Балетмейстер Симонов поработал на "Оперу"

Двухдневные гастроли в Санкт-Петербурге балетной труппы Музыкального театра Республики Карелия прошли в обстановке строжайшей секретности. И если бы не дурная привычка корреспондента Ъ ОЛЬГИ ФЕДОРЧЕНКО бегать по всем телевизионным каналам в поисках новостей (откуда, собственно, и стало известно о выступлениях карельского коллектива), вечер среды мог бы остаться без культурного досуга.

       Необъявленные гастроли в не особенно балетном, а точнее, откровенно тесноватом театре "Санктъ-Петербургъ опера" собрали минимум профессионально заинтересованной публики, что очень жаль: свои спектакли представлял Кирилл Симонов — бывший солист Мариинского театра, успевший побывать на родной сцене и в шкуре балетмейстера. Нельзя сказать, что Симонов был сильно недооценен в Петербурге. Он всегда срывал бурные аплодисменты в партиях второго плана, став одним из лучших шутов театра. Руководство поощряло и постановочные амбиции господина Симонова — по окончании балетмейстерского факультета Академии имени Вагановой ему доверили постановку "того самого" "Щелкунчика" в оформлении Михаила Шемякина. Впрочем, "доверие" объяснялось авральной безысходностью: художник и балетмейстер Алексей Ратманский не сошлись взглядами на совместное творчество, в результате пришлось срочно искать замену первоначально запланированному хореографу. До того как стать танцевальным иллюстратором визуальных фантазий господина Шемякина, Кирилл Симонов уже полюбился некоторым мариинским балеринам, оценившим щедрость пластического воображения молодого хореографа. В итоге хрупкая балетмейстерская репутация господина Симонова после одиозного "Щелкунчика" была едва ли не пущена под откос, его частные удачи вмиг забыли. В сложившейся ситуации приглашение на пост главного балетмейстера Петрозаводского музыкального театра подоспело как нельзя кстати.
       В Петербург господин Симонов привез три собственные постановки: "Спящую красавицу", "Жар-птицу" и "Парижское 'веселье'". Сами экспресс-гастроли при минимальном количестве приехавших артистов напоминали некую партизанскую вылазку или разведку боем. В "Жар-птице" авторское либретто, трактующее тему предсвадебных испытаний человека посланцами потустороннего мира, с одной стороны, опирается на романтические традиции, с другой стороны, вносит тему экзистенциальной "дурной бесконечности". Явившийся Юноше накануне свадьбы оборотень — не то женщина, не то птица, — похищает обручальное кольцо и стремится увлечь его в свой мир — коллизия старой доброй "Сильфиды". Только там, где нежная дева Марии Тальони истаивала в воздухе, упархивала в камин или, прежде чем исчезнуть, сворачивалась клубочком в кресле, героиня опуса Симонова агрессивно выламывает дверцы шкафа, плотоядно набрасывается на ничего не подозревающего жениха и по-свойски устраивается в его постели, заправленной эротическим бельем черного цвета. Одурманенный герой пристреливает невесту, а потом, опомнившись, весьма физиологично сворачивает шею птице, разрушая таким образом мир "по ту сторону шкафа". Створки многоуважаемого предмета мебели незамедлительно распахиваются, выпуская невесту, всю в белом. Юноша счастлив. Финальный аккорд: невеста, заполучив кольцо, оборачивается — и предстает оборотнем с устрашающей красной маской на лице, а из места чуть пониже спины торчит хвост. Жутковато: хореография господина Симонова балансирует в разумных пределах между координационно сложными port de bras (движения руками и корпуса) в манере Иржи Килиана или Ханса ван Манена и классически внятными комбинациями для ног из ежедневного экзерсиса.
       Что же до "Парижского 'веселья'" на музыку Жака Оффенбаха (либретто балета повествует о встречах и расставаниях в парижском аэропорту), то оно оставило ощущение некой затянутости и пластической вторичности. Впрочем, парочка бесшабашно счастливых вальсов были приняты публикой одобрительно.
       В перерыве на удивление дружные аплодисменты раздавались из фойе театра. Оказалось, что художественный руководитель "Санктъ-Петербургъ опера" господин Александров, собрав вокруг себя плотный круг посетителей театра, проводил несанкционированный митинг в поддержку одного из кандидатов на пост президента. Господину Симонову опять не повезло: он покинул Петербург, чтобы не быть исполнителем чужой воли, а вернувшись, стал танцевальным обрамлением предвыборной агитации.