"В период становления монополий руководители корпораций пытались возвысить свою жажду успехов на поприще бизнеса, делая из этого некоторое подобие культа. При этом они всячески подчеркивали свою респектабельность и уважение к закону. Однако грубые махинации и бессчетные мошенничества постепенно развеяли этот культ как дым. И в то время как массы людей спокойно давали бизнесу дурачить себя, большинству акционеров казалось невыносимым быть обманутыми собственными менеджерами. Вот почему правительство было вынуждено принять регулирующие бизнес законы, чтобы поддержать веру в честность корпораций и людей, которые ими управляют".
Эти слова были сказаны в начале 70-х годов звездой американской расследовательской журналистики, редактором Washington Monthly Джеймсом Бойдом (James Boyd). Любопытно это высказывание и тем, что представляет очень американский взгляд на процесс усиления регулирующей роли государства в экономике. Действительно, для страны, основанной на философии предпринимательства, бизнес всегда был гораздо большим, чем простым инструментом достижения материального благополучия. Будучи составной частью заокеанского миропонимания, он превратился в вечного спутника другой его основы — христианской морали.
По эту сторону океана, однако, более популярен другой взгляд на жизнь, не являющийся, кстати, изгоем и в Америке. Он сводит общественные явления к простым и естественным человеческим чувствам. "Империя — это вопрос желудка", — убежденно считал "африканский наполеон" Сесиль Родс. В соответствии с этой точкой зрения Соединенные Штаты состоялись как государство только благодаря жадности, а в основе всех революций лежали три инстинкта — зависть, алчность и лень. Интересно, что, согласно этому варианту "социобиологии", глупость рассматривается в качестве фонового условия существования человеческого общества.
События последних трех недель в России дали определенные аргументы сторонникам этой теории. Нараставший финансовый скандал с акционерным обществом МММ, привлекшим наибольшее число участников к игре с курсами своих акций, играя именно на простых и естественных инстинктах массы населения, перешел из мира бизнеса в мир политики. В прошедший четверг именно с вопроса о ситуации вокруг АО "МММ" началось — вопреки предварительно разосланной повестке — заседание президиума российского правительства. По имеющейся информации, комплексный анализ политических аспектов скандала проводится и специалистами администрации президента, который пока занял выжидательную позицию, предоставив публичную инициативу Белому дому.
Типично российской чертой этого финансового скандала стала изначальная вовлеченность в него правительственных структур и невероятная оперативность, с которой на эти же структуры стало оказываться активное давление извне. Хотя это и можно рационально объяснить переходным состоянием национальной экономики от этапа полного огосударствления к более либеральной модели, данное объяснение не освобождает правительство от необходимости в конце концов отреагировать на первый действительно массовый финансовый скандал в стране. Варианты возможных действий будут, очевидно, зависеть от того, какой из сценариев причин, поставивших (по чисто внешним признакам) АО на грань финансового краха, будет взят за основу.
Существуют два фундаментальных объяснения феномена резкого падения курса самокотирующихся акций АО "МММ". Первый — наиболее простой — состоит в том, что в своих, по язвительному определению председателя комитета Госдумы по приватизации Сергея Буркова, "детских играх в пирамиды" руководство компании зашло в тупик, столкнувшись с массовыми требованиями "акционеров" о выкупе акций. Если осуществляемая им масштабная финансовая операция действительно основана на принципе пирамиды, один из немногих ходов, остающихся в распряжении активных игроков, состоит в том, чтобы попытаться запустить карусель по новому кругу: снизив котировку, сбить поток желающих продать компании свои акции, оставляя им надежду окупить затраты, включившись в новый тур игры. Что и было сделано в прошедшую пятницу (Ъ проанализировал этот шаг в субботнем номере). Независимо от степени успеха такого маневра он может дать компании определенную передышку, отодвинув момент окончательного краха. В направлении последнего сыграет и вероятный раскол "акционеров", в результате которого в наименее благоприятном положении окажутся недавние вкладчики, которые, по приблизительным оценкам, составляют от 20 до 40% их общего числа. Остальная масса "партнеров" компании будет более склонна к выжидательному типу поведения. По крайней мере в ближайшее время.
Основываясь на этом сценарии, позиции правительства можно признать — вопреки бытующим настроениям — достаточно сильными. С его стороны могут прозвучать аргументы о том, что оно официально предупреждало вкладчиков компании о высоком риске инвестирования в непонятно чем обеспеченные ценные бумаги акционерного общества, являющегося к тому же составной частью финансовой группы, которой предъявлены серьезные обвинения в уклонении от налогообложения. Обвинения в причастности к провоцированию массовой паники могут быть парированы тем, что роковые заявления правительственной "четверки" (Госналогслужбы, Департамента налоговой полиции, Минфина и Антимонопольного комитета) были сделаны как раз в тот момент, когда существовала реальная угроза развертывания операций АО в российской провинции. Тем самым была