МЮЗИКЛ, ЖАНР ИНОЗЕМНОГО происхождения, давно пустил корни на российской почве. Премьера «Свадьбы Кречинского» по мотивам комедии Сухово-Кобылина в Свердловском театре музкомедии — очередное тому доказательство.
Режиссер Свердловской музкомедии Кирилл Стрежнев взялся за нее по нескольким причинам. Во-первых, в знак признательности Мастеру: Воробьева он считает своим учителем. Во-вторых, чтобы иметь в репертуаре исторически первого представителя жанра. В-третьих, материал интересный.
Стрежнев разбил действие на два плана, заложенные в самом сюжете. С одной стороны — патриархальное московское семейство, экзистенция которого нам досконально известна благодаря Малому театру и Островскому; с другой — затесавшийся в него мошенник Кречинский. С его появлением пробивается некая чертовщинка, связанная с карточной игрой и азартом.
В «Свадьбе Кречинского» дух избыточного азарта персонифицирован в потусторонних существ. Отсутствие хвостиков со свиными пятачками компенсируется рогами — ведь именно так выглядит джокер. Стайка пришельцев из колоды набирает силу по ходу спектакля, пока в финале окончательно не распоясывается. Руководит этим неспокойным коллективом совершенно демоническая личность — ростовщик Никанор Савич Бек (Павел Дралов). Всю свою суть он выкладывает в дивной арии про «денюжки». Скопидомство в исполнении Дралова получилось таким привлекательным, что глаз не оторвать. По обаянию и значимости его роль удалась лучше остальных. Озелененный светом изогнутый ростовщик приобретает характер символа — этакого Демона Ипотеки.
Свет в спектакле — отдельная песня. Благодаря приглашенной из Ростова-на-Дону Ирине Вторниковой, канделябры, шандалы и люстры создают на сцене феерическое пиршество.
Вот только костюмы сбивают с толку. При том, что «действие происходит в Москве, в середине XIX века», хор наряжен в камзолы с паричками, вышедшими из моды на век раньше, а артисты балета появляются в нарядах эпохи модерна, наступившей веком позже. Видимо, вся эта катавасия должна намекать на вневременность сюжета, да намек чересчур уж назойлив.
А с русским помещиком Нелькиным (Сергей Вяткин) и вовсе поступили, как с отъявленным франтом, надев на него остро-модный плащ аж с четырьмя пелеринами. (Даже Пушкин ограничивался тремя!) Вот и получился он таким, каким в жизни выглядит какой-нибудь зануда-резонер — смешным и к тому же заикой.
В таком смещении полюсов, где негодяй-ростовщик наделен невероятным обаянием, а почтенный помещик откровенно смешон, кажется, не обошлось без тех самых рогатых шалопаев, которые то и дело вмешиваются в действие спектакля.
Кася Попова