Как утверждают эксперты, рыболовом-любителем является каждый шестой взрослый россиянин, и очень многие рыболовы не жалеют на свое увлечение средств, отсюда ежегодный рост рынка рыболовных снастей почти на 30%. Вместе с тем этот рынок, как уверяет большинство его участников, пока далек от звания цивилизованного, к тому же отечественный производитель редок и мелок, а удочками, катушками и леской всю страну снабжает Китай.
Андрей Яншевский, неоднократный чемпион России по рыбной ловле, журналист, одним из первых в России, еще в конце 80-х, наладил производство поплавков из бальсы. Реализовывал продукцию на "Птичке" (Птичьем рынке), как и многие умельцы в то время.
Андрей Яншевский: Тогда в магазинах "Рыболов" были пара удилищ, несколько номеров крючков и лески, и все за ассортиментом ездили на "Птичку". Когда официальная моя зарплата была 130 рублей, на поплавках я зарабатывал тысячу в месяц — огромные по тем временам деньги.
Но вскоре страна открылась для импорта, и теперь профильный отечественный рынок (как, впрочем, и европейский с американским) на 95% азиатский.
Пекин--Москва
Год назад в Москве закрылось единственное специализированное предприятие "Сатурн", выпускавшее удилища, а производство всем известной марки "Волжанка" вот уже несколько лет размещено не в Балаково, а в Китае. "Птичий рынок" (кстати, он уже давно дороже рядовых магазинов, проигрывая им по ассортименту) — также сплошной Китай. Впрочем, попробуйте спросить: "Есть ли поплавки от Леонида?", сойдете за знатока и, если повезет, вы их купите, они на треть дороже импортных, но, говорят, отличные. Все остальные поплавки из Европы, здесь — уникальный случай — Китай проигрывает.
Из российских производителей пока держатся несколько "швейников" (небольшие партии эксклюзивных вещей, которые в Китае выпускать невыгодно), "Артель" со своими качественными мормышками и сторожками, да мастера-надомники. Еще в России неплохо с насадками, прикормками, грузилами и джиг-головками (грузило с крючком) — продукции либо скоропортящейся, либо тяжелой, а потому невыгодной в перевозке. Между прочим, по словам Александра Королева, гендиректора компании "Апико-Фиш", ежегодная потребность одной только Москвы в джиг-головках — 10 млн. штук (по цене 4-10 руб.).
Юрий Соловьев, гендиректор "Первой национальной рыболовной компании": Себестоимость производства рыболовных снастей в Европе или в России раза в три выше, чем в Китае, где достаточно производственных мощностей, а рабочий получает $130-180 в месяц и счастлив, и таких там — полтора миллиарда, все катушки, лески, удилища давно делаются там. Качество китайской продукции зависит не столько от производителя, сколько от заказчика: насколько четко согласовано техническое задание и промышленные образцы, кто осуществляет приемку, и т. д. Лучше всего дела с технологическим контролем китайского производства обстоят у азиатских заказчиков, особенно у японцев. Поэтому изделие под японским брэндом, изготовленное в Китае, будет на порядок качественнее, чем его полный аналог, изготовленный на той же фабрике, но под чисто китайской маркой.
По некоторым оценкам, в Китае до трех тысяч фабрик, специализирующихся на снастях для рыболовов и, несмотря на огромные объемы производства, продукции зачастую не хватает. По словам Королева, рыболовные крючки в мире — в большом дефиците, "и, чтобы не пролететь, мы вынуждены их заказывать за девять месяцев!"
Александр Королев: В Китае ассортимент самой захудалой фабрики — под тысячу наименований, входишь на склад и понимаешь, что превзойти это невозможно. Ну кто еще может сделать качественное удилище по цене $1 за метр палки?
Зато наши производители сильны в снастях для зимней рыбалки. Так, "Апико-Фиш" выпускает ящики для рыболовов — незаменимая вещь для "зимника": пресс-форму разработали сами ($100 тыс.), штампуют их из пластика на ЗИЛе, в год — 35 тыс., оптовая цена — 600 руб. Уже появились подделки под "апиковский" ящик, из Китая. С зимними удочками та же история, но здесь разработку "Апико-Фиш" технологически усилила, занявшись производством, тайваньская компания.
В магазине "Апико" есть прилавок с изделиями кустарей и отечественных артелей. Некоторых Королев нашел сам, например бывшего первого секретаря Кировоградского горкома КПСС Евгения Белова, делающего замечательно уловистые зимние блесны и мормышки. Раньше Белов продавал всю свою продукцию на "Птичке", а сейчас все закупает "Апико", цена "дедовских" (как их называют знатоки) блесен — до1500 руб., это значительно дороже азиатского ширпотреба. Объем производства — всего 50 изделий в месяц. Рядом — блесны от Кунилова и Конишевского.
Один из признаков развитости рынка — наличие сетевых проектов и белых схем. И с тем, и с другим в российском рыболовном мире плохо. Так, из сетевых компаний известна только "Апико-Фиш" со своим брэндом "Рыбачьте с нами", Как говорит Юрий Соловьев, рыболовный рынок в России сегодня примерно на той же стадии развития, на какой рынок одежды или запчастей пребывал в середине 90-х.
Юрий Соловьев: В Америке товары для рыбалки ("коробочные" — упакованные в пластик) можно купить в обычном гипермаркете, не говоря о спортивных магазинах. В России этого нет, и мы на этом направлении стали фактически первыми — уже установили свои стенды в "Метро" и "Ленте", Ведь каждый мужчина в душе — рыбак или охотник.
Александр Королев: До трети нашего рынка — не цивилизованная, снасти продают на развалах, вдоль трасс, строительных рынках. Я уж не говорю об отношениях внутри рынка: ежемесячно кто-то открывает пиратский магазин под нашим брэндом "Рыбачьте с нами", это приходится постоянно отслеживать.
История с картинками
Александр Королев оценивает годовой объем российского рынка рыболовных снастей страны почти в $300 млн при ежегодном росте на 20-30%. Юрий Соловьев приводит еще более нескромную цифру — до $1 млрд: Получить такой показатель можно, зная общее число рыболовов (это порядка 6% взрослого населения), и среднегодовые траты каждого на свое хобби ($150-200), а 15-20% рыболовов — настоящие фанатики: откажут себе в чем-то, но купят снасть.
Александр Королев: В Японии компания Shimano выпускает в год всего 200 удилищ ценой $1 тыс., из них половина продается в России, в наших магазинах. На хобби люди никаких денег не жалеют, особенно россияне, особенно москвичи.
По сравнению со $110 млрд. американского рынка, самого большого в мире (в США увлекаются рыбалкой 24% населения), российские достижения выглядят не столь уж внушительно. Знатоки говорят, что и рыбы в Штатах много больше, чем в России, маленькую там вообще не ловят.
Александр Королев: Мой партнер ловил в Америке, за день вытащил 40 судаков, каждый по 1-2 кило, в России такое — фантастика. В Америке есть специальный налог, когда берут 10% с цены импортируемого товара, деньги идут на зарыбление и охрану водоемов. Мы сейчас составляем аналогичное предложение, отправим Медведеву, Зубкову — последний тоже рыбак!
Еще лет пятнадцать назад рыболов был просто рыболов-любитель, а теперь все делятся на поплавочников, спиннингистов, нахлыстовиков, зимников, карпятников и т. д. Соответствующие сегменты рыболовного рынка разнятся по доходности. Из-за цены 70% оборота всего рынка делают спиннинговые снасти, хотя в количественном выражении не меньше товаров реализуется для поплавочников. Как выразился один из собеседников корреспондента "Денег", "поплавок стал уделом пенсионеров и пионеров — ни у тех, ни у других денег нет".
По словам Юрия Соловьева, в разных странах рыночные доли способов ловли разные: Во Франции и в Италии лидер продаж — именно поплавочные снасти. Массовым спросом там пользуются, например, 14-метровые штекерные удилища ценой порядка €1000. В России же таких удилищ в год на всю страну продается не больше ста, поэтому пытаться продвигать их на рынок сегодня просто нет смысла. Но через 10-15 лет все может измениться: любая мода изменчива, и рыболовная — не исключение.
Впрочем, по наблюдению знатного рыболова Андрея Яншевского, в России многие стали возвращаться на поплавок: "белой", то есть, не хищной рыбы, которую ловят с поплавком, у нас очень много, хищника же сильно выловили.
Как рассказал Александр Королев, который открыл свой первый магазин в 1993 году, рыболовы-энтузиасты очень быстро привыкли к дорогому товару: Я занимался издательским делом, увлекался рыбалкой, и однажды голландский партнер прислал мне каталог товаров для рыболовов. Я неделю ходил в шоке! Через некоторое время арендовал бывшую овощную палатку в 50 кв. м около кинотеатра "Комсомолец", на кредит в $150 тыс. (под 30% годовых) закупил товар. Поначалу, конечно, к нам ходили, как на экскурсию — отпугивала цена, полгода ушло на приучение людей к таким ценам. Тогда мы первые на рынке дали рекламу на "Русском радио", и потом стандартно тратили на рекламу 15% оборота.
Через восемь месяцев оборот "палатки" вырос неимоверно. Приезжали немцы — не верили, что такой доход может давать магазинчик в 50 кв. м. В 1995 году у "Апико-фиш" было уже три магазина, сейчас — около 40. Кстати, торговая наценка в 60% в этом бизнесе считается нормальной, что позволяет даже небольшому торговому павильону быть весьма доходным.
Станислав Кузьмич, президент компании Moscanella: товарный запас рыболовного магазина в 200 кв. м должен быть на уровне $100 тыс., оборот — около 1 млн руб. в месяц. Самый ходовой товар — леска, грузы, крючки; "расходники" продаются с минимальной маржей, но без них нельзя — народ просто не пойдет в магазин. Однако основной оборот делают дорогие удилища и катушки.
На рынке снастей для рыболовов нет явных лидеров, держащих более 10% рынка,— слишком много производителей и брэндов, порог входа невелик. Только в Москве порядка сотни компаний занимаются оптовой торговлей снастями, еще несколько сот розничных магазинов, а по всей стране, как утверждает Соловьев, их порядка 5 тыс. При этом профессионалов "от бизнеса" — единицы.
Юрий Соловьев: "Хороший рыбак еще не значит хороший бизнесмен, в нашем деле много дилетантов, поэтому бизнес в таком зачаточном состоянии, нет сетевых проектов. Самые лучшие менеджеры по продажам у нас те, кто в рыбалке не понимает. Точно так же и с производством. Удочки всегда были побочным делом для Бийского завода, штамповавшего корпуса ракет, а в Клину вместе с леской делают шины". Кстати, по словам Михаила Катунского, коммерческого директора компании "Грифон", "чтобы построить одну фабрику по производству удилищ нужно больше $10 млн".
Короли наживки
Личинка мясной мухи, известная как опарыш,— любимое лакомство рыбы. На этом пристрастии создана целая индустрия, пусть небольшая, но уверенно растущая. Геворг Халатян долгое время увлекался энтомологией и рыбалкой, а 10 лет назад занялся промышленным выращиванием опарыша, организовав ферму, которую назвал GV (первая и третья буквы его имени). Московские рыболовы эту именную наживку отлично знают, другой такой не найти.
Начинал Геворг с аренды угла в автохозяйстве, теперь все производство размещается в загородном доме недалеко от Шереметьево, фактически в цеху площадью 1200 кв. м Халатян строит предприятие сам ("у меня 30 специальностей, от сварщика до финансиста"), зато себестоимость метра площади удалось снизить до $120. Стройка идет уже шестой год, но производство уже налажено.
"Соседи догадались, чем я занимаюсь, по запаху",— шутит Халатян. Выращивание опарыша сопровождается весьма жестким ароматом, и пришлось потратить $15 тыс. на биофильтр. Опарышу необходимо тепло, и если вдруг отключат электричество, ферма умрет, так что для обеспечения безопасности пришлось купить пять бензогенераторов. Все это позволяет получать 100 литров опарыша ежедневно (склад фермы заполнен мешками с извивающимися личинками) — больше в России никто не производит.
"Тут лучше не задерживаться, потом одежду от запаха не отстираешь",— предупреждает Геворг в главной части комплекса, где в емкостях шевелятся, пожирая рыбу, тысячи личинок. В соседней комнате в специальных клетках — мухи, зеленые, элитное поголовье.
Геворг выращивает опарышей четырех типоразмеров и всех цветов радуги — добавляет в пищу красители. Чтобы найти подходящие, пришлось год экспериментировать: "какие только краски не скармливал опарышам, от красителей для волос, до корабельного сурика, ничто не подходило, но подобрал!".
"Опарышей пытаются выращивать многие, но когда видят моих, не верят, что такое бывает",— гордо говорит Халатян, потративший годы на селекционную работу. Его опарыш раз в шесть больше, чем в природе — плотный, толстый, и окукливается, не на второй день, а через пару месяцев. У Халатяна опарыши едят рыбу путассу, 35 руб. за кило. Малоаппетитный расчет такой: два килограмма рыбы дают литр опарыша, в опте — 350-600 руб. за литр. Зеленая мясная муха начинает размножаться на пятый день, живет месяц, а в день откладывает сто яиц.
"Раньше пробовал, как большинство, кормить мясом, но из-за костей опарыша сложно извлечь. От рыбы же через пару дней кормежки остается только чешуя, все остальное — личинки,— продолжает увлеченно рассказывать Геворг.— А вот у "буржуев" опарыш — побочный продукт, выросший на дармовом сырье, обычно — отходах птицефабрик, у нас подобное достать сложно. Потому в Европе себестоимость опарыша копеечная, а у нас он дорогой товар, не каждый может себе позволить". Тем не менее ежегодно продажи опарыша почти удваиваются, но его все равно не хватает.
Другая важнейшая наживка — мотыль, красные червячки, личинки комара. В советские времена добытчик мотыля за зимний сезон мог легко заработать на "Жигули" — при цене кулька с личинками 40 копеек. Сейчас мытье мотыля также дело далеко не убыточное, готовая продукция в опте этой зимой поднялась в цене до тысячи рублей за кило (было 400 руб.), при этом средний объем дневной мойки у одного добытчика — 5-7 кг; если повезет, то и 10 может намыть.
Надо сказать, что зимних рыболовов гораздо больше, чем летних, и мотыль они считают самой лучшей наживкой. Заработная плата мойщика — чуть больше половины оптовой цены. Москву "держат" порядка 30 оптовиков, и, как уверяет Геворг Халатян, каждый из них ежедневно продает до 500 кг товара. Их еще называют "мотыльной мафией" из-за закрытости этого бизнеса, а также из-за постоянных "разборок" — мотыльщики никак не могут поделить выгодные торговые точки, водоемы, то и дело случается мордобой. Хороший мотыль водится далеко не везде (к примеру, им славятся Рязанская и Ярославская области), у каждого добытчика есть заветные тайные места промысла. Известны мотыльщики не по именам, а по кличкам (особенность рынка): например, в Зеленограде "рулят" мотылем "Лесные братья", в Клину — Шлеп-нога, в Москве — Обалдуй и Таркан. Много мотыля моют на Украине, под Бердянском, даже экспортируют, правда, в основном это мелкий мотыль для аквариумистов, "лиманный". Нередко мотыльщики загодя, летом, кидают в воду солому, листву, стимулируя гнилостные процессы, комар не любит чистой воды.
Добыча личинок выглядит так: прорубается прорубь, а дальше либо "мешком" (напоминает сачок), либо "струной" (напоминает гусли; ими водят в слое ила, и мотыль облепляет струны-леску) достают личинок. "Сутки на льду, в холоде, в воде — труд похлеще, чем у шахтеров, за это и платим",— говорит мотыльщик Юрий. Он уже больше 10 лет в бизнесе — поставляет наживку в рыболовные магазины. На Юру работают несколько команд добытчиков. "Конечно, если бы умный был, не пошел бы в это дело, занялся бы чем-то другим, не таким геморройным, а сейчас — весь в опарыше и мотыле. Как Дуремар, только хуже",— откровенничает Юрий. Тем не менее, по его же словам, в обычную зимнюю неделю московские рыболовы потребляют 3 тонны мотыля, не меньше. Неплохие обороты получаются на маленьком червячке — 12 млн руб. ежемесячно (в опте).
"Мотыль, конечно, самый рентабельный, но нужен он лишь зимой — летом только для аквариумистов",— делится секретами профессии мотыльщик Юрий
Нередко добыча мотыля нарушает биобаланс водоемов, снижает кормовую базу рыбы, и потому хозяева некоторых запрещают мойку мотыля (например, так поступил национальный парк "Мещерский" на озере Белом).
Еще одна популярнейшая наживка, входящая в сферу интересов Юрия,— навозный червь, которого копают в навозных отвалах свинарников и коровников. Одна штука — рубль, добытчик-копатель имеет 15 руб. за полсотни червяков (именно в такой фасовке он продается), и вполне может заработать тысячу за день. Раньше Юрий пытался выращивать червяка, "как на Западе", но утверждает, что так себестоимость его получается много выше, не говоря уже о проблемах: надо содержать большое помещение, охрану, работников непьющих искать, а еще кормить червяка навозом. "То ли дело дикий червяк — нанял местных, так они всю свиноферму перелопатят!" — говорит он
А упомянутый выше Геворг Халатян активно экспериментирует для диверсификации бизнеса с личинками тропических жуков — Zophobas morio (чернотелка, гигантский мучной хрущ) и Pachnoda butana. Кстати, в Европе весьма распространенная наживка, а у нас пока используется в качестве корма для птиц, пресмыкающихся, мелких млекопитающих и др. А еще у Халатяна есть бассейн с карасями — это отличный живец для щуки и судака. Один карасик — 10 руб. Закупает он их по осени, в рыбхозах, когда спускают воду, карась для них — рыба сорная: или на выброс, или рыбакам. Хороший живец сейчас в большом дефиците, поэтому наценка в 400% — вполне божеская. Карася из рыбхозов Халатян возит в бочках, в прошлую осень почти 100 тыс. штук купил, и большая часть уже продана.
Еще один товар и сегмент рыболовного рынка — прикормка, которая примыкает к наживке. "Рыба стала хитрой, просто так ее не возьмешь — без тонких снастей и хорошей прикормки",— опытный Андрей Яншевский знает, о чем говорит. Производитель прикормки "Уникорм" Евгений Середа, в прошлом тренер сборной России по рыбной ловле, рассказал, что в 2006 году российская таможня перестала пускать импортную прикормку без фитосанитарного паспорта, который просто не оформляют в Европе. Это сильно подстегнуло отечественных производителей.
Как уверяет Евгений Середа, голод у рыбы возникает при виде еды, и это заблуждение, что рыбу можно перекормить. При этом лещ предпочитает светлую прикормку, плотва — темную, карп — крупные фракции, и потому каждый производитель предлагает несколько прикормок.
Чтобы производить прикормку, достаточно всего пары единиц оборудования — бетономешалки и упаковывательной машины. На все потребуется примерно 170 тыс. рублей, Дальше — ингредиенты, они почти у всех рыбных прикормок одинаковые: панировочные сухари, толокно, отруби. Однако все стараются держать особенности рецептуры в секрете.
В среднем за один день рыболов использует до 1,5 кг прикормки, спортсмены — до 7 кг. Как уверяет Геворг Халатян, Москва еженедельно потребляет 15 тонн прикормки. При средней оптовой цене 35 руб. за кило получается более $1 млн ежегодно, причем 90% этого товара — отечественного производства.