Суверенное коромысло
Государственные инвестфонды колеблются между внешними и внутренними приоритетами
Семинар, посвященный работе наиболее быстрорастущего сектора мирового финансового рынка — суверенных фондов,— стал одним из ключевых событий Давоса-2008. Инвесторов в целом он разочаровал и успокоил: хотя весь 2007 год политическая дискуссия об ограничении их влияния не прекращалась во всем мире, они продемонстрировали свою явную аполитичность. В России же вопрос о целях работы суверенных фондов окончательно стал внутриполитическим, хотя это и должно беспокоить международных инвесторов больше всего.
Семинар-презентация, посвященный суверенным фондам и, неофициально, обсуждению необходимости регулирования их деятельности, стал едва ли не единственным мероприятием Давоса-2008, вызвавшим серьезный интерес "государственной" части российской делегации на швейцарском саммите. В целом событие можно смело отнести к уникальным. Суверенные фонды — государственные инвестиционные институты, управляющие стратегическими финансовыми запасами государств,— вышли на мировую финансовую сцену еще в 70-х, во времена первого нефтяного эмбарго 1974 года и создания ОПЕК. С действиями суверенных фондов на иностранных рынках постоянным участникам Давоса так или иначе приходилось сталкиваться не реже, чем слышать о кровожадности и агрессивности хедж-фондов. Но, пожалуй, открытой дискуссии о будущем месте суверенных фондов в мировой финансовой системе с участием самих фондов не наблюдалось — а именно из-за закрытости операций, уходящей корнями в историю суверенных фондов (так или иначе все они имели тесные связи с центробанками и монетарными институтами, не стремящимися афишировать свои операции), идеи об ограничении деятельности нарастивших вес суверенных фондов к 2007 году приобрели популярность.
На деле не заметить в 2008 году немногочисленные, но крайне влиятельные и закрытые структуры, контролирующие, по оценкам аналитиков Merrill Lynch и Deutsche Bank, порядка 1,3% мировых активов, уже сложнее, чем в 1986 году, хотя и тогда госинвестфонды ОАЭ, Кувейта, Саудовской Аравии, Сингапура были очень заметны. Бадр ас-Саад, управляющий Kuwait Investment Authority, в своем выступлении на семинаре с плохо скрываемой обидой напомнил, что его структура владеет немалым пакетом акций компании, сейчас называющейся DaimlerChrysler, с 1961 года, но лишь сейчас кому-то пришло в голову писать для суверенных фондов правила, ограничивающие объекты для их вложений. Представители инвестфондов Саудовской Аравии пояснили, что вообще не понимают предмета дискуссии: они традиционно играют по правилам, описанным биржевыми соглашениями, и именно в силу этого прозрачны для иностранных регуляторов куда больше, чем индустрия хедж-фондов. Парадоксально, но, за исключением нашумевшей попытки крупнейшего в мире инвестора — инвестфонда ОАЭ — через "дочки" инвестировать в покупку портовой инфраструктуры в США, "суверенам" ничего не смогли предъявить.
Выступление вице-премьера Алексея Кудрина на семинаре вполне могло бы прозвучать и на арабском — во всяком случае, позиция России (Фонд будущих поколений после разделения стабилизационного фонда 1 февраля 2008 года все же останется в числе 20 крупнейших суверенных фондов мира с порядка $33 млрд) принципиально не отличалась от арабской. В целом позиция "суверенов" на семинаре вне зависимости от происхождения денег от Гонконга до Катара была единой. Правила игры, по словам управляющих всех суверенных фондов, давно существуют. "Суверены" — принципиально пассивные и портфельные инвесторы. Прямых политических целей и задач, равно как и цели участвовать в управлении покупаемыми активами как стратегический инвестор, у суверенных фондов не существует — это напрямую заявил и господин Кудрин, пояснив в числе прочего, что вложения Фонда будущих поколений будут ограничены 5-процентными пакетами в компаниях-эмитентах, акции которых планируется приобретать. "Суверены" осознают свой "подозрительный" статус в глазах других государств, и именно поэтому часть вложений суверенных инвестфондов обычно делается так же, как размещаются и международные резервы центробанков, а остальное — обычные портфельные инвестиции.
Единственное, чего опасаются в этой ситуации суверенные фонды,— неоправданных ограничений их деятельности. В частности, резкой критике подверглась инициатива США по добровольному саморегулированию инвестиций "суверенов" под эгидой МВФ и ОЭСР, равно как и разработка Еврокомиссией уже прямых ограничений на вложения в ЕС суверенных инвестфондов. Страны--владельцы "суверенов" опасаются, собственно, того же, что и страны--реципиенты "суверенного капитала",— политического вмешательства в их работу, но уже со стороны иностранных государств.
В Давосе между тем осталась практически без внимания не менее важная тема — работа суверенных фондов на внутренних рынках и их роль в создании инвестклимата в национальных экономиках. В России уже на старте создания инфраструктуры суверенных фондов дискуссия о необходимости инвестирования средств стабфонда в национальную экономику с трудом была выиграна Минфином — средства преемников стабфонда, по крайней мере в 2008 году, будут размещаться за пределами РФ, поскольку Минфину удалось отстоять исходную мотивацию создания стабфонда — стерилизационную. Впрочем, никто не гарантирует и невозврата к этой дискуссии: как раз накануне очередного раунда нестабильности на фондовых рынках в Москве активно обсуждались слухи о готовности правительства России в случае необходимости поддержать инвестициями "суверенов" капитализацию госкомпаний--эмитентов "народных" IPO 2005-2007 годов. Тема "суверенной поддержки" эмитентов наверняка всплывет и на форуме "Россия" на этой неделе. Такого рода дискуссии характерны, впрочем, не только для РФ. Та же Саудовская Аравия, судя по всему, прибегала к подобным практикам во время локальных фондовых кризисов на биржах стран Персидского залива в 2006-2007 годах. В целом же инвестиции "суверенов" внутри собственной страны — это достаточно распространенная практика.
Возможно, именно поэтому семинар в Давосе не достиг существенного успеха, а позиции "суверенов", регуляторов и частных инвесторов принципиально не сблизились. От поддержки внутреннего рынка до протекционистской защиты его от внешних конкурентов внешними же инвестициями — не столь большая дистанция, которая может быть пройдена в течение нескольких месяцев. Крупнейшие из созданных в последнее время суверенных фондов являются китайскими — и компании, и власти КНР никогда не были излишне принципиальными в вопросах на стыке экономики и внешней политики. Наконец, размеры суверенных фондов выглядят угрожающими, с точки зрения любого частного инвестора. С точки зрения же регуляторов, иностранный суверенный фонд всегда будет оцениваться в пересчете на килотонны, а не в миллиардах долларов.
Для управляющих "суверенами" на семинаре вряд ли послужили компенсацией неожиданные заявления представителей МВФ о возможной роли суверенных фондов в смягчении ожидаемых финансовых кризисов. Вопрос о том, в каких рамках и на каком фоне будет развиваться индустрия суверенных фондов в ближайшие годы, на форуме остался без ответа. Впрочем, все участники констатировали, что ожидаемые проблемы с ликвидностью на финансовых рынках смягчат отношение к "суверенам". Основания для этого есть и у России: в 1990-1992 годах госкредиты страна получала среди прочего из средств "суверенов", в том числе арабского происхождения. Четверть века спустя Минфину приходится стоять уже на другой стороне баррикад. И, как и тогда, вопрос о месте суверенных фондов в мировой и национальных экономиках остается открытым.