Мир-призрак

Михаил Трофименков

Третий человек" (The Third Man, 1949)

Многие полагают, что этот самый экстравагантный британский триллер снял Орсон Уэллс. Как же, как же, ни слова в простоте. Мир, искаженный манерной съемкой широкоугольником, наклонившийся, пошатнувшийся. Игра гигантских теней на фасадах особняков и сводах канализационных тоннелей, где разыгрывается финальная погоня. Снятые снизу спиральные лестницы, по которым герой убегает от неведомых врагов. Луна-парк и колесо обозрения, на котором бросают друг другу в лицо обвинения заклятые друзья, а вокруг — руины, руины. Наконец, сам Орсон Уэллс в роли афериста Хэрри Лайма, о котором все говорят, но который появится лишь в последней трети фильма ухмыляющимся призраком, готовым растаять в ночи.

Пожалуй, нет другого фильма, где главный герой почти отсутствует на экране, да к тому же и начинается история, и заканчивается его похоронами. Есть люди, уверенные, что "Человек" — фильм Альфреда Хичкока. И правда, он чем-то похож на "Север через северо-запад": та же смесь комедии положений и жестокого триллера.

Простак, бульварный писака Холли Мартинс (Джозеф Коттон) прикатил по зову однокашника Лайма в Вену 1948 года, да и попал, как кур в ощип. Сначала — на похороны Хэрри. Потом — в паутину спецслужб союзных держав, поделивших столицу Австрии на оккупационные сектора, и друзей покойного, уверяющих, что в его смерти нет ничего криминального. Шел себе, увидел приятеля, а тут грузовик, хрясь и пополам, бывает, все под богом ходим, возвращайся, дорогой Холли, к романам о "мстителях в масках". Но простаку не нравятся эти приятели, сомнительные румыны, поддельные бароны с левретками. Зато слишком нравится Анна (Алида Валли), любовница Хэрри, чешка-актриса, которую британские союзники сдают СМЕРШу в лице майора Бродского (Алексис Чеснаков).

На самом деле режиссер "Человека" не Уэллс и не Хичкок, а Кэрол Рид (1906-1976), нашим зрителям знакомый по мюзиклу "Оливер!" (1968). Добротный, заслуженный режиссер, звезд с неба не хватал: "Третий человек", победитель Каннского фестиваля,— его звездный час. Чья в том "вина" — Орсона ли Уэллса, подавившего Рида фантазией и харизмой? Композитора Антона Кераша, чей ситар одурманил Рида, услышавшего его в венском кабачке? Ситар сопровождает весь фильм, превращая его в кошмарный и сладкий морок. Или виновата сама Вена, сюрреалистическая столица черного рынка, где все выживают по поддельным документам, где и дома, и люди — обломки рухнувшей под бомбами Европы? Или виновен Грэм Грин, автор сценария, очень для него характерного? Жили-были два школяра, так и не повзрослевшие. Только один из них воплощал свои фантазии в ковбойских романах. Другой — в жизни, где убивал не по злобе и не наживы ради, а потому, что "мир вокруг него вырос, а он нет". Оба заигрались с "большими дядями", обоим пришлось предать тех, кто им верил. Одному — из детского пренебрежения к людям. Другому — из детского чувства долга.

Жизнь не выигрыш, смерть не наказание, выживший побеждает не более, чем павший. Но, в конце-то концов, не все ли равно, кто довел Рида до этого шедевра. В памяти остается один из самых жестоких и странных кадров европейского кино: снятая на уровне тротуара решетка канализационного люка, которую отчаянно пытаются приподнять пальцы загнанного человека. Пытаются, да так и не могут, бессильно разжимаются: а потом — выстрел, а потом — тишина.

Лилиом" (Liliom, 1934)

Ныне забытую пьесу Ференца Мольнара экранизировали не раз. Была такая странная мода в 1930-1940-х годах на истории о людях типа умерших, но зависших между тем и этим светом. Эту версию снял Фриц Ланг, притормозивший в Париже по пути из Берлина, где доктор Геббельс соблазнял его ролью главного нацистского режиссера, в Голливуд. Ланг — великий режиссер. "Лилиом" — фильм, мягко говоря, не великий. Парижский урка Лилиом (Шарль Буайе) ограбил инкассатора и покончил с собой, чтобы не попасть в руки полиции. Отсидев в небесной тюрьме, вымолил увольнительную — повидать подросшую дочь. Повидал — дал оплеуху, как бивал ее мать. И загремел бы на потустороннюю каторгу навечно, если бы не слезы жены и дочери, искупившие его грехи. Но важен-то не сюжет, а взгляд режиссера. Для пессимиста Ланга, что тот свет, что этот — тюрьма: небесная канцелярия один в один повторяет земной участок. Но Ланг еще и верил, что кинопленка хранит истину, не зависящую от места действия. И поэтому, что очень смешно и очень трогательно, новопреставленному ангелы демонстрируют пленку, на которой сняты для Страшного суда все его безобразия.

"Место под солнцем" (A Place in the Sun, 1950)

Если называть образцовую экранизацию, созданную в классическом Голливуде, то это, конечно же, "Место под солнцем" Джорджа Стивенса, ужавшего тысячу страниц "Американской трагедии" Теодора Драйзера в двухчасовой фильм. Свои шесть "Оскаров" он заслужил. Роман великий, но это как раз тот редкий случай, когда книгой можно пренебречь ради фильма и ничего при этом не потерять. Джордж (Монтгомери Клифт), неотесанный, небогатый, воспитанный пуританами самец, получает работу на фабрике дальнего родственника. Любовь Энджелы (Элизабет Тэйлор), дочери босса, открывает ему дорогу в высшее общество. Мешает лишь забеременевшая от Джорджа работница Эллис (Шелли Уинтерс): несчастный случай лишает его необходимости убивать девушку, но все равно приводит на электрический стул. По сюжету они все живут в 1920-х годах. По типажу — дети 1950-х. Джордж — бродяга-битник а-ля Марлон Брандо или еще никому не известный Джеймс Дин. А по психофизике они — герои вечной человеческой комедии. И единственный положительный герой этой комедии — красота 18-летней Элизабет Тэйлор.

"Перекрестный огонь" (Crossfire, 1947)

Фильм Эдварда Дмитрика трудно классифицировать с жанровой точки зрения. То ли просто нуар, одним из пионеров которого был режиссер, то ли актуальная политическая драма. В наши дни "Перекрестный огонь" назвали бы политически корректным: в 1947-м Голливуд корректностью не отличался, поэтому фильм прогремел, несмотря на недочеты какой-то деревянной, но претенциозной, как всегда у Дмитрика, режиссуры. Четверо однополчан — Лерой (Уильям Фиппс), Монтгомери (Роберт Райан), Флойд (Стив Броуди) и Митчелл (Джордж Купер) — в увольнительной, шляются по барам и в одном из них сцепляются языками с "тыловой крысой" Сэмюэльсом (Сэм Левине). Кончается это тем, что Сэмюэльса находят мертвым: забит ногами на почве бытового антисемитизма. Поиски преступника, одного из четверых героев, вполне традиционны для нуара, как традиционен, скажем, Роберт Райан, сыгравший не первого и не последнего в своей жизни психопата. Интереснее другое. Существует версия, что в оригинальном сценарии жертва погибала из-за своих гомосексуальных наклонностей. Но Голливуд еще не был готов сочувствовать геям.

"Рандеву" (Rendez-vous, 1985)

Если бы этот фильм всего лишь открыл тогда еще юных актеров, а ныне абсолютных звезд Жюльетт Бинош и Ламбера Вильсона, режиссеру Андре Тешине стоило бы поставить памятник. Но "Рандеву" — еще и один из самых суровых и трезвых фильмов о начинающих актерах, которые жестоко обжигаются в поисках себя, но попутно "убивают" тех, кто им доверяется: не из бытового эгоизма, а потому, что они не совсем люди. Тешине не тратит время зря: эпизод следует за эпизодом, минуя реалистические связки. Провинциалка Нина (Бинош) добивается в Париже роли на амплуа "кушать подано", мечтает быть Джульеттой, и ей не мешает то, что она плохая актриса. Она вовлечет в свою орбиту и безоглядно влюбившегося в нее клерка Паоло (Владек Станчак), и изломанного, склонного к суициду Кентена (Вильсон), играющего Ромео в порноверсии, и искушенного, старого режиссера Скрюцлера (Жан-Луи Трентиньян): счастлив тот, кто расстанется с ней без необратимых потерь. "Рандеву" иногда именуют "эротической драмой": Бинош действительно щедро показывает свое тело, но не "клубнички" ради, а просто потому, что тело — главный инструмент актерского ремесла.