В прокат вышел боевик "Точка обстрела", авторы которого дарят зрителю редкую возможность восемь раз посмотреть с разных сторон на одну и ту же попытку убить американского президента. Таким образом, достигается в два раза больший плюрализм взглядов, чем в "Расемоне" Акиры Куросавы, на который держат равнение создатели "Точки обстрела", показавшейся ЛИДИИ МАСЛОВОЙ несколько однообразной.
С переводом названия, в оригинале претендующего если не на множество смыслов, то хотя бы на полтора, наши прокатчики не справились. Vantage point обозначает, во-первых, удобную точку для обзора (в ней в данном случае удобно расположился зритель, имеющий возможность суммировать восемь версий происшедшего), а во-вторых, субъективную точку зрения, что называется, со своей колокольни — и таких колоколен в фильме восемь. Различаются они между собой, прямо скажем, не особенно — и не только из-за того, что все свидетели и участники события видят его одинаково, а из-за изначально низкой увлекательности такого мероприятия, как "Саммит по борьбе с терроризмом" в Саламанке, хотя его и оживляет выстрел в американского президента (Уильям Херт) и последующий взрыв заложенной под трибунами бомбы. Но в нагрузку к теракту придется восемь раз увидеть одну и ту же панораму над одной и той же квадратной площади, окруженной с четырех сторон архитектурой наподобие амфитеатра. Ввиду обилия окон, из которых можно пальнуть по участникам саммита, площадь представляет собой идеальное место для покушения, тем более неотвратимого, что за одним из окон самым зловещим образом шевелится тюль.
Начинается "Точка обстрела" с рассказа о том, как инцидент в Саламанке смотрелся по многочисленным мониторам в студии телекомпании GNN, где прямой трансляцией руководит матерая акула журналистики в исполнении Сигурни Уивер — ее открытым в изумлении ртом кончается первый фрагмент повествования. Далее слово, точнее, взгляд передается Деннису Куэйду, играющему телохранителя, который закрыл президента США грудью во время прошлого покушения и вот теперь впервые после долгого перерыва как нельзя более кстати вышел на работу. Следующая версия излагается с точки зрения местного полицейского в штатском (Эдуардо Норьега), состоящего в личных отношениях кое с кем из террористов. Потом самым, пожалуй, симпатичным и деятельным участником проявляет себя толстый американский турист (Форест Уайтакер), снимающий все на видеокамеру и зафиксировавший среди прочего момент, когда была подброшена бомба. Президентская точка зрения вполне понятным образом демонстрирует пассивную и зависимую позицию объекта покушения, и более динамичным действие становится лишь во второй половине, когда новых фактов добавляют еще один охранник, оказавшийся в сговоре с террористами (Мэтью Фокс), снайпер (Эдгар Рамирес), который вынужден помогать террористам, взявшим в заложники его брата, и, наконец, лидер террористической группировки (Саид Тагмауи).
Каждый фрагмент повествования прерывается "на самом интересном месте", после чего пленка отматывается назад, чтобы вернуть нас все к тому же выстрелу и тому же взрыву, но каждый раз добавляется по чуть-чуть новой информации, постепенно высвечивающей тот факт, что террористы — молодцы, оказались хитрее и изобретательнее, чем могло показаться вначале. Жалко только, что изобретательность их пропадает втуне, потому что такой фильм не может кончиться не чем иным, как диалогом спасенного президента и его любимого охранника: "Спасибо, голубчик. — Не за что, сэр". Телохранитель совершенно прав: когда уже вскрывается весь потаенный механизм происшествия, становится ясно, что если кто-то и спас президента, то не преданный охранник, а потерявшаяся в суматохе испанская девочка с мороженым, которой на презика было совершенно плевать и которая никогда не узнает о своей роковой роли в сложной системе взаимосвязей между террористами, охранниками, президентом и случайными свидетелями.
Возможно, у режиссера-англичанина Пита Трэвиса и была идея сделать фильм не как обычно — об американской самоотверженности и патриотизме, а об общечеловеческой тщете сознательных усилий и всемогуществе случая. Тем не менее замысловатая повествовательная структура не способна замаскировать типовую драматургическую схему, по которой сделана "Точка обстрела", претендующая на то, чтобы стать головоломкой, но не способная предложить ни одной задачки, о которую действительно можно было сломать голову. А поскольку голова не терпит пустоты, в нее во время просмотра залезают какие-то совершенно посторонние глупости: любопытно, например, чем все это время была занята жена президента, которой он звонит в своем фрагменте повествования, — пусть хотя бы покажут, как ей делают педикюр, все лучше, чем снова и снова прослушивать выступление докладчика на саммите, торжественно объявляющего: "Мы здесь делаем историю".