В июне динамика оптовых и биржевых цен на промышленную продукцию замедлилась. Индекс оптовых цен предприятий снизился до 19% против 24% в апреле. В еще большей степени замедлилось подорожание биржи — 8% в июне против майских 32%. В совокупности со стабильным курсом рубля складывается, казалось бы, благостная картина — начало стабилизации экономики. Однако анализ экспертов Ъ свидетельствует: при более взвешенной оценке событий налицо скорее признаки развертывания нового масштабного промышленного спада.
Приятно, когда цены замедляют свой рост, а доллар стабилен! Приятно правительству, рассчитывающему на стабилизационные кредиты международных финансовых институтов. Приятно производственникам, планирующим нормальную инвестиционную деятельность. Выгодно импортерам — они могут не опасаться понести убытки от провала курса рубля. Немного затрудняются дела у экспортеров, но кто им мешает переключиться на внутреннюю торговлю?
И все же есть во всем этом благолепии некоторый неприятный привкус. А вызван он воспоминаниями о событиях недалекого (всего около года прошло) прошлого, происходивших в период развития в народном хозяйстве России широкомасштабного кризиса неплатежей. События эти повлекли за собой обвальный спад производства и снижение технического уровня выпускаемой продукции. Вот и сейчас намечаются признаки воспроизводства прошлогодней ситуации. Причем последствия ее могут оказаться более тяжелыми, поскольку нынешний спад будет происходить от более низкого, нежели в прошлом году, уровня производства.
Первые фактические свидетельства нового платежного кризиса
В предыдущих аналитических обзорах — инвестиций (Ъ #23) и денег (Ъ #25) — мы уже рассматривали предпосылки формирования нового платежного кризиса в конце лета. Полученные с тех пор дополнительные статистические данные показывают, что нарастание неплатежей — отнюдь не прогноз, а реальный факт развития экономики в мае--июне.
В принципе неплатежи, то есть просроченная дебиторская задолженность предприятий, растут постоянно. Но это не страшно: в решающей мере их рост вызван простым подорожанием продукции. Но есть и более объективный показатель, элиминирующий влияние ценового фактора — удельный вес неплатежей в объеме промышленной продукции. Весь прошлый год — с момента начала Центробанком кампании по санации платежного кризиса — удельные неплатежи сокращались. Падали они и в первом квартале этого года — на 10% ежемесячно. А вот в апреле динамика удельных неплатежей впервые с прошлого сентября осталась на прежнем уровне.
Статистические данные о неплатежах за май еще не собраны, поэтому о дальнейшем развитии ситуации можно судить только по косвенным признакам. Один из них — задолженность по выплате наличных. Ее доля в сумме доходов населения в январе--апреле стабильно сокращалась. В мае же она резко увеличилась: темп роста составил почти 75% (см. Таблицу 1). Это значит, что ситуация с безналичной задолженностью ухудшилась.
Есть и другие факторы развития платежного кризиса. Прежде всего это усиление напряженности денежного обращения, то есть уменьшение количества денег, опосредующих производство реальных материальных ценностей.
Коэффициент напряженности денежного обращения рассчитывается путем деления физического объема производства на реальную денежную массу (агрегат М16, дефлированный на индекс цен). Чем больше реальных товаров производится на твердый рубль, тем сильнее напряженность.
Особенно быстро коэффициент напряженности денежного обращения нарастал начиная с января текущего года. В марте его уровень был лишь немногим меньше предыдущего пика — в апреле прошлого года (см. График 1, кривая 1). Соответствие это, по оценкам экспертов Ъ, весьма многообещающее.
Посмотрим еще раз на График 1. На нем очень хорошо видно, что динамика неплатежей (кривая 2) в левой части рисунка почти точно воспроизводит поведение первой кривой — напряженности денежного обращения. Единственное отличие — вторая запаздывает на четыре месяца. В самом деле, пик напряженности в апреле — пик неплатежей в августе, начало спада напряженности в мае — первые признаки смягчения платежного кризиса в сентябре. И так далее.
О чем говорит подобная согласованность? О том, что если эта зависимость сохранилась, то после февральского всплеска напряженности в июле последует новая эскалация неплатежей. И этим дело не ограничится. В дальнейшем дополнительным фактором расширения платежного кризиса станет очередной пик роста напряженности в денежном обращении — новый скачок коэффициента ожидается также в июле. Оснований для подобного предположения более чем достаточно.
Первое. С 1 июля отпущены цены на уголь. По расчетам Ъ, рост цен на него в годовом выражении составит 500%, что в среднемесячном исчислении эквивалентно росту в 16%. При этом похоже, что в первый после либерализации месяц цены подскочат в большей степени, поскольку "дублер" угля — топочный мазут за апрель--май (за июнь еще нет данных) подорожал почти на треть, а цена на уголь оставалась неизменной.
Второе. В июле в пожарном порядке начнется формирование партий товаров — преимущественно топлива и продуктов питания — для отправки в районы Крайнего Севера. Доставка товаров на Север происходит ежегодно, но проводится эта кампания в сравнительно растянутые во времени сроки, начиная со второго квартала. В этом году во втором квартале было сделано очень мало — из-за острого недостатка централизованных кредитов под закупку товаров, вызванного разборками между ЦБ и правительством в денежно-кредитной сфере. Будут до последнего затягивать с кредитами и в июле, но в конце концов выдадут сразу чохом, не эвакуировать же в самом деле людей с Севера. Начнутся массовые закупки товаров и цены импульсивно подскочат.
Третье. Уже сейчас аграрники упорно поговаривают о новых закупочных ценах на будущий урожай, причем часто называется цифра в 100 тыс. рублей за тонну пшеницы (против нынешних 30 тыс. рублей). В июле этих цен еще не будет, но разговоры о них могут спровоцировать дополнительные инфляционные ожидания, и цены начнут завышать просто на всякий случай.
В совокупности эти факторы способны, по оценкам экспертов Ъ, увеличить темп роста оптовых цен в июле примерно вдвое и довести ценовой индекс приблизительно до 35%. Это придаст напряженности денежного обращения дополнительный мощный импульс: из-за жесткой кредитно-денежной политики прирост номинальной денежной массы не сможет компенсировать дефляционный эффект от роста цен и размер реальных денег в обороте сократится.
В свою очередь, в полном соответствии с выявленными закономерностями ускорятся темпы развертывания платежного кризиса. Его ближайшие последствия — новый этап промышленного спада, инвестиционный кризис и стагфляционное замедление ценовой динамики в августе--сентябре.
Как будут расти цены в период платежного кризиса
Общая закономерность ценовой динамики в период платежного кризиса — замедление темпов роста и стабилизация цен. Именно так вели себя цены год назад, летом 1992 года (см. График 2). Однако в рамках общей закономерности поведение цен по различным товарным группам неодинаково.
Наиболее сильное влияние платежный кризис оказывает на формирование цен на инвестиционные товары. Это понятно: когда сидишь без денег — не до инвестиций. Поэтому в прошлом году товары инвестиционного спроса первыми отреагировали на рост неплатежей (см. График 3). В этом году складывается аналогичная картина: инвестиционные отрасли вновь оказались в самом центре неплатежей (Таблица 2). Еще в апреле в среднем по промышленности на 1 рубль денежных средств предприятий приходилось 1,25 рубля дебиторской задолженности, а в промышленности стройматериалов — более 3 рублей, в строительстве — более 2,5 рублей.
При этом, естественно, возможны и исключения из правила. Скажем, такой выраженный инвестиционный товар, как грузовики, практически всегда пользуется спросом и дорожает даже в период кризиса. И уж тем более есть резон ждать этого в текущем году, после пожара на КамАЗе.
Заметно замедлится динамика цен на стройматериалы. В прошлом году они довольно стойко держались в цене, поскольку начало и разгар кризиса неплатежей пришелся на разгар строительного сезона. В этом году кризис немного запоздает, поэтому ближе к сентябрю стройматериалы начнут дешеветь.
Еще более вероятно снижение цен в сентябре на конструкционную сталь и оборудование. Прошлогодний опыт показывает, что от этой продукции отказываются в первую очередь.
А вот темпы роста цен на сырье, используемое промышленностью, почти не снижаются. И это тоже легко понять: в период кризиса речь идет о выживании предприятия и поэтому спрос на сырье, необходимое для поддержания минимальной жизнедеятельности производства, не уменьшается (графики 4 и 5).
Ситуация с товарными курсами рубля
В июне после двух месяцев роста заметно снизился потоварный курс рубля. Напомним, что потоварные курсы мы рассчитываем как соотношение биржевых цен (в рублях) и мировых цен (в долларах) на товары той или иной группы; веса при этом берутся в соответствии с долями индивидуальных товаров в российском биржевом обороте.
В Таблице 3 приведены потоварные курсы по шести основным группам биржевых товаров и средний курс по всем этим группам. Обычно динамика среднего курса определяется изменениями курса по нефти и нефтепродуктам, который, в свою очередь, отражает колебания цен на жидкое топливо на биржах России — гораздо более резкие, чем колебания мировых цен. Но июнь стал в этом смысле исключением, поскольку нефтяной курс несколько упал. Хотя вообще на бирже товары этой группы слегка подорожали, в структуре торговли увеличился вес именно тех товаров, которые имеют более выгодные соотношение внутренних и мировых цен: так, доля сырой нефти выросла с 25% до 52%.
Падение среднего товарного курса рубля более чем в полтора раза особенно заметно на довольно спокойном фоне июньских биржевых цен: они-то увеличились всего на 8%. Объясняется же это падение радикальным изменением структуры биржевой торговли, противоположным тому, которое наблюдалось в мае. Тогда самые невыгодные в смысле соотношения рублевых и долларовых цен товарные группы резко сократились в объеме: доля продукции химической промышленности упала в 4,5 раза, а доля агропродукции — даже в 6,3 раза (с 41,2 до 6,5%). А в июне, напротив, сократилась доля выгоднейшей нефтяной группы (с 51 до 36%) и чрезвычайно высоко (с 6 до 44%) взлетела доля цветных металлов. При этом они и подорожали в среднем на 27%, что сказалось в росте товарного курса по этой группе на 29%.
В результате всех этих событий в июне на мировых рынках один доллар можно было выручить за такое количество сырья, которое в России стоило 394 рубля (в мае — 258 рублей). Если оценить вырученную за счет экспорта сырья валюту по котировкам ММВБ, то окажется, что чистая эффективность экспорта составила 273% (в мае — 353%), вернувшись тем самым к своему апрельскому уровню.
Да и не только к апрельскому, но и вообще в наезженную колею (см. График 6). Вспомним историю: к концу 1991 года чистая эффективность экспорта перевалила за тысячу процентов. Но после начала либерализации цен она быстро — уже к середине 1992 года — вышла на довольно стабильный уровень и почти год колебалась в диапазоне 210-280%. На этом фоне майский результат был рекордным: столь высоко эффективность экспорта не забиралась с апреля прошлого года. Но ведь и радоваться этому рекорду особенно не стоило: в конечном счете, он был лишь следствием ураганного падения обменного курса рубля. В этом контексте стоит указать, что в июньском снижении чистой эффективности экспорта сказалось и некоторое замедление победного шествия доллара на ММВБ.
Показатели эффективности экспорта по отдельным наиболее экспортоспособным товарным группам, с чисто теоретической точки зрения, обязаны сближаться: должны действовать рыночные механизмы, выравнивающие норму прибыли. И действительно, за всю историю наблюдений эти показатели почти всегда сближались — в марте--апреле, как хорошо видно на рисунке, показатели для основных отраслей были чрезвычайно близки. Разве только эффективность экспорта черных металлов почти все время была в два с лишним раза выше общего уровня — но ведь это всего лишь потенциальная эффективность: по этой выгоднейшей цене черные металлы надо еще умудриться продать за рубеж. Но в последние месяцы потоварный курс по нефти и нефтепродуктам тоже оторвался. Это временное явление объясняется, вообще говоря, недостаточной репрезентативностью биржевого оборота. Более конкретно — чрезвычайно резкими сменами структуры торговли внутри товарных групп и между ними. Самый очевидный пример — как раз нефть и нефтепродукты. Почти троекратный рост эффективности экспорта товаров этой группы за последние три месяца вызван прежде всего увеличением в биржевом обороте сырой нефти почти с нуля до 52%. По мере того как биржевая торговля будет все более адекватно отражать структуру производства, структурные составляющие динамики товарных курсов будут все менее значимыми — и процесс сближения чистых эффективностей экспорта наиболее экспортоспособных групп бодро пойдет дальше.
АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ,
АЛЕКСАНДР Ъ-ПРИВАЛОВ,
ЮРИЙ Ъ-СЛАВНОВ