"Ты поищи коробочку, а я пока поиграю"

В петербургском клубе The Place с аудиовизуальным перформансом "(в)МЕСТОслов" выступили актер театра АХЕ Павел Семченко и контрабасист Владимир Волков. Под "Нравоучительные четверостишия" Пушкина и Языкова, запах горелой бумаги и контрабасовые безумства МАРИЯ БЕЛОВА-СТОЛЕТОВА постигала, что "всяк следует своей природе".

       "Нравоучительные четверостишия", положенные в основу перформанса, были написаны Александром Пушкиным совместно с поэтом Николаем Языковым в Тригорском. Этот плод дружеских поэтических забав — пародия на морализаторские сентенции, мини-басни про животных с неизменным нравоучением в конце, банальным до неприличия и потому комичным. К пушкинским безделкам "ахеец" Павел Семченко примешал фирменный абсурд с самоистязаниями, поджогами и возней со странными предметами, а Владимир Волков не только аккомпанировал манипуляциям товарища, но и участвовал в них как натуральный актер. Действо получилось завораживающее, на стыке смешного, страшного и трагического.
       АХЕ — и в частности Павел Семченко — ищут темы и идеи для своего театра в слепых пятнах культуры и конструируют бессмысленные маленькие чудеса из собственных тел, мусорных предметов (коробочек, палочек, пакетиков), огня, воды и света. Владимир Волков вписался в эту среду как нельзя лучше, а его вкус к импровизации проявился теперь и на театральной сцене. Характерно, что оба участника перформанса практически не репетируют, лишь намечая основные точки драматургии. "Где тут коробочка такая была?" — спрашивает Павел прямо во время действия. "Не знаю, — пожимает плечами контрабасист, выводя пассаж. — Ты поищи, а я пока поиграю". Их совместный спектакль уже игрался в "Антресоли" и в Place, но продолжает прогрессировать и видоизменяться.
       "(в)МЕСТОслов" — сложносочиненная система, эксперимент над всем сразу. На задник сцены проецируется вращающаяся грампластинка. Чуть позже пластинку меняют на изображение с маленькой видеокамеры, прикрепленной к волчку на сцене: этот волчок "выбирает" ноту для Волкова и четверостишие для Семченко. Потом "ахеец" надевает на голову конструкцию из проволоки с камерой, снимающей его анфас с расстояния полуметра — и на экране появляется вымазанная белым гримом верхняя часть лица. Контрабас импровизирует в заданной волчком тональности и эмоции: то нагоняет страху, когда актер душит себя полиэтиленовым пакетом, то кривляется и ерничает, когда пожар из-за "неудачного" эксперимента вот-вот охватит сцену, то забирается на макушку музыканта и вторит его поступи осторожными штрихами, то рисует нам мстительную пчелу, нашедшую смерть на лбу у медведя (четверостишие "Мстительность"). Скакание на одной ножке с контрабасом в обнимку, игра на инструменте, водруженном на голову, делают этот увесистый струнно-смычковый агрегат равноправным участником зрелища. Павел Семченко каждому из одиннадцати стихотворений сопоставил по трюку, и любой из них — результат шальной и вдохновенной инженерной мысли. В финале каждого трюка он декламирует коротенькое четверостишие — и крошечные опусы Пушкина-Языкова кажутся убийственно долгими, а звучат почти как крик души поэта. Ведь и правда, как глубоко: "Два раза два — четыре", "Всяк следует своей природе"... Господа Волков и Семченко — в том числе.