Куда мы летим?
"Дамы и господа, просим вас застегнуть ваши привязные ремни и поставить спинки кресел в вертикальное положение. Через несколько минут наш самолет совершит взлет. Во время полета вам будут предложены прохладительные напитки и завтрак. Экипаж желает вам приятного полета". Как часто мы слышим эти слова в своей жизни. Для кого-то они означают начало отдыха, для кого-то — встречу с близкими, кому-то они сулят скорые деловые переговоры.
Но вот что интересно: слова эти и связанные с ними ощущения очень зависят от того, в каком самолете вы сидите. Стоит вам оказаться в старой "тушке" с потертыми креслами, вы начинаете настороженно прислушиваться к реву турбин. Еще на земле в каждом скрипе стойки шасси вам будет мерещиться угроза. Вы судорожно будете сжимать подлокотники кресла, когда самолет начнет разбег. И облегченно выдохнете только после остановки самолета в конце взлетно-посадочной полосы. Но оказавшись на борту Boeing и Airbus, вы расслабляетесь.
Наше доверие к отечественным лайнерам сильно подорвано. Считается, что они падают чаще, чем "иномарки". Только если взять статистику, выяснится, что новые машины, которые нормально обслуживаются и экипажи которых нормально обучены, не падают никогда. И совершенно безразлично, собрали их в Воронеже, Самаре, Тулузе или Сиэтле. Только новых самолетов в России собирали последнее время настолько мало, что пассажиры их практически не заметили. Вот в этом сейчас и заключается проблема: как возродить серийное самолетное производство и как убедить авиакомпании приобретать новые отечественные лайнеры?
"Сейчас ситуация сложилась в нашу пользу,— уверял меня на днях глава одной из крупнейших в России самолетостроительных корпораций.— В стране есть деньги от продажи дорогой нефти. Авиакомпании готовы приобретать самолеты, государство дает им хорошие субсидии. Надо набирать людей, надо разрабатывать новые машины, надо строить. Иначе с чем мы останемся, когда нефть и газ иссякнут?" А вот это уже вопрос нериторический. Только когда ответ на него будет получен, станет ясно, куда же мы летим.