Звериный оскал гуманизма

Боевик "Рэмбо IV" (John Rambo), который выходит с многозначительной паузой в 20 лет после "Рэмбо III", предлагает Бирму в качестве очередной горячей точки, где греется своим очерствевшим сердцем бывший вьетнамский спецназовец Джон Рэмбо. Самое интересное в фильме, разумеется, происходит не на бирманских рисовых полях, усеянных противопехотными минами, а на лице режиссера, сценариста и исполнителя главной роли Сильвестра Сталлоне, которого рада была повидать ЛИДИЯ МАСЛОВА.

       Примерно 60-летний Джон Рэмбо неизлечимо болен: у него тяжелейшая мизантропия в неоперабельной стадии. Сам вид людей причиняет ему невыносимые страдания, и только усилием воли он сдерживает мучительные рвотные позывы — именно с таким лицом проводит большую часть своего нового фильма Сильвестр Сталлоне. Словарный запас Джона Рэмбо состоит из одного слова "отвали", и его вполне хватает для общения с тайцами, среди которых герой мыкает свою ненависть к роду человеческому, посвятив себя охоте на сиамских кобр и рыбалке с помощью верного лука. Эти успокоительные занятия помогают ветерану сохранять душевное равновесие, пока к нему в лесную хижину не заваливаются соотечественники, желающие проследовать на его катере в соседнюю Бирму, где идет самая длинная в истории гражданская война, и оказать мирному населению медицинскую помощь и информационную поддержку посредством зачитывания избранных глав из Библии. "В Бирме война", — с ненавистью рычит Рэмбо, усилием воли стараясь унять начавшийся нервный тик. "Не война, а геноцид", — деловито уточняет предводитель миссионеров и наставительно разглагольствует о том, что мир надо менять. "К черту мир", — цедит сквозь зубы Рэмбо, и наловленные им многочисленные кобры одобрительно шипят из своих клеток.
       Послать весь мир к черту оказывается куда проще, чем одну блондинку средних лет (Джули Бенц), которая обнаруживается среди миссионеров и, как следует намокнув под тропическим ливнем, убеждает Рэмбо, что хоть он и потерял веру в людей, но все равно попытка спасти хоть чью-то жизнь не лишена смысла. С видом "Пой, ласточка, пой", ничуть не переубежденный, а просто не знающий женской ласки и проникшийся к девушке Саре, герой усаживается за руль своего катера и, угрюмо глядя исподлобья, как больной орангутанг в обезьяннике, везет миссионеров в Бирму, не взяв с них ни копейки. За свою доброту и отзывчивость по пути он получает гневный нагоняй от начальника отряда, после того как расстреливает пиратов, желавших забрать блондинку себе. "Мы приехали остановить убийства, а не убивать", — кипятится либеральная интеллигенция, вечно сующаяся куда ее не просят и создающая одни проблемы.
       Пока миссионеры смотрят в зубы местному населению и бинтуют безногих, Рэмбо возвращается в свою лачугу и забывается в гамаке беспокойным сном, прерывающимся черно-белыми видениями-флэшбеками из предыдущих серий и горячечными вскриками "Я хочу домой!", хотя Саре герой говорил, затуманившись, что на родине ему давно уже делать нечего. Зато в Бирме хлопот полон рот: миссионеры, не успев прочесть и "Отче наш", попадают в лапы бесчинствующей солдатни, и герою опять приходится плыть знакомым маршрутом в компании нескольких солдат удачи, которых наняли, чтобы вернуть злосчастных гуманистов обратно. В компании наемников выделяется один психованный англичанин, который не затыкается ни на секунду, пытается подгонять тихоходный катер Рэмбо и вообще всячески его провоцирует, но тот сохраняет невозмутимость каменного изваяния, а на фразу "Ты и правда полный псих" — в знак согласия равнодушно сплевывает за борт. Нервный наемник очень пригодится впоследствии, в один из ключевых моментов фильма, когда Рэмбо направит свой заряженный лук ему в переносицу и произнесет краткую, но убедительную речь насчет того, что лучше — жить бесцельно или умереть ради чего-нибудь.
       Это сигнал к началу мясорубки, в которой множеству людей предстоит умереть бесцельно, зато быстро. Несколько раздражают разбавляющие огнестрельный саундтрек женские всхлипы и причитания "О Боже, Боже!", и зачем-то целых два раза вмонтированный в батальные сцены один и тот же план Сары, разевающей рот в ужасе и отчаянии. К счастью, плаксивая барышня вешается на шею не своему спасителю, а главарю миссионеров (который, кстати, забыв свои либеральные замашки, в пылу боя тоже крайне увлеченно долбил кого-то камнем по башке), Рэмбо же между тем скромно стоит в сторонке и вздыхает, но с таким непроницаемым видом, что непонятно — от огорчения или от облегчения.
       Главная задача режиссера в последнем "Рэмбо", как и в "Рокки Бальбоа", не в том, чтобы напомнить о кровожадности своего героя и блеснуть своей физической формой, а чтобы полюбоваться на него в последний раз и отпустить с миром. В просветленном финале отмытый от кровищи победитель топает по безлюдному шоссе в чистеньких голубых джинсах, любуясь на пасущихся на травке лошадок, а завидев облупившийся почтовый ящик возле отчего дома, пытается изо всех сил улыбнуться ему, и, чтобы увидеть эту гримасу нежности, искажающую зверские черты, пожалуй, стоило 20 лет дожидаться встречи с Джоном Рэмбо.