Президент России Владимир Путин вчера принял участие в саммите Россия--ЕС в Португалии и объявил, что он не хочет ни оставаться на третий президентский срок, ни занимать кресло председателя правительства России в должности главы государства. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что президент был искренним в тот момент, когда сказал, что не знает, кем будет работать после мая 2008 года.
Переговоры и пресс-конференция лидеров ЕС и Владимира Путина проходили в библиотеке королевского дворца небольшого португальского городка Мафра. Сюда много лет, судя по всему, никто не заглядывал — кроме летучих мышей, чей культ в этой библиотеке является несомненным. Летучие мыши в библиотеке поедают моль, которая жрет книги, и поэтому сами, по убеждению служителей библиотеки, заслуживают права на существование.
Очевидно, что Португалия дорожит своим председательством в ЕС, иначе бы вряд ли ее руководство отдало для пресс-конференции библиотеку, в которой фотографы, к ужасу смотрителей, задевали, пятясь при виде своих ньюсмейкеров, книги, изданные в XVIII веке.
Еще до начала переговоров иллюзий по поводу их исхода не было. Глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс, комментируя состояние дел по вступлению России в ВТО, говорил, что эти переговоры напоминают ему "день сурка" и что, может, у нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС есть какие-то шансы разве что после формирования нового кабинета министров в Польше.
В общем, весь интерес к этой встрече сосредоточился на пресс-конференции — в том числе и у ее участников.
Из слов премьер-министра Португалии Жозе Сократеша стало известно, что на переговорах господин Путин предложил коллегам создать институт России--ЕС. Господин Сократеш пояснил, что этот институт будет заниматься вопросами защиты прав человека, и этим ограничился. Звучало заманчиво.
Кроме того, господин Сократеш напомнил, что сегодняшний саммит — "последний для Владимира Путина в качестве президента России". Услышав эти слова, Владимир Путин внимательно посмотрел на коллегу. По его взгляду было не очень понятно, согласен он с этим утверждением или нет.
Сам господин Путин извинился за то, что он и другие члены российской делегации "шныряли здесь по Лиссабону туда-сюда, мешали нормальной жизни", и сразу оговорился в том смысле, что лиссабонцам, хотя они сами, конечно, не поняли, это было очень выгодно и с экономической, и с политической точки зрения.
Владимир Путин разъяснил свою идею насчет Российско-Европейского института свободы и демократии. Он предложил создать его в Брюсселе или в одной из европейских столиц. Сначала могло показаться, что Владимир Путин заботится о соблюдении демократии и прав человека в России. Но очень быстро выяснилось, что его волнует все то же самое, только в Европе. Это, судя по всему, наш ответ на европейские программы поддержки свободы слова и прав человека в России, о которых Владимир Путин давно уже не может говорить без чувства, по-моему, легкой брезгливости, ибо уверен, что их цели противоположны декларируемым.
Господин Путин даже сообщил, что Россия готова выделить на развитие этого института "средства, адекватные выделению средств на эти же цели на российской территории".
Впрочем, он отдал должное соглашению о торговле изделиями из стали. Речь, по информации Ъ, идет прежде всего о том, что почти на треть повышаются квоты на экспорт в ЕС бесшовных труб, тросов, стальных канатов и трансформаторной стали из России. Соглашение на столе XVIII века, больше похожем на концертный рояль, стоя подписали комиссары ЕС по торговле Питер Мандельсон и министр экономического развития и торговли России Эльвира Набиуллина.
Журналистка из португальской газеты спросила президента России, готов ли он положительно ответить на последние предложения Джорджа Буша по размещению элементов американской ПРО в Европе. У своего премьер-министра она поинтересовалась, почему он и его европейские коллеги на переговорах "минимизировали проблемы прав человека в России".
Господин Сократеш категорически не согласился c тем, что он что-то там минимизировал.
Главным итогом своих переговорных усилий он считает то, что "господин Путин пригласил наблюдателей ОБСЕ на выборы в Россию". Вообще, господин Путин никогда публично и не отказывал наблюдателям ОБСЕ. Он давно делегировал моральное право усомниться в их полномочиях на территории России депутатам партии, чей федеральный список на выборах в Госдуму он возглавляет.
Господин Путин подробно ответил на вопрос о последнем предложении Джорджа Буша, не сказав о нем ни слова, так как, видимо, не очень представлял себе, какое из предложений Джорджа Буша является последним.
Может быть, поэтому Владимир Путин углубился в историю вопроса, напомнив, что "Россия не выходила из договора по ПРО. Этот шаг был сделан нашими американскими партнерами (слово "партнеры" прозвучало в этот момент особенно издевательски.— А. К.)".
— Мы просили не делать этого,— продолжил господин Путин.— Потом мы узнали о развертывании элементов ПРО вблизи от российских границ. Как складывалась ситуация после аналогичных действий СССР в 60-х годах? Карибский кризис!
На этот раз Карибского кризиса, по его мнению, не случилось.
— Мы с США не враги,— сказал он.— И как Джордж Буш называет меня другом, я могу назвать его личным другом.
Правда, из слов президента России стало понятно, что дальше личной дружбы дело не пошло.
— Надо было определить общие угрозы, параметры этих угроз, демократичные способы решения общих задач... — говорил президент России.— Но это не было сделано. Мы предложили, кстати, создать центр взаимной информации о пусках ракет в Брюсселе. Пока ответа нет.
Закончил господин Путин неожиданно за здравие: он понял, что озабоченности руководства России услышаны, и "американские партнеры думают, как нейтрализовать угрозы, которые мы видим".
То есть госсекретарь США Кондолиза Райс во время последней встречи с Владимиром Путиным почти две недели назад все-таки его чем-то обнадежила.
Корреспондент ИТАР-ТАСС напал на председателя Еврокомиссии Жозе Баррозу с вопросом, почему Швеция отказала в выдаче подозреваемого в убийстве фотокорреспондента информагентства Владимира Яцины.
— Я, честно говоря, не в курсе этого вопроса. Экстрадиция — это вопрос двусторонних отношений,— без раздумья ответил глава Еврокомиссии.— Но я знаю, что свободы в Швеции не притесняются.
Это было то, в чем с рождения уверен не только господин Баррозу. Правда, он дал хорошую возможность уточнить, что, видимо, это и свобода уходить от возмездия (впрочем, от справедливого возмездия, как теперь уже известно, ведь не уйдешь нигде), но господин Путин не стал добивать и так, видимо, лежачего, по его мнению, господина Баррозу. Он коротко прокомментировал эту ситуацию:
— Очень жаль.
После этих слов очень жаль, наверное, должно было стать не только господину Баррозу, а и всем присутствующим в зале. Но нет уверенности, что стало.
Журналистка агентства "Франс Пресс" спросила господина Путина, как именно он намерен, "как заявляют пресс-секретари Кремля, и дальше, после отставки с поста президента России, играть значительную роль в политической жизни России".
— Я не собираюсь менять Конституцию под себя,— в десятитысячный раз произнес Владимир Путин,— и баллотироваться на третий срок не буду. Что же касается моей будущей работы, я пока не определился, где и в каком качестве буду работать (может, просто и предложений не поступало? — А. К.).
После этого господин Путин произнес фразу, которую ему давно следовало произнести, если он хотел развеять еще одну иллюзию, возникшую в тот день, когда он согласился возглавить федеральный список "Единой России":
— Если кто-то считает, что я могу перебраться в кресло председателя правительства и перераспределить властные полномочия, ... то это не так. Я для себя еще не решил, кем и как буду работать.
Мне кажется, Владимир Путин был совершенно искренен в последней фразе. Он не решил этого точно так же, как давно решил, кто будет работать на посту президента России. Таким образом, господин Путин намерен, судя по всему, решать проблемы по мере их поступления.
И напоследок президент России не смог все-таки удержаться от ответа на вызов, который ему, видимо, послышался в словах господина Сократеша:
— Вы сказали, что это мой последний саммит на посту президента России. Я не очень понял, было это сказано с радостью, надеждой или с сожалением...
Судя по дружному смеху Жозе Баррозу, Хавьера Соланы и Жозе Сократеша, последнее из перечисленных чувств в список их переживаний по этому поводу не входит.