. Немногим хуже устраиваются близкие родственники и других видных генералов.
Так что любая попытка поменять политическую систему в Мьянме обречена на провал — военным есть что терять. Впрочем, как оказалось, не им одним.
Трубы заграницы
Подавление "шафрановой революции" в Мьянме вызвало волну протестов правозащитных организаций на Западе. Возле посольств Мьянмы в западных столицах состоялись довольно внушительные демонстрации. При этом политическое звучание приобрело даже использование названия страны: западные политики продолжают именовать страну Бирмой — как, например, Джордж Буш на сессии Генассамблеи ООН. А на прошлой неделе суд Бельгии принял к рассмотрению иск нескольких политэмигрантов из Мьянмы против французской компании Total: по их мнению, своей деятельностью компания способствует сохранению диктаторского режима.
Однако в практические шаги мирового сообщества эта волна возмущения не вылилась. Совбез ООН принял вполне спокойное по тону заявление, хотя США, Великобритания и Франция настаивали на жестких мерах. Немалую роль в этом сыграло вмешательство двух постоянных членов СБ ООН — Китая и России. Логику китайских и российских дипломатов "Власти" объяснил замглавы департамента информации и печати МИД РФ Андрей Кривцов: "Ситуация в Мьянме не представляет угрозы для международной безопасности, а потому ее рассмотрение не входит в компетенцию Совбеза ООН. Кроме того, давление со стороны международного сообщества — это вмешательство во внутренние дела этой страны".
Явная благосклонность Китая и России к военному режиму в Мьянме объясняется не только неприятием "цветных революций". Дело в том, что обе страны имеют в Мьянме немалые деловые интересы. В первую очередь это касается КНР, имеющей с Мьянмой общую границу. Пекин давно поддерживает военно-техническое сотрудничество с режимом Мьянмы. Контракты на добычу и освоение месторождений в Мьянме имеют и крупнейшие энергетические госкомпании КНР — CNPC, Sinopec и CNOOC. А в январе этого года был подписан контракт на строительство нефтепровода длиной более 2,3 тыс. км, который свяжет глубоководный порт Ситуэ в Мьянме с китайским Куньмином. Если этот проект будет реализован, это позволит танкерам с Ближнего Востока и из Африки отправлять энергоносители в КНР прямо из Ситуэ и избежать прохода через кишащий пиратами узкий Малаккский пролив (сейчас по этому маршруту идет 80% китайского нефтяного импорта).
Немалые деловые интересы имеет в Мьянме и Россия, которая в условиях международной изоляции страны стала одним из ее главных партнеров. Так, в мае этого года "Атомстройэкспорт" подписал соглашение о строительстве в Мьянме центра ядерных исследований. Разработку нефтегазовых месторождений в стране уже ведут "Итера" и калмыцкая Silver Wave Sputnik Petroleum. Кроме того, Россия поставляет Мьянме военную технику: например, в 2001 году Мьянма закупила 15 истребителей МиГ-29, а сейчас ведет переговоры с "Рособоронэкспортом" о создании национальной системы ПВО на основе комплексов "Тор-М1" и "Бук-М1-2".
Китай и Россия оказались неодиноки в своей поддержке правящего в Мьянме режима. Не стали слишком жестко осуждать подавление волнений и другие страны, например Индия, Южная Корея и Сингапур. Причина проста: нефтегазовые компании этих трех стран ведут разработки на западном шельфе, бок о бок с российскими и китайскими компаниями.
"От неудачи революции в Мьянме проигрывает только Запад"
О ситуации в Мьянме корреспонденту "Власти" Александру Габуеву рассказал специалист по этой стране доцент Института стран Азии и Африки МГУ Алексей Кириченко.
— Почему монахи приняли столь значимое участие в протестном движении и чуть ли не возглавили его?
— Я имел возможность наблюдать за жизнью в бирманских монастырях довольно продолжительное время, а потому неплохо знаю эту среду. Монахи в Мьянме — подходящий социальный материал для всевозможных выступлений. Большинство из них — это молодые люди 20-30 лет из довольно бедных семей. Их имущество зачастую может ограничиваться парой комплектов монашеских роб, чашей для сбора подаяния, циновкой и десятком книг. При этом все, что у них есть, они получают от мирян, а потому связь между монастырем и улицей очень сильна. И если что-то бьет по карману рядовых жителей, это немедленно сказывается и на уровне жизни в монастыре. Еще необходимо учитывать высокую солидарность внутри сангхи. Ведь у монахов очень схожий образ жизни и мировоззрение, живут они в монастырских общежитиях, практически как в казарме. Вывести их на улицу куда проще, чем какие-то разобщенные группы людей.
— Тогда почему выступления так быстро сошли на нет?
— Хотя в Мьянме существует довольно высокий процент людей, недовольных нынешним режимом, это недовольство в обычной ситуации никогда не принимает форму мощного протеста. До недавнего времени на улицах периодически появлялись группки людей с транспарантами, которые чего-то требовали, но они так же быстро исчезали. Причем их даже никто не репрессировал — люди просто расходились по домам. Теперь же многие монахи и миряне вышли на улицу только потому, что власть почти две недели не предпринимала никаких шагов, чтобы сбить размах выступлений. Похоже, многие поверили, что правительство находится в полной растерянности и его можно брать голыми руками. Однако как только стало ясно, что армия и полиция на стороне властей и готовы действовать жестко, количество протестующих тут же сократилось в десятки раз. Не так уж много людей готовы пожертвовать хоть какой-то стабильностью ради перспективы бороться с режимом и подвергнуться наказанию. Сейчас акции протеста совсем маргинализировались — в них участвуют либо отмороженная молодежь, либо лица без определенных занятий.
— То есть все закончилось безрезультатно?
— Вовсе нет. Одним из главных следствий нынешних событий, скорее всего, станет уход из Мьянмы всех западных компаний во главе с французской Total и американским концерном Chevron. После всего, что западные лидеры наговорили о ситуации в стране, им придется как-то оправдываться перед избирателями и "наказывать" режим, а способ только один: надавить на собственные компании. Так что от неудавшейся революции в Мьянме Запад только проигрывает, причем во многом по своей вине. Впрочем, место западных товарищей тут же займут конкуренты — корейские, индийские, российские, а особенно китайские.
Во-вторых, выступления могут изменить политику режима в отношении религии. Если последние 20 лет генералы активно инвестировали в сангху, то теперь многие влиятельные монастыри могут впасть в немилость, а финансовые потоки будут либо перекрыты, либо направлены на поддержку более лояльных групп внутри буддийской общины. Наконец, может пострадать и информационная свобода. За последние годы военные разрешили интернет, появилась масса дискуссионных площадок, где можно было говорить и писать о социальных проблемах. Разумеется, не призывая к свержению режима и не критикуя его прямо. Теперь и это покажется роскошью — возникший было сектор независимых СМИ и каналов информации, вероятнее всего, будет ограничен на более или менее длительный период времени.
