Они участвуют в самых значительных встречах, но остаются в тени. Их имена стоят рядом с именами великих писателей, но лишь на второй странице. Чтобы овладеть профессией переводчика, нужно потратить годы, но золото из словесной руды выплавляют далеко не все мастера. Лучше всего это удается владельцам собственных бюро переводов и синхронистам ООН.
Студента МГИМО Павла Бронникова после поступления в престижный вуз заставили учить бенгальский язык. Павел расстроился. Пусть этот язык и четвертый по распространенности в мире, пускай на нем говорит весь Бангладеш вместе с индийским штатом Западная Бенгалия, но Бронников хотел учить испанский. "На первое занятие все приходят в слезах, потому что никогда о таком языке не слышали",— улыбается Ирина Прокофьева, которая преподает бенгальский Павлу и еще десяти студентам МГИМО (больше в Москве его не учат нигде).
Но слезы вскоре высыхают. "Теперь не жалею: получил пропуск в богатейшую культуру и стал уникальным специалистом",— гордится пятикурсник Бронников. Уже после первых лет обучения он смог подрабатывать в ООН (переводил для Центра по приему беженцев управления верховного комиссариата за $15 в час), трудился в издательстве над созданием разговорников (там за час проверки переводов, сделанных носителем языка, платили еще больше — $50). Сейчас у Павла перспектива — стать переводчиком посла в Бангладеш. Вряд ли такое светило бы молодому специалисту по менее экзотической речи.
По мидовской лестнице, признают эксперты, легче начинать карабкаться именно с редким языком. Хотя на ниве, не связанной с дипломатией, он может оказаться не так востребован. Госпожа Прокофьева, например, недавно вместе со своими студентами перевела книгу писателя Хумаюна Ахмеда "Из Бангладеш с любовью", а до этого, говорит бенгалист, подобных переводов у нас не было четверть века: "В СССР существовал план на переводы произведений разных народов мира, но он рухнул после перестройки".
Конечно, есть другие "нетрадиционные" языки (скажем, китайский и турецкий), которые после открытия границ неуклонно набирают обороты: спрос на переводчиков зависит от уровня развития торгово-экономических связей с той или иной державой.
В лидерах все равно, конечно, остаются английский, немецкий и французский. На переводы с азиатских и восточноевропейских языков заказов меньше, хотя оплачиваются они щедрее. Скажем, если машинописная страница перевода с английского может стоить 300-360 руб., то с японского — 650-690 руб. Посередине находятся скандинавские языки, греческий, турецкий и языки бывших советских республик (400-550 руб.).
По данным исследования, проведенного компанией "Переведем.ру", объем российского рынка переводов составляет около $200 млн в год — не больше годового оборота средней IT-компании. С гигантскими объемами этого сегмента в США ($4 млрд) не сравнить, но совокупный мировой показатель — $10 млрд. При этом у нас наблюдается ежегодный рост более чем на 15%, что соответствует мировым темпам и почти вдвое опережает темпы ЕС. Вступление России в ВТО может разогреть переводной рынок еще на 20%. Так что без работы переводчики не останутся. Вопрос только в том, без какой работы и какие переводчики.
Уроки неродной речи
Язык, как известно, от большинства учебных предметов отличается тем, что за одну ночь перед экзаменом его не выучишь. Школьникам, которые хотят в языковые вузы, чаще всего недостаточно даже спецшколы: должный уровень дают только частные репетиторы, с которыми лучше заниматься с начальных классов. Можно, конечно, поступить без экзаменов, заняв призовое место на Всероссийской языковой олимпиаде, но чтобы стать призером, нужно предварительно победить на школьном, городском и других уровнях. Проще заниматься перед вступительными экзаменами с репетиторами из института, в который планируется поступать.
Раньше ведущими вузами страны по подготовке переводчиков считались Московский государственный лингвистический университет (МГЛУ) и Военный институт иностранных языков (ВИИЯ), но последний, считают многие эксперты, сдал позиции. "Я не очень доволен нынешними выпускниками альма-матер",— сетует глава переводческого агентства "Московский переводчик" Анатолий Поляков, сам окончивший в свое время ВИИЯ. Среди вузов, где готовят компетентных специалистов, господин Поляков помимо МГЛУ называет МГИМО и ИСАА МГУ. В дипломе двух последних вузов, однако, слово "переводчик" не встречается: из МГИМО, скажем, могут выпустить "политолога со знанием двух иностранных языков".
В МГЛУ готовят специалистов по 17 европейским и восточным языкам. По словам декана переводческого факультета профессора Зинаиды Бурнацевой, каждый год сочетание языков меняется, исходя из потребностей рынка. Ежегодно переводческий факультет МГЛУ заканчивают около 120 студентов со знанием двух иностранных языков.
Непосвященным кажется, что знание языка и умение переводить — это одно и то же. Для специалистов различия принципиальны. "Перевод у нас начинается на третьем курсе,— рассказывает заведующий кафедрой перевода английского языка МГЛУ Владимир Усов.— До этого изучается базовый английский". Для того чтобы сделать качественный перевод, недостаточно только понять текст, пусть даже и хорошо. Нужно уметь использовать множество приемов перевода, без которых не отразить все оттенки смысла и стиля.
МГЛУ готовит переводчиков широкого профиля, которые могут работать как с письменным, так и с устным материалом. По словам Владимира Усова, на четвертом и пятом курсах студенты проходят практику в таких структурах, как ИТАР-ТАСС, ВПК и МИД.
Судя по вакансиям, публикуемым переводческими агентствами, студент, работая полдня, может получать $500-600 в месяц. Известный способ подрабатывать в период учебы — давать частные уроки (300-1,5 тыс. руб. за час в зависимости от уровня ученика и опыта репетитора). У репетиторства есть серьезный минус: в плане навыков перевода оно приносит студенту мало пользы. Кстати, погружение в языковую среду за границей, утверждают специалисты, позволяет выучить язык, но не специфические правила перевода.
На практике, конечно, плохим переводчиком может оказаться и выпускник самого престижного университета, а хорошим — талантливый обладатель диплома любого из десятков провинциальных вузов. Диплом престижного вуза важен на начальном этапе карьеры, пока специалист еще не сделал себе имени, но он не является гарантией успешного трудоустройства. Практически ни одно агентство не примет переводчика на работу без предварительного тестирования. Студентам, по мнению главы переводческого агентства "Московский переводчик" Анатолия Полякова, нужно начинать работать уже на младших курсах. "Масса студентов без опыта работы присылают нам резюме, но у нас нет времени их воспитывать,— подчеркивает господин Поляков.— Нагружать высококлассных специалистов проверкой текстов за новичками нет смысла, а мириться с ошибками юных переводчиков никто не станет".
По словам Анны Рубальской, руководителя отдела по работе с образовательными организациями компании Begin Group, спрос на иностранные языки сегодня активно растет, однако на саму профессию переводчика — скорее снижается. Нужны профессионалы с хорошим уровнем знания языка, а не просто переводчики. По итогам недавнего анализа данных на сайтах по поиску работы профессия переводчика занимает лишь восьмое место с 37 вакансиями в неделю, а возглавляют список менеджеры по продажам или работе с клиентами (1000 вакансий), программисты (более 400) и экономисты (почти 300).
Живое слово
В русском языке любого профессионала в описываемой области принято называть переводчиком (не считая, конечно, старого слова "толмач"). Так обозначают специалистов и в устном, и в письменном переводе. В большинстве других языков существует два разных термина (как, например, в английском: interpreter и translator). Разница между двумя специализациями и правда существенна. Если письменный перевод требует усидчивости, дотошности и умения правильно распределять время, то устный перевод больше похож на спорт. Для Татьяны Кузнецовой, в прошлом работавшей в системе вооруженных сил СССР, а затем переводившей для глав BP, Royal Dutch Shell и Amaco, это "вызов и драйв, творчество и способ самовыражения, который не дает расслабиться, впасть в депрессию". Помимо перманентной бодрости хорошего устного переводчика характеризует то, что он всегда в курсе последних событий. Устные переводчики, как правило, сопровождают иностранцев, работают на выставках и т. д., поэтому оплата их труда чаще рассчитывается за день — от $300. Впрочем, если крупный заказчик доверяет своему переводчику, то зачастую на смену усредненным тарифам приходят индивидуальные. В целом самые высокие ставки у иностранцев, занимающихся устным переводом с русского на родной язык. А элита — это, конечно, синхронисты (синхронный перевод отличается от последовательного тем, что переводчик говорит практически одновременно с тем, кого он переводит). Синхронисты всегда работают парами, и платят им от $100 в час.
"В реестре ООН, естественно, на первом месте по значимости и уровню оплаты стоит должность посла. А за ней идет категория синхронного переводчика",— рассказывает опытный военный переводчик и преподаватель МГИМО Валерий Куряков. Работа в международных организациях не только престижна, но и прибыльна. Синхронист зарабатывает в ООН $80-120 тыс. в год. Но и цена ошибки высока: пару месяцев назад СМИ облетела информация о том, как наш синхронист неправильно перевел вопрос журналистки представителю России, причем дело было во время спора с представителями Грузии о сброшенной на их территорию ракете. Неверная формулировка тогда подлила масла в огонь, и последующие официальные корректировки смогли разрядить ситуацию лишь отчасти.
В ООН работают не универсалы-виртуозы, а письменные и устные переводчики, относящиеся к разным организационным подразделениям Секретариата ООН. "К конкурсу на работу в ООН в качестве штатных переводчиков могут быть допущены только те кандидаты, которые успешно сдали так называемые национальные конкурентные экзамены по двум языкам (помимо родного), которые для россиян организуются как в Москве, так и в отделениях ООН за пределами России",— рассказал "Деньгам" на условиях анонимности один из переводчиков ООН.
Несмотря на то что в целом количество международных мероприятий разного ранга постоянно увеличивается, рынок устного перевода очень конкурентный, подчеркивает Анатолий Поляков. "По вине неграмотных переводчиков нередко срываются переговоры. Для хорошего устного перевода нужна минимум двухлетняя практика",— добавляет Валерий Куряков. "Среди тех, кто предлагает свои услуги, средних переводчиков — 20-25%, а настоящих профессионалов — не более 3%",— резюмирует господин Поляков.
Письменный перевод в целом оплачивается не так щедро, как устный. Зато здесь и поле деятельности шире.
Проза жизни
Признанные мастера литературного перевода в голос твердят, что от полной деградации это направление спасает только их, мастеров, фанатизм. "Нынешние условия рынка таковы, что качество продукции волнует издательства куда меньше, чем объемы продаж новинок, которые, в свою очередь, зависят от срока их выхода на рынок",— печалится Вера Пророкова, за спиной которой богатый опыт перевода английской и американской литературы. "Гонка бестселлеров" убила традиции литературного перевода, когда книга иностранного автора тщательно вычитывалась редакторами перед изданием ее по-русски.
В результате в бестселлерах coffee table вместо журнального столика становится "кофейным", french fries из всем известной картошки фри превращается в "жаркое по-французски", а satin dress переводят не как атласное платье, а как "сатиновое".
"Им просто лень смотреть в словарь",— объясняет Вера Пророкова. Хороший переводчик должен вживаться в образ автора или персонажа, от лица которого ведется повествование, полностью погружаться в произведение. "Чтобы хорошо перевести, нужно видеть картинку перед глазами",— делится госпожа Пророкова. Однако многим не до картинки, когда сроки поджимают.
"Года два назад мне дали Иана Макьюина, которого я очень хотела перевести,— рассказывает Вера Пророкова.— У писателя очень сложный, кружевной текст. Я начала переводить и поняла, что нужно много времени, чтобы делать перевод так, как мне того хотелось. В издательстве же попросили сделать его "как-нибудь". Я отказалась. Сейчас вышел Макьюин, и я боюсь его открывать".
В литературном переводе место капризного ценителя изящной словесности всегда займет менее разборчивый коллега. Поэтому и уровень оплаты труда установился на довольно низком уровне: $200 за авторский лист (40 тыс. знаков) считается высоким тарифом, чаще платят $100.
Среди тех, кто любит книгу не только как источник денег, остаются переводчики-энтузиасты, которые не боятся работать "для себя", иногда даже и в стол. Из таких — Петр Молчанов, закончивший физико-математический факультет МГУ. "Сначала мне стало интересно читать авторов в оригинале, а потом начал переводить",— объясняет свой путь Петр. Однажды, впрочем, он отнес свой перевод Сэмюэла Беккета в издательство, и книгу взяли в печать. Вознаграждение — $500 — за самозабвенный труд вряд ли можно считать достойным, но Петр знал, на что идет. "Конечно, тем, кто переводит Гарри Поттера, платят значительно больше",— замечает он. Вилка в оплате труда переводчика сильно зависит от тиража книги, хотя здесь литературным переводчикам нередко приходится сталкиваться с обманом со стороны издательств. Даже если в контракте записано увеличение гонорара переводчика при продаже большого тиража, проследить, сколько книг в действительности выпускается, переводчик не может.
Совместить в литературном переводе высокий класс с экономической выгодой становится все сложнее. Вера Пророкова, устав от прозы жизни, несколько месяцев назад решила, как и молодой энтузиаст Молчанов, оставить для себя литературный перевод в качестве хобби. А деньги где брать? Госпожа Пророкова устроилась в компанию, занимающуюся продажей квот по выбросу двуокиси углерода в рамках Киотского протокола: делает технические переводы. Душу они не особенно греют, зато платят за них примерно по {euro}10 за страницу. И принципами поступаться не приходится.
Технические условия
"Я в профессии почти полвека, и все это время не утихает спор, кому лучше доверять технический перевод — филологу или инженеру со знанием языка,— рассказывает Людмила Казанцева, мастер немецко-русского технического перевода.— Я считаю, что идеален тандем, когда переводит специалист по языку, а за ним текст вычитывает научный редактор, тот самый технарь".
Самой госпоже Казанцевой так везло долго. В 1964 году после окончания филфака Ленинградского госуниверситета она попала в Мурманск, в Полярный институт морского рыбного хозяйства и океанографии, не имея, понятно, к этому хозяйству ни малейшего отношения. "Ничего, через год, работая бок о бок со специалистами, я выучила по-русски, по-немецки и на латыни названия всех рыб Баренцева моря, знала все типы судов и орудий лова",— вспоминает Людмила Казанцева.
Подготовка в языковых вузах, утверждает эксперт, для работы с техническими документами — ничто. "Там рассказывают, как определенный глагол изменялся с течением веков, а технарям это вообще не нужно". Да и вряд ли возможно в этом отношении перестроить высшую школу. Нелепо ведь давать студентам набор, скажем, гидротехнических терминов. А почему тогда не авиастроительных? "Я не представляю, как сегодня могут работать молодые переводчики, взявшиеся за технические книги,— замечает Людмила Казанцева.— У меня на полке — сотня словарей по разным видам промышленности, и все они советского еще издания, сейчас таких не выпускают".
Переехав после Мурманска в Пермь, Людмила Казанцева устроилась в местный НИИ химического машиностроения и опять изучила новые лексические пласты вместе с профессионалами. В перестройку НИИ рухнул, и ей некоторое время пришлось пробавляться разношерстными заказами местных бюро переводов. Затем на некоторое время она поехала по семейным обстоятельствам в Москву, заодно забросила резюме в несколько агентств переводов. "Мне присылали тестовые бесплатные переводы, я их быстро делала, они говорили, что все хорошо, и бесследно пропадали,— улыбается Людмила.— Не исключаю, что эта работа передавалась заказчикам". Наконец на пермскую переводчицу вышли из издательства "Техносфера" и не скрывали радости, когда поняли, что нашли профессионала, способного переводить тексты что по системам вентиляции воздуха, что по холодильным установкам.
Госпожа Казанцева переводит для "Техносферы" уже шестую книгу, на этот раз по спектроскопии. Деньги зарабатывает не запредельные: за страницу ей платят 170 руб., на 700-800-страничную книгу уходит три-пять месяцев. Впрочем, жаловаться не приходится: в Перми заказов на перевод таких объемов немецкой технической литературы не найти.
Помочь сориентироваться на рынке представителям весьма разобщенной профессии помогают некоторые интернет-порталы. Екатерина Рябцева, дипломированный переводчик, создала интернет-сайт "Город переводчиков". Этот сайт помогает найти ответы на специальные вопросы, организует семинары и конкурсы с премиями. Подобные порталы помогают многим переводчикам, как и самой Екатерине Рябцевой, реализовать столь привлекательную сторону профессии, как возможность хорошо зарабатывать, оставаясь на фрилансе.
Свободное владение
"Единственная организация, которая держит приличных переводчиков в штате,— это МИД,— говорит Анатолий Поляков.— Нам хорошего переводчика держать в штате невыгодно, да он и не пойдет на ставку". Агентствам проще иметь большую базу высококлассных специалистов, доходы которых могут составлять $3-5 тыс. в месяц. В штате же среднего агентства — четыре-шесть человек: организуют процесс, редактируют переводы. Бюро переводов (по некоторым оценкам, в России работают 600-800 таких бюро, половина из них — в Москве), как правило, создают сами переводчики. "Это же не зубоврачебный кабинет, лицензию получать не нужно",— говорит Анатолий Поляков. Еще шесть лет назад он работал один. "Количество заказов увеличивалось, уже нужен был офис, куда можно было бы приглашать клиентов,— говорит переводчик.— Кроме того, подавляющее большинство заказчиков хотят платить по безналу".
Свой бизнес сулит совсем другой уровень доходов владельцу: оборот среднего московского бюро переводов составляет $500 тыс. в год. Другое дело, что для организации бизнеса умения переводить с иностранного мало: нужно еще уметь договариваться по-русски.