В субботу президент России Владимир Путин в канун своего дня рождения после саммитов СНГ, Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) и Организации договора о коллективной безопасности сделал подарки Михаилу Фрадкову, объявив о его назначении директором СВР (см. стр. 1), и бывшему генсеку ЕврАзЭС Григорию Рапоте, назначив его своим полпредом в Южный федеральный округ (см. стр. 3). Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ поинтересовался у президента, можно ли считать 7 октября днем рождения верховного главнокомандующего, и получил исчерпывающий, как всегда, ответ.
Субботнее утро в Душанбе началось у журналистов с мучительного выяснения подробностей капризного поведения президента Грузии Михаила Саакашвили на саммите СНГ.
Дело в том, что на выходе из зала, где подписывались основные документы, президент Грузии рассказал журналистам, что не подписал ни одного из них. Президент Грузии не скрывал удовлетворения проделанной работой. Наверное, он полагал, что убил по крайней мере двух зайцев: и на саммит приехал, и избавился от упреков оппозиции в том, что ездит на эти саммиты.
В субботу утром об этом событии со ссылкой на Михаила Саакашвили сообщили уже все мировые информагентства.
Между тем понять, действительно ли Михаил Саакашвили что-то не подписал, в пятницу вечером, когда состоялось неподписание, было решительно невозможно. Я, например, в тот момент, когда главы государств ставили свои подписи под документами, был в зале, но никак не мог разобраться, что именно они делают: здесь была чудовищная суматоха, над столами летали какие-то папки, президенты вскакивали с мест, подходили друг к другу, насчет чего-то шептались, жестикулировали самым отчаянным образом...
При этом я точно видел, что президент Грузии что-то все-таки подписывал из ходивших по рукам документов. То есть нельзя было сказать, что он совсем уж ничего не подписал.
На этом и постарались сделать ударный акцент в российской делегации и в секретариате СНГ. Появились сообщения о том, что президент Грузии ввел в заблуждение мировую общественность и что на самом деле он, как и все, был активным подписантом соглашений. То есть президента Грузии постарались сделать активным участником круговой поруки. Его, как подельника, замазывали кровью или, вернее, чернилами. "Нет, братец кролик, ты наш,— словно говорили ему,— лидеры СНГ бывшими не бывают..."
Только в субботу вечером я своими глазами увидел список документов из секретариата СНГ, составленный как зарплатная ведомость, и в ней галочками были помечены подписи лидеров стран СНГ под документами саммита. Михаил Саакашвили подписал соглашение о председателе исполнительного комитета СНГ, об исполнительном секретаре СНГ, о поддержке кандидатуры Нурсултана Назарбаева на пост главы ОБСЕ и о награждении президента Казахстана почетным знаком СНГ (в этих поступках сквозила, видимо, не столько любовь лично к Нурсултану Назарбаеву, сколько к его нефти и газу).
Ни под одним из существенных документов, и прежде всего под концепцией СНГ, господин Саакашвили не подписался. Список всех остальных проигнорированных президентом Грузии документов члены российской делегации цитировали с особо мстительным удовлетворением. В нем были: соглашение "О мерах по борьбе с преступностью", "О борьбе с незаконным оборотом наркотических средств", "О борьбе с терроризмом", "О борьбе с хищением культурных ценностей" и, наконец, соглашение "О подготовке к празднованию 65-й годовщины победы советского народа в Великой Отечественной войне".
После беглого зачитывания этого списка господин Саакашвили выглядел и в самом деле не очень убедительно и во внезапно свалившихся на резиденцию таджикского президента сумерках (это произошло, казалось, прямо во время перечисления документов), и правда, казался пособником преступников, наркоманов, террористов и расхитителей культурных ценностей. Более того, подпись, которую он все-таки поставил под тремя документами, должна была теперь неминуемо скомпрометировать эти документы. Так что весь этот утренний гангстер-рэп с круговой порукой был, похоже, и ни к чему.
Впрочем, господина Саакашвили нельзя было расспросить о подробностях его тем не менее вполне героического поведения на саммите в окружении уже даже не вероятных, а вполне реальных противников, какими ему, без сомнения, кажутся коллеги по СНГ, и прежде всего Россия. Он был уже на митинге в грузинском городе Зугдиди. А в Душанбе в субботу без него и без президента Туркмении, который тоже не подписал концепцию СНГ (Туркмения является ассоциированным членом этой организации и не должна этого делать) прошли еще два саммита: ЕврАзЭС и ОДКБ.
На заседании в узком составе ЕврАзЭС лидеры должны были рассматривать концепцию Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии. Этот союз, оставшийся лидерам трех стран после того, как из Единого экономического пространства нашла в себе мужество выйти после того, как несколько лет морочила коллегам голову, Украина, президенты России, Белоруссии и Казахстана намерены создать к 2011 году. Причем по замыслу организаторов это будет не самостоятельная структура (появление еще одной такой структуры на пространстве бывшего СССР выглядело бы уже просто насмешкой над здравым смыслом), а некое подразделение в рамках ЕврАзЭС — на случай, по официальной версии, если потом кто-нибудь из членов ЕврАзЭС решит присоединиться к Таможенному союзу.
Заседание в узком составе продолжалось очень долго. О сути переговоров журналистов не информировали. Позже мне стало известно, что в первые 40 минут между собой не могли договориться, прежде всего, три участника Таможенного союза. Проектом предусматривается появление наднационального органа, который, кстати, в свое время больше всего смутил Украину. Президент Белоруссии Александр Лукашенко задавал наводящие вопросы, которые, казалось, совершенно уже обессмысливают происходящее. Потом появились наводящие вопросы и у остальных собеседников.
Все это закончилось, как говорится, так же внезапно, как и началось. Господину Лукашенко вдруг надоело, видимо, подзуживать коллег, и он замолчал, как будто даже вовсе потеряв интерес к разговору. Это позволило договориться по всем интересующим участников дискуссии проблемам, и было даже подписано соглашение "О формировании правовой базы Таможенного союза". Правда, при наличии таких переговорщиков, как Александр Лукашенко, Таможенный союз ждет, не исключено, судьба единого экономического пространства.
Правда, российские переговорщики так, разумеется, не считают. В правовую базу Таможенного союза автоматически войдут многие документы, несколько лет готовившиеся для единого экономического пространства, и это соображение позволило помощнику президента России Сергею Приходько с радостью, показавшейся мне на первый взгляд беспричинной, сообщить мне, что эти документы "не пропали же все-таки!". Вице-премьер Сергей Нарышкин и вовсе считает происшедшее событием историческим и уже недооцененным соотечественниками. Впрочем, для того, чтобы оценить его по достоинству, у соотечественников было к этому времени не больше часа.
После заседания в узком составе главы государств ЕврАзЭС пошли фотографироваться. Впереди шли Владимир Путин, Эмомали Рахмон и Курманбек Бакиев. Александр Лукашенко, отставший на десяток метров, что-то втолковывал смирившемуся с этим обстоятельством генсеку ЕврАзЭС Григорию Рапоте. Остальных участников фэмили-фото не было даже в пределах видимости, хотя погода была ясной и солнечной.
Оказавшись на лужайке и увидев на ней подиум, главы государств поднялись на него. Они взошли на него как на эшафот, так как понимали, что кажутся теперь сиротами на этом подиуме, который зиял пустыми местами, как рваными ранами. При взгляде на фотографию, сделанную в этот момент, у меня с языка точно сорвалась бы пара многозначительных обобщений.
Сотрудники службы протокола таджикского президента рассматривали дело своих рук с каким-то священным трепетом. Они могли бы подойти к мающимся на подиуме главам государств и попросить их постоять кружком на травке в ожидании коллег. Они могли еще что-нибудь придумать. Но казалось, ужас парализовал волю этих людей.
По-моему, больнее, чем всем остальным, смотреть на этот хаос было главе протокола российского президента Игорю Щеголеву. Такого протокольного ада в его идеальном хозяйстве быть не могло даже теоретически, и я уже видел эти его широко закрытые глаза... Но тут наконец-то подошла еще одна группа отдыхающих от слишком узкого состава в еще более узком: президенты Нурсултан Назарбаев, Владимир Воронин, Роберт Кочарян и Ислам Каримов. Своими телами они закрыли бреши в будущих фотоснимках.
После фотографирования все эти люди пошли на заседание в расширенном составе по довольно узкой дорожке. За ними рванула большая группа сопровождающих из числа наиболее приближенных к таджикскому президенту государственных деятелей этой страны.
Тут он повернулся к ним и громко сказал на хорошем русском:
— Нас еще фотографируют! Исчезните! Быстро исчезли!
Сопровождавшие исчезли, по-моему, еще даже быстрее, чем он хотел.
Владимир Путин, шедший рядом, смеялся. Эта сцена ему, видимо, очень понравилась. Наверное, он мечтательно представлял себя на месте Эмомали Рахмона, а своих министров и сотрудников своей администрации — на месте таджикских чиновников, поспешивших, казалось, раствориться в воздухе, подрагивающем то ли от жары, то ли от случившегося тут.
Оставшиеся на дорожке громко говорили друг с другом. Было хорошо слышно, как господин Воронин рассуждает о том, где можно было бы оборудовать постоянную столицу ЕврАзЭС. Ему нравился Ростов-на-Дону, где он недавно побывал на скачках.
— А что,— говорил он Нурсултану Назарбаеву,— хороший город. Рыба есть... Девушки красивые... Вы же на скачках были? Девушек видели?
Господин Назарбаев настаивал на том, что видел на скачках лошадей.
Между тем из источников в российской делегации мне было известно, что, скорее всего, местом, где ежегодно будут проходить форумы ЕврАзЭС, станет самарская резиденция российского президента "Волжский утес". Впрочем, окончательно место не выбрано.
Расширенное заседание ЕврАзЭС было, наоборот, очень коротким. Вел его господин Путин. Он сидел во главе длинного овального стола. Напротив него метрах в 25 сидел президент Белоруссии Александр Лукашенко. Господин Путин обращал на коллегу особо пристальное внимание.
— Соглашение "О формировании правовой базы Таможенного союза"... — говорил президент России.— Прошу проголосовать за этот пункт.
Слышать такие слова от спикера заседания было довольно странно. Президент России не просил проголосовать за или против. Он настаивал, чтобы коллеги проголосовали именно за этот пункт. Это можно было расценить как давление на остальных президентов.
И уж точно Владимир Путин давил на Александра Лукашенко. Тот все время о чем-то разговаривал с помощниками. Это не устраивало господина Путина.
— Александр Григорьевич, по поводу Таможенного союза есть возражения? — спрашивал он с крайне тщательно сдерживаемой усмешкой.
— У меня?! — недоумевал президент с той стороны стола.— Нет и не было!
— Принять к сведению концепцию формирования общего энергетического рынка... (Эта концепция была разработана Белоруссией, забракована на узком составе Россией и отдана в доработку опять Белоруссии, в воспитательных, видимо, целях.— А. К.) ... Прошу проголосовать за этот пункт... Теперь принимаем пункт о бюджетном послании... Александр Григорьевич, вы как?.. Спасибо. О генеральном секретаре ЕврАзЭС (на этот пост вместо Григория Рапоты был утвержден бывший посол Казахстана в России, аким Северо-Казахстанской области Таир Мансуров.— А. К.). Александр Григорьевич?
— Да! — кричал с той стороны стола господин Лукашенко, по крайней мере обескураженный таким вниманием.
А господин Путин уже не мог остановиться. Он как адвокат, произносивший заключительную речь в защиту клиента и избравший объектом своего красноречия одного из сидящих в зале присяжных, уже давно вспотевшего и раскрасневшегося от такого преувеличенного внимания к его скромной персоне, постоянно обращался к президенту Белоруссии:
— Местом проведения следующего саммита предлагается Москва,— говорил президент России.— Александр Григорьевич, в Москве будем собираться?
Тут господин Путин допустил ошибку. Саммит ЕврАзЭС пройдет в Москве в мае-июне следующего года, об этом несколько минут назад сказал на тот момент еще генсек организации господин Рапота. Получилось, что господин Путин намерен собраться вместе с коллегами в Москве после президентских выборов в России. В каком же, интересно, качестве? Очевидно, что у него получилось: в том же самом. Оставалось только понять, какую именно ошибку допустил Владимир Путин: оговорился или проговорился? Это, впрочем, похоже, проверяется только экспериментальным путем.
— Коне-е-е-чно! — радостно воскликнул господин Лукашенко, над которым, как известно, не каплет.
После короткого обеда, на который у участников саммитов еще остались силы, прошло заседание Организации договора о коллективной безопасности, на которое никаких сил не осталось не только у них, но и у журналистов. Владимир Путин в очередной раз подтвердил, что Россия будет продавать странам ОДКБ свое оружие по внутрироссийским ценам (и опять не сказал, когда). Все пункты соглашений были приняты без обсуждений.
Беспощадной критике после этого саммита было подвергнуто соображение о том, что меморандум о налаживании отношений между ОДКБ и Шанхайской организацией сотрудничества является попыткой создания достойной альтернативы НАТО. Министр иностранных дел России Сергей Лавров, обескураженный сверхвниманием к этому меморандуму, сказал журналистам перед двусторонней встречей президента Молдавии Владимира Воронина и Владимира Путина, что такой меморандум — всего-навсего жест протокольной вежливости, без которого никак нельзя обойтись, и что таких меморандумов рассылается по миру полным-полно чуть не каждый день. Журналисты с облегчением поверили господину Лаврову.
Президент Молдавии вышел со встречи с Владимиром Путиным более чем удовлетворенным жизнью. Я при полном отсутствии корыстного интереса спросил его, когда наконец молдавские вина будут опять продаваться в России.
— Так ведь технология,— объяснил он.— Покупаем акцизные марки, наклеиваем на бутылки, везем...
— То есть проблемы теперь только технические? — уточнил я.
— Технические,— не очень уверенно подтвердил господин Воронин.
Похоже, чтобы они действительно были только техническими, а не творческими, ему еще придется над чем-то поработать.
Его спросили, какие молдавские вина он рекомендует, и он сказал, что красные. Я поинтересовался, какой коньяк.
— Коньяк? — задумался он.— Не хочу обижать ваш Роспотребнадзор, но он тут письменно выдал нам причину, по которой наш коньяк не может продаваться в России: "Коньяк с устаревшим сроком хранения"!
После этого рассказа шансы на появление молдавского вина и коньяка в российских магазинах к Новому году, как пообещал было молдавский президент, сразу, по-моему, существенно уменьшились.
Владимир Воронин рассказал, кроме того, что уже подарил Владимиру Путину на день рождения огромную бутылку шампанского — высотой, как я понял, больше метра, с изображением на этикетке непосредственно Владимира Путина.
— А коньяк вы не дарили? — спросил я.
— Его лучше вместе дегустировать,— сказал он.
— Вместе с шампанским?
— Вместе с юбиляром,— поправил господин Воронин, который к этому времени уже, видимо, знал, что президент России не останется на утро 7 октября в Душанбе с коллегами в день своего рождения, а улетит в Москву поздним вечером 6 октября.
Сам Владимир Путин после общения с Владимиром Ворониным пообщался и с журналистами. Господин Путин кратенько подвел итоги всех трех саммитов, и один оказался плодотворнее другого. А потом я спросил его, в связи с новым назначением директора Службы внешней разведки Сергея Лебедева (он будет теперь работать исполнительным секретарем СНГ), кто теперь возглавит эту службу. Кроме того, мне была небезразлична судьба бывшего генсека ЕврАзЭС Григория Рапоты.
Господин Путин сначала внес ясность во второй вопрос. Господин Рапота займет должность полпреда президента России в Южном федеральном округе (таким образом попутно рассеиваются слухи о скором упразднении этого института как такового).
Немного позже я спросил у Григория Рапоты, как он относится к этому назначению.
— Это надо осмыслить,— произнес он.— А что, уже подписано?
— Да президент только что сказал,— рассказал я ему.
— А,— кивнул он,— тогда ладно...
— Северному Кавказу наконец-то повезло! — прокомментировал стоявший рядом посол России в Таджикистане Рамазан Абдулатипов.
— А до сих пор не очень, значит, везло? — переспросил его кто-то.
Господин Абдулатипов, кажется, расстроился, что взялся тут что-то комментировать.
Между тем Владимир Путин добавил, что считает возможным подписать указ об этом назначении, и кивком дал понять, что ответил на вопрос. Я был вынужден повторить вопрос об освободившемся кресле директора СВР.
— Что же касается того человека, который займет место директора Службы внешней разведки, то он вам всем хорошо известен.
Я думал, господин Путин на этом и остановится. Я бы не удивился. И никто бы не удивился.
— Это Фрадков Михаил Ефимович,— закончил президент.
Эта была эффектная концовка. Владимир Путин и сам это понимал. Именно поэтому он посчитал свою миссию выполненной и буквально рванулся к выходу из помещения. Так скрывается за кулисами актер после удавшегося монолога, не дожидаясь грома аплодисментов.
Но на этот раз президент был остановлен вопросом о том, как он собирается праздновать свой день рождения. Господин Путин без особой радости вернулся, мизансцена была несколько смазана, но он хотел ответить на этот вопрос, у него это стояло в плане. И он сообщил, что будет праздновать эту "почти круглую дату" в кругу близких ему людей: членов Совета Безопасности и руководства вооруженных сил.
Все, таким образом, положено на алтарь служения Отечеству и партии "Единая Россия", даже праздник, который у многих людей считается семейным.
— То есть это будет день рождения верховного главнокомандующего? — уточнил я у президента, когда он проходил мимо.
— Да. Именно так,— ответил Владимир Путин.
В его голосе не было вызова.