Ислам как на подбор

любуется Ольга Лузина

Эрмитаж не в первый раз собирает выставку исламского искусства. Казалось бы, есть постоянная экспозиция на третьем этаже. Но непросто пробиться к мусульманским сокровищам сквозь залы и залы западноевропейских шедевров. А выставлены там именно что сокровища: блюда, подносы, ларцы, живопись, ткани, одежда и даже детали архитектурных сооружений. Они представляют все важнейшие эпохи исламского искусства — от зарождения ислама через столетия китайского влияния до развития тесных связей с Европой.

В более ранних экспонатах — с VII по XIII век, куда ни глянь, все покрыто тонким узором. Среди орнаментального плетения нередко прячутся маленькие сюрпризы, в том числе культурного характера. На бронзовом подносе XIII века, покрытом серебряной инкрустацией, выполнены не только благопожелательные надписи на арабском, но и изображения христианских святых — сочетание на первый взгляд неожиданное, но характерное для Сирии, где мирно жили рядом и мусульмане, и христиане. На индийском небесном глобусе XVIII века невиданные звери и плавучие дворцы испещрены буквами и цифрами. Даже в куске китайского шелка, выполненном для Египта в начале XIV века, изображения цветов заполнены арабской вязью. Да и в более поздних произведениях изображение, орнамент и текст настолько естественно дополняют друг друга, что деревья и цветы начинают расти из дворцов (индийский ковер XVIII века), слон обретает львиные лапы и орлиные крылья (индийский кабинет XVII века), а надписи нарастают слоями и покрываются зелеными завитушками, похожими на листочки (изразцовое панно XV века из Самарканда). Так и хочется вычитать что-нибудь на капители из дворцового комплекса Альгамбра в испанской Гранаде.

Любовь к орнаменту и тексту сохраняется также во времена подражания всему китайскому, особенно шелку и фарфору, и в XVI-XIX веках, когда от Китая мусульманский мир поворачивается к Европе. Официальные портреты XIX века снабжены подписью и насыщены орнаментом, выписанным настолько тонко, что платье иранского правителя Фатх Али-шаха кажется действительно выложенным драгоценными камнями и жемчугом, а сабля — лежащей на поверхности холста. Венчают эту роскошь идеальные полумесяцы бровей и черная дыра на груди шаха в виде густой бороды. На другом портрете неопознанная красотка завлекает пышной розой, стаканчиком с загадочным розовым напитком в наманикюренных руках и краешком груди под прозрачной нижней накидкой. Плюс бесстыдно открытый пупок. Трудно себе представить, как воспринимали мусульмане европейское искусство с его культом телесности, но итог метаморфоз выглядит непривычно и даже вызывающе.

Все это богатство соберут в самом большом зале музея — Николаевском. В этот раз зал не покажется огромным: в центре разобьют главный экспонат — палатку эмира Бухарского Абдулахад-хана, подаренную Александру III в 1893 году. В Средней Азии зажиточные горожане нередко ставили палатки во дворах своих домов, чтобы жить в них летом. Эмирская палатка — грандиозное сооружение площадью более 100 кв. м (площадь Николаевского зала — 1103 кв. м). Этот портативный дворец, изготовленный в мастерских Бухары, украшен изнутри и снаружи золотым шитьем, вышивкой и аппликациями из шелка и бархата. Вшитые внутрь шесты делят его на части, а в качестве креплений между частями и к потолку используются своеобразные деревянные "пуговицы" и петли из разноцветного шелка. Как выяснилось в процессе недавней реконструкции, в палатке было несколько комнат, коридоры, навесы и внутренний дворик. В пару к этому необычному выставочному экспонату поставят еще одну походную палатку, принадлежавшую некогда офицеру османской армии. Захваченная русскими войсками, она еще несколько десятилетий прослужила в русском военном обозе. Обещают, что можно будет войти внутрь палаток и рассмотреть конструкцию и изысканные, ни разу не повторяющиеся узоры с изображениями парков и садов.

Войны России с Турцией и Персией принесли в эрмитажное собрание не только походные палатки, но и немало других трофеев и дипломатических даров. Среди даров есть уникальные вещи. Например, лучшая в мире коллекция индийского ювелирного искусства XVII-XVIII веков. В 1739 году правитель Ирана Надир-шах захватил Дели, столицу империи Великих Моголов, и прибрал к рукам фантастическую сокровищницу Могольской династии. Окрыленный успехом, шах направил миссии в Турцию и Россию. В Петербург посольство о четырнадцати слонах шло два года; приношение для Анны Иоанновны получила уже Елизавета Петровна. Слоны наделали в городе шума, дали название паре улиц, а подарки осели в кладовой Елизаветы. Сегодня, чтобы их увидеть, надо пойти на экскурсию в Галерею драгоценностей. Только не в первую, где собрано ювелирное искусство Западной Европы и топочут восхищенные посетители, а во вторую — темную и тихую, почти забытую с момента открытия первой в 2002 году. Здесь выставлены самые знаменитые ювелирные изделия скифов, античности и Востока. Бывшая собственность Надир-шаха необычайной красоты: чистое золото инкрустировано рубинами, изумрудами, алмазами и жемчугом, а также эмалью тех же цветов — красного, зеленого и белого. Камни не огранены, а подобраны по форме — сердцевин и лепестков цветка, листочков, стеблей, чешуек и других элементов узора. Это Европа гранит камни, добиваясь сияния в каждом, то есть предпочитает качество количеству. Восток, напротив, любуется природной формой и берет числом. Вот, например, небольшой кувшин с шарообразным туловом и узким горлышком. Такие сосуды предназначались для розовой воды, поэтому внутрь помещали дополнительно серебряный контейнер. На этом изящном предмете высотой всего 29 см уместились 1091 рубин, 322 изумруда, 209 жемчужин и 20 алмазов.

Санкт-Петербург, Эрмитаж, с 14 февраля до 7 сентября