Премьера театр
На сцене филиала Малого театра прошла премьера спектакля "Любовный круг". Комедию Сомерсета Моэма в постановке Андрея Житинкина с народной артисткой СССР Элиной Быстрицкой в главной роли посмотрела МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
Вокруг грядущей постановки в Малом против обыкновения разгорелись страсти задолго до премьеры. Критики сетовали на то, что последний оплот традиции пал под натиском бульвара. Адвокаты театра в лице переводчика пьесы Виталия Вульфа защищали Сомерсета Моэма от звания "бульварного", хотя это определение относилось скорее к режиссеру Андрею Житинкину. Мастер китча и любитель броских эффектов, казалось, меньше всего подходил для союза с самым академическим и консервативным в лучшем смысле этого слова столичным театром.
Однако никакого скандала не случилось. "Священные подмостки" (пусть даже не основной сцены, а филиала на Ордынке) не позволили режиссеру выкинуть ничего эдакого, хотя возможностей для провокаций в пьесе предостаточно. Экстравагантная дама леди Китти, приезжает навестить своего сына и мужа, от которого она сбежала 30 лет назад с его лучшим другом, превратившимся из блестящего ловеласа в брюзжащую развалину. История повторяется: жена сына Элизабет тоже готова оставить супруга ради молодого взбалмошного юноши, не имеющего ни гроша за душой. И свекровь, хотя и без особого успеха, пытается убедить девушку не наступать на те же грабли. Пикантных ситуаций тут масса: и страстные любовные объяснения, и постоянные пикировки бывших друзей-соперников, и жалкое жеманство стареющей кокетки. Но Андрей Житинкин против обыкновения ими не пользуется. Он не делает несчастную леди Китти морфинисткой или алкоголичкой, не заставляет молодых любовников заниматься сексом на столе, а бывших друзей-соперников испытывать друг к другу не только застарелую неприязнь. Нет, у него все чинно и благопристойно. Режиссер понимает, для какой публики работает.
Публика в Малом солидная. Она хочет приятно провести вечер и посмотреть на знаменитых актеров, чтобы потом посудачить в фойе: "Как прекрасно выглядит Быстрицкая. Сколько же ей? Да что вы, не может быть?!" Элина Авраамовна и правда в отличной форме. Она грациозно передвигается по сцене на высоких каблуках и небрежно закидывает ногу в элегантных брюках на ручку кресла. Да и сам факт, что для своего юбилейного бенефиса (очередную круглую дату актриса будет отмечать в апреле) госпожа Быстрицкая выбрала именно эту пьесу и режиссера, говорит о том, что она еще молода душой и готова к смелым экспериментам. Например, поменять привычное амплуа героини на рискованную характерную роль.
Но дальше этого режиссер не пошел. Пьесу Сомерсета Моэма в Малом поставили как обычную комедию с типичным набором шуток, с репликами, подаваемыми нарочито в зал, и специальными паузами, чтобы зритель успел посмеяться и похлопать (в роли клакера выступал сам режиссер, сидевший на задних рядах). И актрисе, игравшей прежде мощные драматические роли, здесь не остается ничего другого, как носить сногсшибательные наряды и преподносить себя. С этим проблем не возникает: каждый выход народной любимицы сопровождается аплодисментами. Так же тепло встречают и Василия Бочкарева, играющего бывшего мужа леди Китти. Его герой, пожалуй, единственный, в ком под толстым слоем пудры сохраняется психологическая достоверность. Варвара Андреева, играющая Элизабет (телезрителям актриса известна по роли Тони в сериале "Доктор Живаго") даже в драматической сцене объяснения с мужем продолжает демонстрировать свою ясную широкую улыбку. А деланая пылкость ее возлюбленного (Василий Зотов) способна обмануть разве что неопытную девочку.
Впрочем, зачем требовать искренних чувств и настоящих страстей от салонной комедии (а именно в этом жанре выдержан спектакль Андрея Житинкина). У нее другие законы и задачи: выгодно подать актеров и повеселить зрителей. С подачей актеров в спектакле все в порядке: они щеголяют во фраках и вечерних туалетах от кутюрье Андрея Шарова (хоть сейчас на обложку глянцевого журнала) на фоне его же интерьеров. А вот с английским юмором вышла незадача. Главным источником веселья становится дворецкий Джордж, который то прищемит себе палец, то набьет шишку, постепенно покрываясь бинтами и пластырями. Остальные герои берут с него пример, норовя на радость публике куда-нибудь врезаться, удариться или на худой конец потерять зубной протез.
"Леди моего воспитания никогда не испытывают неловкости",— говаривала леди Китти. Всем бы такое воспитание. Рецензировать подобные премьеры было б куда проще.