Берлин снова становится восточным

Сегодня в Доме кино открывается IV Фестиваль немецкого кино в Петербурге. Комментирует МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ.

       Немецкое кино уже давно находится на "низком старте". Кажется, еще немного, и оно преодолеет эпоху честного и скучного безрыбья, камерного, телевизионного формата. Надежды на это поочередно связывали с Томом Тыквером, Оливером Хиршбигелем, Матиусом Глазнером, но они так и остались одиночками. Фестиваль же отважно напоминает о великом прошлом немецкого кино. Документальный фильм Роберта Фишера "Эрнст Любич в Берлине" (Ernst Lubitsch in Berlin) посвящен началу карьеры гениального, но в России мало известного режиссера. В Веймарской Германии Любич (1892-1947) дебютировал под маской "еврейского Чаплина", хитрована-мещанина Майера, потом быстро прославился экзотическими и костюмными мелодрамами. Уехав в Голливуд, вошел в историю "прикосновением Любича", неповторимой интонацией светских, но мудрых, то горьких, то ядовитых комедий о невыносимой легкости бытия.
       Фолькер Шлендорф, автор "Жестяного барабана" (1979), пионер "нового немецкого кино", еще одной канувшей в прошлое великой эпохи, представлен фильмом "Ульжан" (Ulzhan). Никогда не склонный к путешествиям, он ныне бежал, подобно многим европейским режиссерам, из наскучившего Старого Света в глубь Евразии. Так же, как бежал из дому его герой, француз, нашедший в Казахстане полный джентльменский набор новой и старой экзотики: прекрасную девушку, бродягу-философа, шрамы, оставленные на земле ядерными испытаниями, нефтяные месторождения и последних шаманов. На край света, кстати, заносит в поисках самих себя и персонажей Мартина Гипкенса в фильме "Ничто, кроме призраков" (Nichts als Gespenster).
       Но пока ветеран Шлендорф странствует по Казахстану, в Германии выходят на авансцену те, кто проделал путь в противоположном направлении. Автор "Порно! Мело! Драмы!" Хеесок Зон — кореянка, как и ее героиня Минжу, снимающая фильм в фильме о двух других женщинах: турчанке Аизе, полицейской, борющейся с предрассудками своих необтесанных соотечественников, и расчетливой немки Нико. Но все благие намерения героинь летят под откос, когда в их жизнь вламывается любовь.
       Но пока что программа фестиваля представляет именно то немецкое кино, которое стало привычным за последние двадцать лет, что называется, проблемное и человечное. Переживание памяти холокоста в "И вот пришли туристы" (Am Ende kommen Touristen) Роберта Тальхайма и памяти Берлинской стены в "На границе" (An die Grenze) Урса Эггера. Проблема взаимной адаптации Восточной и Западной Германий в "Йелле" (Yella) Кристиана Петцольда. Нежданное столкновение вчера еще благополучных людей с безработицей в "Ты не одинок" (Du bist nicht allein) Бернда Белиха. Метания маргиналов, в данном случае — воровки, матери пятерых детей, в "Мадоннах" (Madonnen) Марии Шпет.
       Похоже, что надежда на возрождение немецкого кино все-таки связана именно со смешением культур. Рациональной Европе надо потерять голову, как теряют ее женщины у Хеесок Зон. В конце концов, лучший немецкий фильм за последние годы, "Головой о стену", снял Фатих Акин, турок по происхождению.