Из России с нелюбовью

комментирует Милена Орлова

26 января в Лондоне открывается многострадальная выставка "Из России", представляющая шедевры русской и французской живописи второй половины XIX и начала XX века из собраний четырех главных российских музеев: Эрмитажа, Третьяковки, ГМИИ им. А. С. Пушкина и Русского музея. Благополучно прошедшую осенью в Дюссельдорфе под названием "Бонжур, Россия!" (см. Коммерсантъ-Weekend от 7 сентября 2007 года) выставку перед запланированным переездом в Лондон внезапно затормозили. Вдруг совершенно неожиданно выяснилось, что, оказывается, у британцев нет гарантий, что все сто двадцать с лишком шедевров (а за редким исключением это знаковые для русского искусства работы — от Левитана, Врубеля и Репина до Малевича, Кандинского и Петрова-Водкина) вернутся домой в целости и сохранности. Что, дескать, в Англии все так сложно устроено, законы такие запутанные, а суды такие независимые, что если кому-нибудь взбредет в голову арестовать выставку, никакая королева не поможет.

Учитывая, что выставку готовил куратор из Королевской академии художеств сэр Норман Розенталь, можно предположить, что о том, что она поедет в эту самую академию, было известно сильно заранее. По крайней мере, в сентябре, когда Норман Розенталь во всеуслышание заявил об этом на вернисаже в Германии, упомянув и о том, что у его детища есть высокие покровители — российский президент, немецкий канцлер и британский премьер-министр. Никакого беспокойства по поводу английских законов о чужих художественных ценностях наши чиновники тогда не выказали. А забеспокоились почему-то лишь в конце ноября, что совершенно случайно совпало с проблемами в России Британского совета. По крайней мере, Михаил Швыдкой, главный у нас в том числе по ввозу и вывозу худценностей, связь между этими событиями всячески отрицает.

Как бы то ни было, но Россия накануне Нового года выдвинула Великобритании ультиматум — или вы принимаете специальный закон по защите наших худсокровищ, или выставка в Лондон не едет. И вот чудо — британские парламентарии быстренько собрались после рождественских каникул и дисциплинированно приняли нужный закон. И выставка поехала. Теперь остается только недоумевать — из-за чего случилась вся эта катавасия с парламентариями и ультиматумами?

Если не брать в расчет швейцарскую кампанию Noga, один раз покушавшуюся на наши музейные ценности, временно вывезенные за границу, рассчитывая таким шантажом вынудить российское государство вернуть долги, получается, что чиновники испугались одного-единственного человека, французского гражданина Андре-Марка Делок-Фурко. Потому что это единственное "третье лицо", которое может иметь хоть какие-то претензии к картинам "Из России" и от чьих посягательств должен защищать выставку свежеиспеченный закон.

Дело в том, что ударный раздел выставки составляют работы французских модернистов — Пикассо, Гогена, Сезанна, Матисса, Ван Гога, когда-то непатриотично закупленные в большом количестве русскими коллекционерами Щукиным и Морозовым — конечно, прозорливо в смысле их будущего всемирного художественного значения, но опрометчиво в перспективе их последующей национализации советским государством. В качестве главной угрозы сохранности наших музейных французов в скандале фигурировали как раз гипотетические наследники этих коллекционеров.

Но вот незадача — о наследниках Морозова ничего не слышно, а тот самый господин Делок-Фурко, являющийся внуком Сергея Щукина, о своих притязаниях на наследство дедушки сейчас даже и не заикается. Да, было дело, в начале 1990-х годов он требовал моральной компенсации — признания национализации незаконной, но и только — на сами картины наследник никогда не покушался, мечтая сделать красивый жест — подарить их все России уже от собственного лица. Ну и если совсем повезет, получать проценты от продажи репродукций. Жест сделать не дали, проценты не отчисляют, но отчасти претензии удовлетворили — теперь каждый знает, откуда в наших музеях взялись Гогены и Матиссы, да и выставка "Из России" во многом на этом и строится — вот были же в России понимающие западное искусство люди. Так что с этой стороны никакой опасности ждать не приходилось.

Если верить нашим чиновникам, что скандал с выставкой не имеет никакой политической подоплеки, остается последняя, самая фантастическая и одновременно банальная версия. А что если это был просто-напросто грандиозный пиар? Вдруг, как настоящий музейный волк, а он именно таков, сэр Норман Розенталь решил подстраховаться — и подогреть интерес публики к загадочному искусству из России. А вернее средства для пробуждения эстетического интереса, чем политический скандал, до сих пор не придумано. Уж где-где, а в Англии с их Саатчи и призом Тернера это понимают лучше, чем где бы то ни было. Как ни крути, а первыми об угрозе шедеврам из России со стороны неведомых наследников написали британские, а не российские газеты.

В общем, теперь вроде бы уже не так важно, кто и зачем разыграл всю эту гарантийную историю — выставка открывается, британцы наконец-то смогут оценить богатство нашей живописи. Но осадок остался, эксперимент уже нечистый — если в Королевскую академию будут вдруг стоять очереди, никто не сможет сказать что это успех исключительно самого русского искусства.