В Строгановском дворце открылась выставка "Ленинградский фотоандерграунд". Сотню фотографий четырнадцати авторов — золотой фонд ленинградской фотографии — разглядывала АННА МАТВЕЕВА.
Для тех, кто просто любит хорошую фотографию, "Ленинградский фотоандерграунд" — выставка хорошей фотографии. Для инсайдеров это финал эпохи, изящная и твердая точка, завершающая летопись одного из самых недооцененных явлений, которыми наш город отметился в русском искусстве ХХ века. Ленинградская школа фотографии — уже признанный в истории искусства термин, а "Ленинградский фотоандерграунд" — это почва, из которой эта школа выросла.
Выставка и сопровождающий ее толстый альбом — плод многолетних усилий художника и куратора Валерия Вальрана, очевидца и соучастника андерграундной фотографической истории. Плод зрел долго и получился вполне увесистым — 98 фотографий четырнадцати авторов от 1960-х до середины 1980-х. Звезды, мэтры и подвижники. Выпускники фотографических курсов и ПТУ. А также работники фотоателье и домов быта, на досуге превращавшие ремесло в искусство и родившие-таки петербургский стиль — черно-белый, аскетичный, балансирующий между пейзажной лирикой Бориса Смелова и жесткой плакатностью Геннадия Приходько.
Фотографический андерграунд был, разумеется, тесно сплетен со всяким прочим культурным подпольем: художественным, литературным, музыкальным. "Отцом" фотоандерграунда стал вовсе не фотограф, а поэт Константин Кузьминский, который в начале 1970-х превратил свою квартиру в центр неофициальной культуры, где проходили поэтические чтения и литературные встречи, выставки художников и фотографов. У него дома в октябре 1974 года и произошло рождение неофициальной фотографии — фотовыставка "Под парашютом" (она действительно проходила под парашютом, которым Кузьминский задрапировал потолок комнаты). По воспоминаниям Валерия Вальрана, "выставка получилась грандиозная: в комнате от потолка до пола было развешено 189 фотографий различного формата. На двери висела афиша со списком участников, а над дверью — большого формата женский зад, фотография Геннадия Приходько. На выставке были представлены все жанры и направления — портреты писателей и поэтов самиздата, мастерские и портреты подпольных художников, зловещие пейзажи Ленинграда, абсурдистские сюжеты Бориса Кудрякова, ню Приходько и его же сюрреалистические композиции, трансформации и абстракции Валентина Самарина. Стало понятно, что в Ленинграде работает целая группа фотографов, которые, с одной стороны, ищут свои стилистические и формальные ходы в фотографии, с другой — они тесно связаны с художниками, поэтами, писателями ленинградского андерграунда". Чуть позже фотографы тесно сдружились с рок-музыкантами: фотохроника ленинградского рока велась мастерами, сегодня вошедшими в золотой фонд петербургской фотографии. Нередко эти мастера сами пели и играли. Одухотворял их не героический протест, а сумасшедший и веселый богемный разгуляй: "Никто не выдвигал политических требований — 'Свободу творчеству!', 'Свободу слова!' — но вели себя так, как будто бы эти свободы уже получили".
На выставке в Строгановском не устаешь поражаться, насколько жизнь, бурлившая в гонимом и гнобимом "подполье", была ярче и богаче жизни "на поверхности", насколько разномастные творческие эксперименты она вмещала. Смесь фотографии с литературой у Бориса Кудрякова — фотографии окружают многословные подписи, рисунки, закорючки, складывающиеся в совершенно шизофренические рассказы. Тонкий, внимательный реализм у Ольги Корсуновой — мастер портрета, она много лет создавала свою собственную, альтернативную "доску почета" передовиков и ударников неофициального искусства. Радикальная абстракция у Валентина Марии Тиль Самарина — его отпечатки то засвечены, то соляризованы до полной неразборчивости, то безжалостно протравлены неизвестными химикалиями. Сегодня все это разнообразие с полным правом обживает музейные стены. Но большинство художников живы, здравствуют и успешно занимаются своим делом. Валерий Вальран и Русский музей сделали то, что вообще-то кураторам и музеям удается редко: схватили и зафиксировали эпоху и ее героев на коротком пути из бунтарей — в классики.