Отменив намеченное на среду заседание Конституционной комиссии и объявив, что в четверг будет прокламирована важная политическая инициатива, председатель ВС сдержал обещание. Руководитель спецкомиссии генпрокуратуры по расследованию коррупции высших должностных лиц Николай Макаров огласил доклад, из которого следовало, что вице-премьеры Владимир Шумейко и Михаил Полторанин издавали распоряжения, полезность и выгодность которых для государства может вызвать сомнения. После прений, в которых выступали исключительно критики правительства (прочих председатель попросил не беспокоиться — "И не стойте у микрофона"), ВС с несомненностью решил вопрос о виновности Шумейко и Полторанина в положительном смысле, выразил им недоверие, после чего зампред ВС Владимир Исправников предложил голосовать за резолюцию, ради которой все и было затеяно. ВС заявил, что доколе на Конституционном совещании присутствуют опорочившие себя лица, участие в нем народных депутатов решительно невозможно. Для завершения богатого событиями дня после обеда на десерт был подан председатель комитета по законодательству Михаил Митюков. Нелояльный комитет назначили к переформированию, Митюкова — к заслуженному отдыху. Бомба вроде бы взорвалась.
Последующие события, равно как и анализ прений, показывают, однако, что убойная сила бомбы оказалась сильно преувеличена. Аршинную шапку "Такой 'панамы' мир еще не знал" дала только газета "Правда" — то есть недостаточно сотряслось общественное мнение, недостаточно сотряслось и Конституционное совещание, участники которого не разбежались с омерзением — а ведь именно ради этого все и было затеяно.
Рассуждая о том, отчего вместо многомегатонного взрыва вышел пшик, можно выделить юридический и чисто драматургический аспекты проблемы. С юридической точки зрения происходящее вообще не выдерживало никакой критики — недаром для торжества парламентаризма пришлось срочно отстранять законника Митюкова. Немалая часть прокурорского доклада была вообще посвящена деяниям давнего премьера Силаева и еще более давнего миллионера Артема Тарасова, имеющих к Конституционному совещанию слабое отношение. Сюжет с Бурбулисом и "красной ртутью" мистичен. Сам же прокурор Макаров сообщил, что "по мнению ученых, красной ртути в природе не существует и существовать не может" — но в этом случае по отсутствию предмета противоправного деяния отсутствует и деяние, ибо торговля белыми единорогами, цветками папоротника и сертифицированными товарными партиями perpetuum mobile стоит вне правового регулирования. Наконец, деяния, инкриминируемые героям дня Полторанину и Шумейко, лишены правовой квалификации: в докладе сообщается, что герои причинили государству объективный ущерб; субъективная же сторона министерских деяний не исследована вовсе — был ли ущерб порожден не зависящими от министров обстоятельствами, или же преступной неосмотрительностью, или же сознательным умыслом. Наконец, одна деталь вообще вызывает сомнения, а занимался ли Макаров излагаемым им делом. Докладывая, прокурор безбожно перевирал имена собственные: например, второй по значению банк Германии Dresdner Bank превратился в "Дрезден-банк", что в устах компетентного следователя несколько странно. Такое качество доклада — не говоря уже о набивших оскомину нарушениях тайны следствия, презумпции невиновности etc. — никак не позволило ему сделаться бомбой в правовом плане, т. е. несокрушимой силы документом, которым можно юридически уничтожить все президентское окружение. Создается впечатление, что прокуратура вновь ведет двусмысленную игру: Степанков (или его подчиненные) выдают нечто, при внешнем грозном звучании в правовом смысле являющееся пустышкой. В результате чья бы ни взяла, Степанков оказывается чист — Хасбулатову он ответит, что разоблачил, поразил etc., президенту — что никакого огорчительного для президента правового значения его тексты не имеют. Каков поп, таков и приход: степанковский зам Макаров объявил, что в случае с Полтораниным и Шумейко нет речи о конкретных составах преступления, но лишь о противоправных действиях, хотя по юридической науке действие является противоправным лишь тогда, когда оно образует конкретный состав.
Не заметив всего этого, депутаты допустили другую глупость. Имея на руках компроматы (или хотя бы квазикомпроматы), умный человек исподтишка инспирировал бы газетную кампанию, чтобы имея возможность выразить президенту формальное соболезнование, сокрушенно сослаться на общественное мнение, не приемлющее переполненного ворами Конституционного совещания. В случае успеха кампании — если общество действительно взбудоражено — совещание разваливается само собой, а ВС остается только собрать плоды; в случае неуспеха ВС остается как бы ни при чем и начинает составлять новый проект кампании. В жажде блицкрига Хасбулатов сгубил довольно выигрышную позицию, ибо отстаивая свой основной тезис: "Единственная цель конституционной реформы — спасти воров от ответственности", нельзя слишком явно демонстрировать, что единственная цель борьбы с коррупцией — спасти себя от новой Конституции. Впрочем, неумение делать паузу в такого рода интригах — дело не новое. Еще в "Севильском цирюльнике" умный Дон Базилио объясняет: "Клевета вначале сладко ветерком чуть-чуть порхает и как будто бы украдкой слух людской едва ласкает". Лишь потом, через промежуточную фазу, когда "все сильнее с каждым часом возрастает толкованье", наступает желанный финал: "И как бомба разрывает...". Глупый Дон Бартоло на это отвечает: "Да, хорошо, но ждать уж очень долго, а мне хочется скорей жениться", в результате чего прелестная Розина достается совсем другому.
Советы Дона Базилио теперь, вероятно, попробует взять на вооружение президентская сторона, причем взрывов, надо думать, она подготовит сразу два. Руцкого, судя по заявлениям Шумейко, будут добивать кредитно-экспортными делами фонда "Возрождение". Что до Хасбулатова, то в интимных правительственных кругах любят поговаривать о некоторой причастности председателя к международному наркотрафику, и не исключено, что в ближайшие недели и эта версия — на неофициальном уровне, разумеется — будет запущена в оборот.