Дети терминатора

На втором этаже Главного штаба поет, визжит и скрежещет армия взбунтовавшихся игрушек-мутантов. У выставки Златы Понировской и название соответствующее: "Клиника. Животные-роботы". С механическими детьми терминатора налаживала контакт АННА МАТВЕЕВА.

       Если подняться в Молодежный центр Эрмитажа на Мойке, 45, то еще из коридора услышишь странные звуки: треск, жужжание, демонический хохот и несколько популярных мелодий вроде Нappy Birthday To You, исполняемых голосом самого примитивного мобильника, — все это звучит одновременно и сливается в единую какофонию. Входишь в зал и тут же отпрыгиваешь от метнувшегося под ноги мелкого механизма с мохнатыми лапками и торчащими во все стороны проводами. Механизм оказывается вполне самостоятельным: чуть не наткнувшись на вашу ногу, он продолжает свой путь, пиликая какую-то простенькую песенку: "пи-пи, пи-пи-пи". Сам зал полон его братьев и сестер. Орды маленьких роботов ползают по полу и по стенам, оккупируют столы и музейные подиумы, раскачиваются, извиваются, машут в воздухе металлическими и пластмассовыми руками, лапами, щупальцами, безымянными отростками. Их можно взять в руки, можно понажимать им на кнопочки — они в ответ скажут вам что-нибудь, или захлопают глазами, или замигают лампочками. Правда, на близкий контакт с роботами решаются далеко не все зрители.
       Молодая московская художница Злата Понировская использует в качестве исходного материала игрушки на батарейках: китайских прыгающих зайчиков, ползающих крысок, тявкающих собачек. Действуя как ребенок, движимый желанием любой ценой узнать, что там у них внутри, Злата подвергает игрушки жестокой вивисекции: сдирает плюшевую шкурку, разламывает бока, выцарапывает пластмассовые глазки. Потом приходит время для следующей пытки: художница заменяет выколотые глазки кроваво-красными лампочками, оторванные лапки — суставчатыми проволочными конструкциями, отчекрыженную голову жука или цыпленка — пугающе "человеческой" лысой башкой пластмассового пупса. А вместо сердца — маленький мотор на паре стандартных батареек. Конечный продукт "Клиники" напоминает население фильмов ужасов. Ополовиненная пластмассовая крыса. Механический пес, держащий в зубах собственную шкурку. Ожившая микросхема с крылышками (Понировская почему-то утверждает, что это лошадка), которая поет детским голосом песенку на японском языке. Наконец, просто железный шарик, который сам собой катается по залу, а если взять его в руки — пульсирует, как сердце. Дети терминатора, внуки Франкенштейна — они предлагают погладить себя, потискать, потыкать пальцем в выключатели. Но зритель не может подавить опасение: "А вдруг укусит?" Механическая жизнь, даже милая и пушистая, иноприродна человеку — а за оторванные крылышки и пришитые чужие внутренности она явно готова человеку отомстить.
       "Клиника" Златы Понировской, безусловно, продолжает один из мифов Нового Времени — еврейскую легенду о Големе, глиняном чудовище без души, созданном человеком на свою погибель. В эпоху искусственного интеллекта, клонирования и генной инженерии — миф более чем близкий к реальности. Понировская предлагает его "одомашненную" версию: никаких суперкомпьютеров, киборгов, матриц, — нет, просто ожившие механические игрушки. Маленькие и славненькие. Тем не менее, все проблемы, которые могут нести человечеству слишком умные и слишком самостоятельные машины, в "Клинике" Понировской присутствуют в полный рост: тут и пугающая непредсказуемость поведения роботов, и туманные перспективы их дальнейшей эволюции. А эволюция механических тварюшек неизбежна: оживленные художницей щенята с электронной начинкой и пупсики с батарейкой в животе обязательно должны расти, взрослеть и набираться сил и полезных навыков. Но, глядя на механического звереныша, нельзя не задаться вопросом, что из него вырастет. И главное — не будет ли он питаться людьми.