Любые попытки ослабления налогового пресса тут же нивелируются. Последний пример — отмена отчислений с продаж нефти в фонд ценового регулирования. Не прошло и двух недель, как ревнители бюджетных доходов скомпенсировали эту "недостачу" увеличением акцизов на нефть до 30%.
Вот и получается, что в экономических условиях современной России разве что легендарный царь Мидас, обращавший в золото все, к чему прикасались его руки, смог бы свести концы с концами, уплачивая в полном объеме все причитающиеся налоги.
А для тех предпринимателей, которые решили все-таки выжить, была создана налоговая полиция. К делу она приступила весьма активно. Уже имеются прецеденты необоснованного начисления крупных штрафов, которые практически невозможно получить обратно, так как средства стремительно приходуются в бюджет.
Впрочем, предприниматели в большинстве своем благодушно относятся к подобным эксцессам, руководствуясь в своей деятельности принципом: "Глупо платить налоги, но взятки давать необходимо". Необходимо давать взятки при регистрации предприятия в органе исполнительной власти, при получении лицензий и патентов, при ревизиях, открытии счетов в банках и т. д. Подобные вещи случаются и в других странах, особенно в странах бывшего соцлагеря. Но в России есть и уникальная особенность — бывает, что взятку вымогают при простой подаче налоговой декларации юридического лица ("сдаче баланса").
Таким образом, вполне цивилизованный, на первый взгляд, но гибельный в нынешних условиях налоговый пресс обрушивается лишь на сравнительно небольшую часть предприятий, по каким-либо причинам вынужденным платить налоги в полном объеме. Впрочем, и у них есть шанс на выживание: упущенную выгоду предприятия большей частью компенсируют за счет потребителей (так называемое "смещение налога вперед"), закладывая в цену продукции большинство выплаченных налогов и сборов.
Рабочая сила: негодный и необученный
Рынок рабочей силы. Главная особенность российского рынка труда — фактическое отсутствие безработицы. Если исходить из официальной статистики (а она базируется на международно признанной методологии), уровень безработицы в России, с трудом добравшись в I квартале 1993 года до отметки 0,8% численности трудовых ресурсов, в мае начал снижаться. Подобный результат представляется несколько странным — ведь переход от централизованно планируемой к рыночной экономике начался полтора года назад, а спад производства составил 35-40% уровня предреформенного максимума 1989 года. Странно это для всех, в том числе и для узких профессионалов-трудовиков, в начале 1992 года предрекавших безработицу на уровне 20-30%. Впрочем, столь значительной ошибке есть рациональное объяснение, понимание сути которого может помочь в более точной оценке дальнейших перспектив динамики безработицы.
Какова же реальная причина неожиданно низкого уровня безработицы? Дело в том, что формирование занятости происходит в соответствии с так называемой кривой Филлипса. Согласно закономерности, которую отражает эта кривая, динамика инфляции и безработицы находятся в обратно пропорциональной зависимости: чем больше безработица, тем меньше инфляция и наоборот (см. график 8). В начальный период гайдаровской либерализации все как один гениально предвидели промышленный спад, сопровождающийся структурной перестройкой экономики, включением рыночных регуляторов и стабилизацией цен. Со спадом угадали, а вот с регуляторами, структурной перестройкой и стабилизацией не очень: никому и в голову не приходило, что инфляция может составить 2500%. Поэтому, естественно, ошиблись и с безработицей — ведь ее прогнозировали исходя из того, что неэффективные предприятия будут закрываться, перепрофилироваться, а их работники — высвобождаться.
Ничего подобного не произошло: никаких локаутов, никаких банкротств. А зачем гнать людей, если все списывала мощная инфляция — деньги печатали и печатали, предприятия вытягивали, давали им кредиты. Тем более что, коли деньги дармовые, так и реальное их содержание очень невелико. Средняя зарплата составляет порядка 30 долларов в месяц, а платить доллар в день оказалось необременительным даже для кризисного народного хозяйства.
Но стоило только деньгам оказаться в дефиците (как это случилось в период платежного кризиса), так и ситуация с безработицей приобрела качественно новые черты. Наряду с официально зарегистрированными безработными сразу появилось множество людей в "подвешенном" состоянии — занятых неполный рабочий день, неполную рабочую неделю, отправленных в отпуск без сохранения содержания. В прошлом году их было примерно в 3-6 раз больше, чем официальных безработных.
Тогда это прошло относительно безболезненно. Платежный кризис пришелся на период летних отпусков, а к осени ЦБ уже вовсю проводил взаимозачет неплатежей. Так что народ летом передохнул, а к осени все устроилось. К сожалению, в этом году все может быть гораздо хуже.
В этом году платежный кризис несколько запаздывает против прошлогоднего расписания — примерно на месяц. Поэтому наиболее активная его фаза придется не на август, а на начало осени. При этом в прошлом году ситуация с неплатежами всех довольно сильно озаботила: в начале лета обсудили как с ними бороться, а уже с июля приступили к санации кризиса по схеме ЦБ. Сейчас же платежный кризис как-то не замечают. Напрасно. Ведь осенью вернувшихся из отпусков людей будет гораздо труднее вновь отправлять прохлаждаться. К тому же в это время возвращаются с последних каникул выпускники школ и вузов, демобилизуются солдаты. Все они начнут искать работу, но не все найдут ее. Ясно, что ни экономической, ни тем более социальной стабильности и благополучия все это не прибавит.
В итоге к концу года есть хороший шанс заполучить безработицу (с учетом частично безработных) на уровне 5-8%. Но это средняя цифра, которая сильно варьирует в региональном разрезе. В трудоизбыточных районах (высокоурбанизированных промышленных областях Центра, Северо-Запада и Средней Волги (Ярославской, Ивановской, Владимирской, Костромской, Псковской и других областях, Мордовии, Удмуртии, Чувашии, Марий Эл)), все будет гораздо хуже, здесь безработица может добраться до 10-20%.
Плохо и то, что меняется состав безработных. Если год назад большинство составляли женщины-служащие, то судя по данным за I квартал текущего года, 66% ищущих работу составили рабочие, причем очень быстро растет процент мужчин. Иными словами, среди безработных все больше кормильцев семей.
Благосостояние. Проблема усугубляется еще и тем, что к безработице никто не готов. Пособие по безработице установлено на уровне 70% минимальной зарплаты, и ясно, что на такие деньги прожить невозможно. Кроме того, непонятно, что, собственно, с безработными делать: в отличие от стран с традиционно рыночной экономикой у нас нет программ по переобучению рабочей силы и перемещения ее в трудонедостаточные регионы. И эта ситуация сложилась отнюдь не по недосмотру служб занятости, она является логическим следствием глубокого провала в социально-экономической сфере в период реформ. Более того, падающее благосостояние пагубно отражается не только на распределении рабочей силы, но и на ее качестве. Говоря коротко, российский работник формируется как человек не слишком сытый, не слишком здоровый и не слишком образованный.
Реальные доходы населения (номинальные доходы, дефлированные на индекс цен) в 1992 году составили по отношению к 1991 году лишь 33-34%. В 1993 году картина ухудшилась, реальные доходы упали еще на 3%. Ладно бы только доходы снижались. В конце концов, ради реформ можно было бы отказаться от покупки, скажем, лишнего ковра или автомобиля. Хуже другое: в результате падения реальных доходов и раньше не так уж хорошо питавшийся народ начал и вовсе недоедать. Потребление продуктов питания животного происхождения в 1992 году снизилось на 20-35%, и теперь его уровень составляет куда меньше половины потребления таких продуктов в развитых странах. При этом возросло потребление хлеба и картофеля, но не настолько, чтобы компенсировать недопотребляемые мясо, рыбу и молоко — всего на 4-7% (см. таблицу).
Потребление продуктов питания (кг на душу населения)
1990 г. 1992 г.
Мясо 69 54
Молоко 386 288
Рыба 20,3 12,8
Хлеб 119 124
Картофель 106 113
Стремительный и непродуманный переход к страховой медицине привел к катастрофическому ухудшению состояния общественного здравоохранения, — а значит, и здоровья населения. Растет заболеваемость, увеличивается смертность, население сокращается. И все указывает на то, что этот процесс имеет долгосрочный характер: неразбериха в медицинском обслуживании, сложившаяся с внедрением системы медицинского страхования, только нарастает.
Полномасштабное введение системы обязательного медицинского страхования намечалось на 1 января 1993 года. Однако лишь за неделю до этого срока Верховный Совет РФ утвердил размер страхового тарифа. Окончательный же вариант Закона о медицинском страховании с поправками, касающимися в основном системы финансирования здравоохранения, был принят только 19 апреля сего года.
Из-за проволочек с созданием законодательной базы системы медицинского страхования отчисления от фонда заработной платы, предназначенные на цели ее финансирования, в течение почти четырех месяцев оказались замороженными на специальных счетах региональных отделений ЦБ. Это подорвало и без того скудную финансовую базу российского здравоохранения. Ну, а кроме того, как показывают расчеты экспертов, этих отчислений просто недостаточно. По этой линии на обязательное медицинское страхование в 1993 году можно собрать не более 430 млрд рублей при минимальных потребностях российского здравоохранения в 1,6-1,8 трлн рублей.
Снижается образовательный потенциал российского общества. В соответствии с российским Законом об образовании государство должно гарантировать ежегодное выделение не менее 10% национального дохода на развитие системы образования. В действительности же в текущем году эти ассигнования составят лишь 5,7% национального дохода.
За счет средств, выделяемых из федерального и местных бюджетов, с трудом удается только поддерживать функционирование действующих образовательных учреждений, да и то на крайне низком уровне. Сокращение реальных расходов на одного обучающегося в I квартале этого года по сравнению с I кварталом прошлого года составило 12% для учреждений начального профессионального образования и 16,5% — для высших учебных заведений.
Спад жилищного строительства в России, начавшийся в 1988 году, к настоящему времени достиг критической отметки. Ввод жилья снизился почти вдвое против максимального уровня 1987 года. Ситуация обострилась тем, что к 10 млн семей, стоящих в очереди на улучшение жилищных условий, прибавились сотни тысяч бесквартирных офицеров, ранее служивших в странах дальнего и ближнего зарубежья, беженцев и вынужденных переселенцев из государств СНГ, семей, требующих переселения из районов экологического бедствия, а также граждан, выезжающих после многолетней работы из районов Крайнего Севера.
В результате с каждым годом надежды на улучшение жилищных условий уменьшаются. Если в 1990 году улучшили свои жилищные условия 1,3 млн семей (14% от числа состоявших на очереди на начало года), в 1991 году — 1,1 млн (11%), то в 1992 году — только 0,95 млн семей (9,5%).
Денег нету ни черта — только салом торговать...
Основоположник марксизма отмечал (возможно, впрочем, цитируя какого-нибудь Рикардо): нет лучше способа судить об экономическом состоянии нации, чем выяснить, что она покупает и что продает. Маркс был прав. Внешнеэкономические связи — даже не зеркало, а увеличительное стекло внутренней экономики: именно через них реализуются относительные излишки и восполняются относительные нехватки. Именно во внешней торговле страна ищет подспорья в развитии своих наиболее динамичных отраслей — и спасенья от своих наиболее зияющих провалов.
Порой верен и обратный тезис: при определенном состоянии экономики страны можно не глядя судить о ходе ее внешней торговли. У нас сегодня дело обстоит именно так. И общеэкономический кризис, и длящаяся неразбериха в государственном регулировании экономики, и отчаянно низкий обменный курс рубля едва ли допускают существенно различные варианты развития внешнеэкономических связей. Но небезынтересны и многие подробности.
Начнем с импорта, важнейшей для России части внешнеэкономической деятельности: не будь нам нужен импорт, дождались бы они от нас экспорта! И свой рынок немеренный, а перепроизводство (чего-нибудь хорошего) для нас еще долго будет мифом о потусторонней жизни.
Импорт, собственно, и в брежневские времена был в основном средством облегчения дефицитов, а не рычагом пресловутого "международного разделения труда, направленного на повышение эффективности народного хозяйства", но в наши дни такое его назначение на глазах становится просто единственным.