Жизнь или что-то вроде того

убеждается Лидия Маслова

Современный российский кинематограф достиг удивительно радужных показателей в решении самых разнообразных проблем — как в личной жизни героев, так и в глобальном, общечеловеческом масштабе. Вспоминая картины последнего времени, трудно назвать фильм, который кончался бы не то что плохо, но хотя б с легким оттенком грусти, с допущением, хотя бы теоретическим, что в жизни не все должно складываться самым наилучшим образом и бывают неразрешимые проблемы. По контрасту с чернухой конца 1980-х — начала 1990-х когда-нибудь нынешнее отечественное кино, наверное, будет упоминаться в учебниках как "позитив нулевых", рассматривающий в лучезарных ракурсах как современную реальность, так и преданья глубокой старины и стирающий при этом жанровые различия — какая разница, смотрел ты социальную драму, исторический блокбастер или молодежную комедию, если все равно выходишь из кинозала с ощущением, что тебе показали очередное фэнтези, не имеющее отчетливого отношения к окружающей действительности.

По идее, наверное, ничего плохого в этом нет — почему бы кинематографу не поднимать гражданам настроение, не вселять уверенность в своих силах и завтрашнем дне? Однако и духоподъемные психотерапевтические беседы можно вести в разном ключе и на разном интеллектуальном уровне — как со взрослым человеком, способным улавливать нюансы и полутона, или же как с ребенком-олигофреном, ничего не знающим о жизни и не готовым к восприятию сложной, противоречивой информации. А более или менее правдивое кино всегда так или иначе противоречиво и пытается рассматривать людей и жизненные ситуации с нескольких разных точек зрения — нашим же кинематографистам удаются в лучшем случае две: неправильная и правильная, которая в конечном итоге неправильную побеждает и закономерным образом приводит к успеху персонажей, тоже имеющих максимум две краски в характере, но чаще всего и вовсе одну, чтобы всякие там дополнительные индивидуальные особенности и странности характера не нарушали ту гладкость, с которой авторы разыгрывают свои двухходовые сюжетные комбинации.

Поражает при этом виртуозность, с какой сюжет, просчитывающийся с начала до конца за две минуты, режиссеры умудряются растянуть на полтора, а то и два часа, заполняя пустое пространство тем, что они выдают за бытовые подробности, исторические реалии или психологические портреты. У режиссеров покрупнее, помастеровитее эти погремушки, развлекающие зрителя, поразвесистей и побогаче, и, если трещать ими достаточно громко, вполне может показаться, что имеешь дело с каким-то социально-политически значимым, тонким и глубоким произведением,— но если очистить шелуху, то обнаруживается, что мыслей у авторов ровно на две строчки. Так, например, претендующий на то, чтобы стать очередной энциклопедией русской жизни и каталогом человеческих типов, фильм Никиты Михалкова "12" в сущности обогащает зрителя минимумом информации — о том, что в головах у большинства людей плавленые сырки, а мозгом и душой природа наделила только офицеров госбезопасности. Основная мысль выходящей параллельно исторической эпопеи Владимира Хотиненко "1612" может быть сформулирована еще лаконичнее — о том, что без царя на земле так же плохо жить, как без царя в голове. И тем не менее большинство киногероев плавленым сырком вместо мозга прекрасно обходятся, как будто заранее зная, что режиссер сначала их, может, и попугает для проформы вероятностью неправильного развития событий, но ничего по-настоящему худого им не сделает, чтобы зрителя не расстраивать. Из самых трагических исходов в наших фильмах последнего времени вспоминается разве что ужасная судьба молодого менеджера из фильма "20 сигарет", которого в конце назначают руководить головным офисом, и, стоя перед окном кабинета, он воет волчьим воем на панораму Москвы, наверное, оттого, что ему нечего больше хотеть. Еще не докарабкавшиеся до сверкающих высот мурманские покорители Москвы из "Нулевого километра", наоборот, хотят всего и сразу, что и получают от режиссерских щедрот, едва сойдя с поезда, а незначительные помехи в лице квартирной мафии, в которую попадают герои, хоть и наводят на драматические размышления о цене успеха, но устраняются при помощи элементарной смекалки. Как говорит в фильме "Бой с тенью-2" персонаж Андрея Панина, "нет безвыходных ситуаций — есть неприятные решения". Впрочем, и количество неприятных решений, принимаемых персонажами, нынешние режиссеры научились сводить к минимуму, создав, возможно, первый в истории приключенческий боевик, в котором вообще никому не приходится никого убивать,— "Скалолазка и Последний из седьмой колыбели" предлагает нашу, непротивленческую версию Лары Крофт, которая спасает мир, не истратив ни одного патрона, а в следующих сериях, наверное, начнет перевербовывать плохишей на сторону добра одной только силой убеждения и личным примером.

На этом сверкающем фоне повсеместного торжества добра, истины и справедливости уже не так выделяется белой вороной специалист по благоприятным исходам Дмитрий Астрахан — в ноябре выходит в прокат его очередная проповедь на тему "Все будет хорошо", которая на этот раз называется "Все по-честному". Как ни странно, именно фильм Астрахана, к особому умственному наполнению своих душевных картин никогда не стремившегося, на этот раз содержит мысль — может быть, не очень оригинальную, но не уступающую по гуманизму михалковской идее насчет превосходства милосердия над правосудием. Пафос новой астрахановской картины заключается в том, что лузеры и бездарности, прозябающие в нищете и безвестности, тоже люди и отчаиваться им не стоит, а следует объединить усилия и начать размножаться — тогда у них непременно родится кто-нибудь гениальный. Скептики, может, и попытаются разглядеть за фильмом "Все по-честному" госзаказ, направленный на улучшение демографической ситуации, однако люди менее подозрительные не исключено, что примут к сведению предложенный Дмитрием Астраханом остроумный и доступный каждому выход из тисков бедности и невезения.