Московская милиция очень тщательно готовилась к выборам. Настолько, что корреспондент "Власти" Муса Мурадов решил на них не ходить. На всякий случай.
За несколько дней до выборов в мою квартиру позвонил по домофону милиционер. Удивленная беспричинным визитом, жена поинтересовалась у наших соседей по лестничной площадке, не вызывали ли они зачем-то милицию. Нет, не вызывали. Да и милиционер повторил:
— Я не к ним, а к вам, открывайте!
— А зачем к нам-то? Мы вас тоже не вызывали.
— В связи с предстоящими выборами мы переписываем жильцов отдельных квартир,— сообщил милиционер.
— Квартир, где живут выходцы с Северного Кавказа? — догадалась жена.
— Да, именно так, открывайте скорее,— жестко потребовал милиционер.
— Понимаете, мужа нет дома, я боюсь. Может, вы придете в следующий раз? — предложила жена, памятуя о моем наставлении не открывать дверь незнакомым людям, кем бы они ни представлялись.
Но милиционеру уже открыла консьержка, и, оказавшись на лестничной площадке, он вновь настоятельно потребовал открыть дверь в квартиру. Жена открыла.
Милиционер, представившись участковым, потребовал предъявить паспорта — жены, 18-летней дочери и свидетельство о рождении 3-летнего сына, который с интересом смотрел на первого, но, думаю, не последнего милиционера в своей жизни.
Переписав в блокнот данные документов, участковый приступил к допросу. Он спросил, есть ли в доме гости, и потребовал сообщить, собирается ли кто-то из наших родственников или знакомых посетить нас в ближайшее время: "Если кто приедет, то не забудьте немедленно сообщить нам!" Уходя, он поинтересовался у жены, не оставил ли я дома паспорт, но поняв, что задал глупый вопрос (какой кавказец в Москве без паспорта выходит из дому!), попросил передать мне, чтобы я зашел в отделение.
Я зашел в отделение — хотелось понять, как милиционеры будут объяснять свои действия. В опорном пункте милиции на улице Петрозаводской, 32 я нашел того самого милиционера, который приходил к нам. Как только я назвал фамилию и адрес, милиционер, представившись Константином Васильевичем, потребовал у меня паспорт.
— Зачем?
— Мы вас отрабатываем.
— Как отрабатываете? Что я сделал?
— Да ничего вы не сделали, давайте сюда паспорт, запишем куда надо ваши данные и пойдете себе.
— А зачем вы отрабатываете меня, если я ничего не сделал? — мне действительно было любопытно, что он скажет.
— Мы вас отрабатываем в связи с предстоящими выборами.
— И как вы меня собираетесь отрабатывать?
— Будем отслеживать ваших гостей. Чтобы ничего такого не произошло, вам следует сообщать нам о своих гостях, я же об этом ясно объяснил вашей жене!
— Ко мне собирается приехать пятилетняя племянница — тоже сообщать?
— Пятилетняя? — задумался Константин Васильевич.— Пожалуй, не надо, но если кто постарше приедет, то обязательно!
— Вы считаете, что я и мои гости могут представлять угрозу выборам?
— Я ничего не считаю, начальство дало такую установку — перед выборами взять на контроль все квартиры, где живут чеченцы и другие выходцы с Северного Кавказа.
Три года назад другой московский участковый, регистрируя меня по месту временного проживания, предложил мне заполнить, как объяснил милиционер, специально разработанную для чеченцев анкету. Она была напечатана на пяти листах. Приведу только несколько вопросов: "В какую мечеть и сколько раз в неделю вы ходите?", "К какому тейпу вы принадлежите?", "Где живут и чем занимаются ваши родственники, а также родственники вашей жены?". А еще там был целый ряд вопросов о моих физических особенностях. Так, предлагалось указать, сколько и в каких местах на моем теле есть бородавок и шрамов — с уточнением, где и при каких обстоятельствах они получены. Но больше всего меня удивило требование перечислить проживающих в Москве знакомых с указанием их домашних адресов и мобильных телефонов. Я даже переспросил у милиционера: "Что, прямо всех перечислять? Их же много — сотни!" — "Всех". Помню, первым я написал Сергея Ястржембского, а вторым — Владимира Путина, правда без мобильного телефона — он, как известно, им не пользуется...
По поводу происхождения "чеченской анкеты" я начал тогда названивать в кабинеты высоких милицейских чинов. Хозяева кабинетов заверяли, что никаких указаний по поводу чеченцев не давали, и обещали наказать участкового за самодеятельность. То же самое от московских милицейских чиновников я услышал и на этот раз: "Никаких специальных указаний по представителям отдельных наций участковые не получали, это все самодеятельность. Перед милицией поставлена задача всеми мерами обеспечить безопасность на избирательных участках. Ни в чем таком мы конкретно чеченцев не подозреваем, успокойтесь".
Тем не менее я решил на выборы не ходить. Чем черт не шутит, может, и вправду могу на избирательном участке учудить что-нибудь не то. Да и галочка у меня, у чеченца, наверное, какая-то неправильная, с акцентом.