Мертвые больше не танцуют

В Мюзик-холле во вторник вечером выступила знаменитая "девушка с косой" Лиза Джерард. ОЛЬГА КОМОК убедилась в том, что, невзирая на утрированную эзотеричность певицы и возвышенные чувства ее поклонников, в поп-культурных резервациях вроде петербургского Мюзик-холла и московского Театра эстрады австралийской этнодаме — самое место.

       Давно замечено, что Лиза Джерард и дива Лагуна из "Пятого элемента" — родственные души. На сцену вплывают, словно павы, голову держат гордо, в атмосфере экстатического транса купаются как в фимиаме, к тому же оснащенное кое-какими этномузыкальными техниками контральто первой — ничем не хуже подрихтованного компьютерами сопрано второй. В петербургском Мюзик-холле в духе "Пятого элемента" все и началось. Правда, вместо бессоновского буйства красок дива Лиза удовольствовалась белым полотнищем, которое обвивало пустую сцену в виде вялой пентаграммы, дешевым светом и невнятным видеозадником, способным передать привет картонным трубочкам-калейдоскопам нашего детства, но никак не создать должную магическую атмосферу. Госпожа Джерард, как и положено, в чем-то белом и атласном, вплыла, примостилась у покрытого черной тряпкой столика и приняла позу, почерпнутую из вокабулярия французского барочного театра. Кстати, стакан с водой стоял на столе явно для отвода глаз: за отсутствием знаменитых китайских цимбал-янгчина Лиза Джерард весь концерт на него одной рукой эдак незаметно опиралась (говорят, из-за того, что целых два вокальных педагога, с которыми дива позанималась перед концертом, ее утомили). Наконец запела. Зал — замечу, полный — взвыл. И подвывал с перерывами на сравнительно спокойные аплодисменты после совсем уж незнакомых песен еще полтора часа, окончательно разволновался под конец концерта, а потом заставил-таки диву спеть свои фирменные четыре биса. Одним словом, накал страстей. Причем необъяснимый.
       Прошлые заслуги госпожи Джерард, конечно, не забываются. Группа Dead Can Dance, точнее, дуэт Лиза Джерард--Брендан Перри, который образовался в Мельбурне в 1981 году и распался в Лондоне в 1998-м, завоевал всемирное признание адской смесью из поп-аранжировок средневековых мелодий, ориентальных наигрышей и напевов, а также прочих легких для восприятия музыкальных подкладок под проповеди ойкуменической мудрости и "зеленых" идеалов. Реакция на творчество "Мертвых, умеющих танцевать" оказалась ядерной. Благодаря им мультикультурная муть раз и навсегда поднялась со дна западноевропейских душ, и теперь, почитай, ни один успешный музыкальный проект любого жанра не обходится без экзотических индийско-китайско-арабских звучков. После распада этого ядра Лиза Джерард пробавлялась написанием саундтреков к фильмам (в том числе, к знаменитому поп-трактовкой истории Древнего Рима и истории музыки "Гладиатору") и сооружением сольных альбомов. Брендан Перри после прощального мирового тура 2005 года, в рамках которого Dead Can Dance впервые побывали в России, окончательно заперся в стенах заброшенной ирландской церкви и там живет — по большей части молча. От "Мертвых" остался их главный инструмент — голос Лизы Джерард. Но увы, только голос.
       А на нынешнем концерте в Мюзик-холле его было даже слишком. Вместо вороха экзотических инструментов, который "Мертвые" таскали с собой в заветные 1990-е, на сцене угнездились три сиротливых синтезатора с не больно качественными саунд-банками и один живой, но не особенно виртуозный рояль. Немудрящие звуки, которые соратники госпожи Джерард издавали на этом добре, куда больше подошли бы любой поп-певичке отечественного розлива, нежели великой австралийской пифии. Правда, все это заторможенное бульканье осталось на очень даже заднем плане — ручки на звукорежиссерских пультах были выкручены так, что в зал несся главным образом знаменитый голос. И несся фальшиво — по крайней мере, в первой песне. Во всем остальном репертуаре концерта — старые песни "Мертвых", старые песни госпожи Джерард, новые песни госпожи Джерард, песни из кинофильмов, написанные госпожой Джерард, — дива Лиза стремилась показать свой обычный класс. Глоссолалии на оперный манер, глоссолалии на трех арабских приемах звукоизвлечения, которые были выучены певицей в незапамятные времена, глиссандо и вибрато, бархатный полушепот, околоблюзовое нытье и немудрящие баллады на чистом английском языке. Однако все эти глубокомысленные вокальные экзерсисы — почти неразличимые между собой из-за одинаково нудных темпов и некондиционного (с чисто музыкальной стороны) качества — звучали как-то замогильно. И хотя верная и преданная аудитория Лизы Джерард этого еще не поняла, но мертвые больше не танцуют.