Что такое Google — исследовательский институт или разведывательное агентство? Об этом «Секрет фирмы» спросил вице-президента по разработкам компании Дугласа Меррилла.
 |
Курс Google на тесное знакомство со своими клиентами, возможно, грозит миру большими изменениями. В свое время компания изменила интернет, создав поисковую машину, которая позволила проиндексировать всю сеть. Сегодня Google замахнулся на нечто большее, чем просто поиск по сети. Экспериментируя с персонализированным поиском, компания получает доступ к данным, которыми до сих пор не располагала ни одна разведка мира.
Фактически Google собирает цифровые копии личностей реальных людей. Компания уже знает, чем интересуются ее пользователи (у нее есть данные поисковых запросов), с кем они общаются (почта) и как они выглядят (фотографии и видео пользователей). Новые сервисы постоянно расширяют проникновение Google в личность потребителя. Например, c помощью услуги Personalized Search компания узнает историю перемещений пользователей по сети, а служба голосового поиска 411 позволяет записывать голоса. Возможно, скоро к этому списку добавятся генетические данные пользователей. В мае 2007 года корпорация решила вложить $3,9 млн в компанию 23andMe, занимающуюся составлением индивидуальных генетических профилей и принадлежащую Анне Воджиски, жене сооснователя Google Сергея Брина.
Столь высокая концентрация в сети «слепков» наших личностей открывает новую рыночную нишу. Рекламодатели всего мира мечтают доставлять свою рекламу только тем потребителям, которые могут на нее откликнуться. Для Google, в апреле этого года купившей за $3,1 млрд лидера рынка интернет-рекламы DoubleClick, вероятно, открывается поистине золотая жила.
Но не все так просто. У персонализированного поиска есть не только светлая, но и темная сторона. Предлагая пользователю найти то, что нужно именно ему, Google предстает поначалу в образе доброго ангела. Однако многим имя компании внушает страх. В Google видят злого демона, распоряжающегося личной информацией пользователей как ему вздумается. Например, недавно компания получила черную метку от влиятельной организации Privacy International, объявившей Google врагом личной информации. Вице-президент Google по разработкам Дуглас Меррилл попытался ответить на эти обвинения корреспонденту «Секрета фирмы».
«Вам, вероятно, нет дела до того, что произойдет через 300 лет?»
 |
Дуглас Меррилл: Это в первую очередь способность машины понять, что именно конкретный пользователь имел в виду, и дать ему адекватный ответ. В некоторых случаях персонализировать поиск нетрудно. Например, набирая в строке поиска слово «футбол», вы представляете круглый мяч и ворота с сеткой, а я, будучи американцем, представляю овальный мяч и ворота без сетки. Но если, скажем, вы и ваш фотограф одновременно ищете квартиру, здесь персонализировать поиск гораздо труднее. Может, вы хотите жить в квартире, а фотограф на самом деле хочет жить в церкви? Что вы должны набрать в поисковой строке, чтобы получить нужный ответ? Это очень трудная техническая проблема. Во-вторых, персонализированный поиск связан с передвижением. Например, ваш сотовый телефон знает, где вы были, кому вы звонили. Вы, в свою очередь, многое хотите узнать у вашего телефона, например, где поблизости находится подходящий бар. Но хотя мобильник и знает о вас все, он плохой помощник в поиске информации — непонятно, как должен действовать поиск в телефоне. Над этим мы до сих пор работаем.
СФ: И что вы делаете?
ДМ: Сейчас мы проводим эксперименты с мобильными телефонами. Например, вы звоните, говорите и получаете результат поискового запроса. А вместо того чтобы каждый раз распечатывать на принтере схемы проезда с Google Maps, вы можете встроить их в ваш телефон.
СФ: Google уже научился индексировать фотографии и записывать голоса. Теперь вы собираетесь отслеживать наши перемещения. Почему для получения помощи от Google нужно столько о себе рассказать?
ДМ: Это вовсе не так. Почти все сервисы Google могут быть доступны анонимно. Кроме того, сам поиск далеко не всегда предполагает персонализацию. Например, выглянув в окно и увидев дорожную пробку, вы опубликовали в интернете информацию о том, что на дороге пробка, мол, объезжайте ее. Другой пользователь нашел вашу информацию и подумал: «Верно, не поеду на эту улицу». Но в этой ситуации вы ничего друг о друге так и не узнали. Огромный объем поиска не имеет ничего общего с личностями, и это прекрасно. Но если вы захотите, вы расскажете нам, кто вы. И со временем мы узнаем больше о том, что вы ищете.
СФ: Я не говорю, что Google шпионит за своими пользователями. Но ведь посетители сами оставляют свои данные, и грех ими не воспользоваться…
ДМ: Я так не считаю. Я верю, что люди рассказывают свои истории, которые оставляют длинные следы. Идеальная поисковая машина в мире найдет все эти следы, таково ее предназначение. Однако вовсе не обязательно, что это лучший источник информации, и тем более тот поиск, который всем так необходим. Ваше предположение интересно, но я не верю, что это важно для стратегии Google.
СФ: «Наша цель — сделать так, чтобы в недалеком будущем пользователи смогли обратиться к нам с вопросом: „Что мне делать завтра? Какую работу выбрать?”» — эти слова принадлежат не мне, а вашему генеральному директору Эрику Шмидту.
ДМ: Эта фраза была сказана в контексте трехсотлетней миссии Google. Вам, вероятно, нет дела до того, что произойдет через триста лет? Я утверждаю: в течение долгого времени огромный объем поиска будет осуществляться без того, чтобы система знала вас лично. Вы хотите задать миру много вопросов, и вопрос, какую работу выбрать завтра,— далеко не самый важный из них.
СФ: Для подбора мне вакансии Google не стоит ждать триста лет. Нужно лишь узнать, какую работу я хочу получить.
ДМ: Представьте себе ситуацию. Пользователь говорит: «Я хочу найти журналы с фотографиями ботинок знаменитостей». Эрик говорит: «Нет, тебе нужны не журналы, а сами люди, которые носят эти ботинки». Речь о гораздо более высоком взаимодействии с пользователем.
СФ: Какую выгоду можно извлечь из этого взаимодействия? Известно, что таргетированная реклама, то есть ориентированная на конкретного пользователя, стоит во много раз дороже обычной.
ДМ: Google считает своим основным источником дохода контекстную рекламу, нацеленную на поисковые запросы и содержание веб-страниц. Но наша реклама ни в коем случае не может быть направлена на пользователя. Это было бы нечестно по отношению к нему.
«Gmail мы даже пытались „убить”»
 |
ДМ: Стратегическая цель Google — сделать всю информацию в мире достижимой и полезной для каждого. Раньше информация была признаком могущества. Еще китайский теоретик военного искусства Сунь-цзы утверждал: побеждает не тот, у кого больше воинов, а тот, кто больше знает. Загляните в прошлое, и вы увидите, что историю всегда писали победители. Всегда существовал кто-то, чьей работой было рассказывать людям у костра их собственные истории. Поэтому информацией владели лишь избранные. Четыреста лет назад менее 2% жителей земного шара могли читать и писать. Двести лет назад, то есть не так уж и давно, этой привилегией обладали 10% населения мира.
СФ: А какое отношение уровень грамотности имеет к вашей стратегии?
ДМ: Важное изменение последних лет: к людям, умеющим читать и писать, добавились те, кто сам может творить историю. Интернет сделал возможным обнародовать вашу точку зрения на мир: создать веб-страницу, написать в блог… Теперь есть не один, а миллионы костров, где вы можете послушать истории. И чтобы найти нужный костер, сегодня требуется поисковая технология. Поиск — это кислород сегодняшней жизни, главное средство выживания под натиском информации. Мы работаем, чтобы предоставить каждому пользователю максимальное разнообразие точек зрения. Кстати, тот же принцип мы исповедуем по отношению к нашим сотрудникам.
СФ: Что вы имеете в виду?
ДМ: В обыкновенной компании у менеджеров мало перспектив видения одной технической проблемы, а у нас много — наши менеджеры на самом деле тоже являются инженерами. В большинстве компаний принято строгое разделение обязанностей, а каждый наш офис работает сразу над всеми нашими проблемами. Наконец, мы позволяем менеджерам отвлекаться. Мы ожидаем, что каждый из наших инженеров будет тратить 20% своего времени на проекты, не имеющие никакого отношения к его текущим обязанностям.
СФ: И что это дает компании?
ДМ: Большинство проектов, созданных во время этих 20-процентных пауз, никуда не годятся. Однако так происходит не всегда. Например, сервисы Gmail и Google AdSense — плоды досуга наших инженеров. Секрет успеха этих случайных проектов в том, что мы всегда оставляем место для ошибки. Gmail мы даже пытались «убить» — казалось, что он не будет интересен пользователям. Мы говорили инженерам: прекратите работать над этим проектом. Но они упорствовали и все равно запустили его. Оказалось, что множеству людей он очень понравился. Процент пользователей Google, использовавших Gmail, рос невероятно быстро. Нам пришлось признаться, что мы были неправы, пытаясь остановить его. Мы немного инвестировали в него, добавили новые опции, и сейчас этим сервисом пользуются миллионы.